В прекрасный солнечный день третьего числа первого летнего месяца, в ясном небе близ города Алаверды, совершал свой ежедневный послеобеденный променад могущественный ареал-вождь клана Дайнблутт, известный своей доблестью и могуществом в четырёх полуденных и шести полуночных странах, Великий Чёрный Змий, Скрааг А"Нал. (Между прочим, эту фамилию носит один из наиболее древних и уважаемых драконьих родов, и в переводе с языка Древних она означает не что иное, как "Ненасытная Бездна"!)

Удовлетворив пищевкусовые обязанности перед своей плотской оболочкой, Великий Змий был склонен философствовать, воспаряя мыслями далеко за пределы планетарного шара, в ту непостижимую для примитивных смертных высь, где кроются первоосновные секреты мироздания. А ничто так не способствует полёту мысли, как круг-другой вокруг родовой горы, наперекор беснующейся ярости встречного ветра и смешным испуганным воплям землеползающих существ, разбегающихся при виде могучего дракона.

"Вот и ещё один обед позади, достопочтенный Скрааг, – думал Великий Змий, полной грудью вдыхая небеса. – Ещё одна половина нового дня, на двенадцать часов пр-р-риближающего истинного дракона к совершенству, не правда ли?"

"Как всегда, ты пр-р-рав, премудрый Скрааг", – думал он же в ответ самому себе.

Только не подумайте, что Великий Змий страдал шизофреническим расщеплением личности, или, паче того, имел две головы. Это только убогим золотым драконам, которых роднит с великим племенем лишь форма тела и название вида, требуются морфологические излишества, вроде дополнительного мозга, чтобы хоть отдалённо сравниться умом с чернокрылыми владыками неба. А интеллекта истинного дракона – тем более такого благородного и могущественного, как Скрааг – достанет, чтобы думать мудрые мысли за двоих драконов!

"О чём мы будем р-р-размышлять сегодня, мой высокочтимый собеседник?"

"Как всегда, о драконьем могуществе, многоуважаемый. Вы ведь согласны с тем, что наш народ, самые могущественные существа мира, самОй природой созданы для того, чтобы владеть над ним если не безгранично, то, по крайней мере, не в меньших пределах, чем боги или стихийные силы?"

"Мысль о том, что драконы кем-то созданы, оскорбительна и отдаёт ересью – впрочем, из доверия к вам соглашусь, что это не от злого намерения. Тем более, что в одном я согласен с вами полностью: драконы заслуживают много большего, чем то место, которое наш народ занимает в мире. О каком авторитете нашего рода может идти речь, если его ежеденно и еженощно подвергают сомнению и осмеянию все мало-мальски желающие – взять хотя бы тех же презренных хумансов... о, а вот, кстати, и они. Отдохнём?"

"Пожалуй, одохнём, р-р-разлюбезный!" – внутренне проревел самому себе Скрааг и, стараясь не отстать от самого себя, заложил крутой пикирующий вираж в сторону копошащихся справа по курсу признаков хозяйственной деятельности.

Люди по праву считались наиболее гнусным и возмутительным вызовом достоинству владетельного драконьего племени. Не отличаясь ни ростом, ни силой, ни особенным умом, этот народец необыкновенно упорствовал в мнении о наличии у себя каких-то независимых интересов и прав в этом мире. Обычные землеползающие твари сидят себе на деревьях, лазят в пещерах, ковыряются в песках, а этим всё мало – как только найдут какое-нибудь свободное место, тут же норовят припереться, застроить своими конструкциями, загнать живность и растения в загоны и ангары, развести бессмысленную суетливую деятельность – словом, испоганить экологию... А если это место застолблено каким-нибудь драконьим кланом для возможного будущего использования? Картина тем более печальная, что большинство планеты занято именно такими местами. Представьте ситуацию: заканчивается корм, или заваливает логова каким-нть землетрясением, пытаешься переселиться на соседнюю территорию, помеченную твоими предками не одну сотню лет назад – а там какие-то, извиняюсь за выражение, недомерки со своей цивилизацией... Разрешения на влезание, естественно, не спрашивают – такова уж одна из многочисленных гнусных черт людишек. Но ладно бы это было всё, так ведь мало того: стоит намекнуть им по-хорошему (пару десятков тушек от силы), что их тут не стояло – начинают сбиваться в толпы, вооружаться всякими орудиями и вредить, вредить, вредить. Не удастся извести дракона напрямую – начинают делать подлости и диверсии. Не гнушаются даже пролезать в неприкосновенные драконьи жилища – совсем как большие пещерные тараканы. Только тараканы не подсыпают отраву в пищевые запасы, не пристраивают в чужих домах стреляющих сюрпризов, не подкарауливают у входа, чтобы скинуть между рог какой-нибудь кирпич, и тому подобное... И при всём при этом – ну не нахалы? – считают драконов злобными тварями, вредящими их экономике и мешающими им жить!

Попытки извести людей были – история знала, как минимум, двух ареал-вождей, которые пытались плотно заняться человеческой проблемой. Но мартышки, поставленные перед таким фактом, оказались куда опаснее, чем можно было предположить. У них в заначке обнаружилось огромное количество мыслимых и немыслимых способов сопротивления, специально заготовленных на случай угрозы потерять всё, присвоенное многолетней ползучей экспроприацией. Они воевали против драконов мечом, магией, хитростью и подлостью. Они даже умудрялись настраивать против владык неба и переманивать под свои знамёна толпы нейтральных рас, которые обычно сидят по своим закоулкам и плюют на всё вокруг, кроме тазика со жратвой и блох в волосяном покрове – и гномов, и спрайтов, и юникорнов, и даже дендроидов! А в самых крайних случаях, когда ту или иную территорию было не удержать, человечишки перед уходом обязательно разоряли её до основания, чтобы никому не досталось...

В общем, во всех случаях дело заканчивалось неоправданно высокими жертвами среди крылатого народа и союзных им племён, ничтожным выигрышем – и быстрой утратой в ближайшем будущем даже этого немногого. Пока драконы, измотанные войной, отлёживались в родовых и заповедных местах, зализывая раны и успокаивая горькие песни битв в своих сердцах, людишки, пользуясь отсутствием хозяев, вновь занимали места, откуда их выбили, застраивали своими городами и кишлаками, размножались в них до первоначального количества, и к возвращению крылатых ситуация вновь оказывалась в исходном состоянии.

По этой причине владыки неба давным-давно, скрепя сердце, смирились с фактом существования на планете людей и вероятностью их периодического мешания драконьей деятельности. И по этой же причине каждый уважающий себя дракон, пролетая поблизости от людских скоплений, имел почётное право и обязанность их потерроризировать – что-нибудь поджечь-сокрушить, украсть какую-нибудь мясную скотинку, позагонять людишек в канавы и подвалы, посгребать золото с развалин и остатков караванов...

Во-первых, это справедливо: раз земля драконья, то драконы имеют полное право питаться топчущей её живностью и решать, что должно и чего не должно на ней стоять. Мартышки считают, что это принадлежит им, а драконы не в кассу? Дык, на то они и мартышки – наглые, глупые и не имеющие ни малейшего представления об истинных традициях.

Ну и, во-вторых, это просто приятно. Как и у всякого благоприличного дракона, сердце Великого Змия Скраага наполнялось радостью и умиротворением от осознания того, что в эти минуты над его землёй, в его лице, проносится карающая длань высшей справедливости, которая пусть ненадолго, но напомнит в очередной раз презренным зазнавшимся хумансам, кто здесь хозяин...

Правда, людишки не разделяли драконьего восторга и часто старались, по мере возможностей, очернить карателям радость возмездия. Но, если подходить к делу грамотно и не увлекаться, противодействие будет уклыдываться в нормы мартышечьего терпения и оставаться на более-менее постоянном уровне, не доставляющем неприятностей, способных перевесить получаемое удовольствие. Скрааг опытным путём установил для себя оптимальное расписание: каждый день на протяжении послеобеденной прогулки. Помимо развлечения, созерцание своих подвигов и побед над тщетой человеческой цивилизации ещё сильнее пробуждало философскую мысль Великого Змия и помогало более продуктивно размышлять о фундаментальных проблемах.

"Итак, на чём мы остановились?" – продолжал Скрааг, на бреющем полёте проносясь над стадом баранов и выцепляя парочку. Бараны и охранявшая их бригада хумансов с воплями метались по поляне, создавая давку и панику.

"Вероятно, на том, что глупо спорить с фактом: у дракона есть Власть, – думал он в ответ самому себе, делая ещё несколько виражей и отлетая на полюбоваться результатом со стороны. – Дракон – наиболее совершенное олицетворение силы, что признавали даже отмороженные и ныне вымершие эльдары. У такого существа просто не может не быть Власти – это по определению вытекает из гармоничного взаимосоответствия сущности и носителя."

Оценив результаты налёта на стадо, Великий Змий остался доволен и взял курс на северный квартал человеческого города. В южном он побывал вчера, теперь там недельки две не будет ничего интересного – но зато, когда он улетал, ему вслед трясли кулаками и грозились, что завтра (то есть, уже сегодня) примут меры. Интересно бы посмотреть, что они там напринимали...

В окрестностях выбранного драконом района копошились неуклюжие хумансы в блестящих металлических панцирях, на копытных животных и со всякими острыми железками – они спешно разгоняли пейзан по убежищам, смахивали пыль с укрепсооружений (ага, действительно учли уроки вчерашнего дня, натыкали их не только по периметру, но и по крышам с улицами!) и занимали позиции. Предвиделось развлекалово.

"Но заметь, многоуважаемый собеседник, странный парадокс. Как я уже говорил, мы, драконы, вынуждены питаться тем же мясом, что и прочие твари, дышать тем же воздухом и подчиняться тем же законам природы, которые придуманы не нами и не для нас. К примеру, закон тяготения, безвластием которого над собой мы так гордимся – если уж быть до конца честным с самим собою, нужно признать, что не властен он над драконом лишь частично. А что касается турбулентности и аэродинамики – они правят над нами столь же безраздельно, и даже сильнее, нежели над иными много более глупыми и ничтожными летающими тварями. Существует и много других неразумных правил, которые испокон веков мечтали бы отменить все здравомыслящие драконы. Да, сила нашего вида велика, но чем она качественно отличается от силы того же неразумного медведя или таракана, коль скоро мы вынуждены играть ею по всё тем же общим для всех глупым установлениям? Тем более, история, словно бы в насмешку, неоднократно доказывала нам, что их недостаточно и для столь примитивной задачи, как избавление мира от этих наглых и бессовестных людишек... Быть может, истинная наша сила – совершенно иной природы?"

Оприходование города Скрааг начал с нескольких примерочных плевков огнём в приглянувшиеся объекты. Хумансы засуетились и заперегруппировывались, предпринимая какие-то ответные меры и пытаясь локализовать места возгорания; в дракона полетели первые стрелы.

"Я абсолютно согласен с вашей позицией, – думал Великий Змий, без труда уклоняясь от этой попытки защитников города огрызнуться. – Наблюдая за существующим порядком вещей, нельзя не задаться аналогичным вопросом. В чём сила дракона, о побратим по крылу? Как вы считаете?"

Увернувшись от очередной порции атак, он развёл ещё несколько пожаров и, пролетев в непосредственной близости от одной из набатных башен, колокол которой издавал особо противные звуки, снёс её ударом хвоста. Один из домов обрушился, и оттуда стали беспорядочно выбегать орущие гражданские. Вооружённые хумансы в панцирях лихорадочно наводили порядок, широко задействуя тактику и командный мат.

– Поганый дракон! – различил Скрааг в нестройном хоре хумансовских воплей, делая очередной манёвр. В принципе, зубочистки, выпускаемые их луками, и так не причинили бы ему вреда, но было в уклонении от них что-то спортивное и одновременно глумливое, и это возбуждало в пламенном сердце крылатого воина особый восторг.

"Проблема силы дракона часто занимает мой разум, – думал он, разводя ещё с десяток пожаров, пролетая на бреющем полёте над площадью и тараня могучей грудью расставленные там убогие баррикады. – Похоже на то, что сокрыта она глубоко в нашем естестве и должна быть каким-то образом активизирована. Но каким? Обряд? Секретное знание? И, главное, где и как его получить? Вот вопрос..."

Хумансы, несмотря на очевидную бесполезность своих усилий, не унывали и пытались продолжать сопротивление. Отстреливаясь, они отступали к соседнему, ещё более укреплённому кварталу, над которым поднимались дымы от многочисленных костров и патрулировали четвёрки специально обученных соколов, ястребов и боевых гусей.

– Сдерживайте его огнём, пока Никодимус подтянется! – вопил кто-то.

Скрааг, окинув окрестности победным взором, заметил на крыше одного из домов более серьёзный аргумент – конструкцию в виде огромного арбалета. Пара хумансов нацеливала данную конструкцию прямо на него, намереваясь запульнуть бревно с мощным острым металлическим наконечником; они успели осознать, что их заметили, и попытались организованно отступить, но струя драконьего пламени опередила сие поползновение.

"Не исключено, что знание было специально сокрыто от нас, ибо постижение сего знания суть одна из необходимых компонент силы, – мысленно отвечал себе Великий Змий, делая над разорённым районом несколько кругов, оценивая результат и шугая случайных хумансов, отбившихся от остального стада. – Будучи практиком, я бы предложил пробовать все известные ритуалы, при необходимости изобретая новые – тот из них, при котором возникнет ощущение силы, и будет правильным. Но остаётся вопрос – что это за ощущение? Как его распознать?"

– Ваша милость!!! – наперебой понеслись из соседнего квартала восторженные выкрики, обращённые куда-то в глубину улиц. – Ну наконец-то! Выручайте, а то совсем дракон сволочной задолбал – ни хренища с ним поделать не можем!

Заинтересованно вглядевшись в муравейник человеческого города, Скрааг заприметил дедка с длинной седой бородой, в разрисованном звёздами балахоне и в длинном колпаке. Опираясь на палку, тот ковылял по улице, свободной рукой держа перед глазами толстый раскрытый фолиант.

– Ну-ка, прикройте меня, робяты, – прошамкал дедок, замечая, что дракон им заинтересовался. – Мне надо успеть сотворить спелл, а вы пока его попридержите...

Великий Змий неспешно сделал два пролёта над кварталом, лениво сшибая массой отважно кидающихся на него военных пташек и прикидывая, как поудобнее зайти на атаку. Хумансы сопровождали его потрясаниями кулаков, отдельными примерочными выстрелами и проклятиями.

– Мерзкий дракон, ну щас ты получишь! – вопили они. – Эй, кто там запускает шары? Хрен ли возитесь?!

"Что это они там придумали?" – заинтересованно подумал Скрааг, наблюдая, как запримеченные им близ костров круглые предметы начинают взлетать вверх и замирать, удерживаемые на длинных верёвочных привязях.

"Мне тоже интересно, собра..." – подумал он же в ответ, как вдруг один из шаров, оказавшись с ним поблизости, взорвался с красивым спецэффектом, выплеснув в пространство несколько кубометров смрадного дыма.

"Однако!!!" – подумал дракон сразу за двоих, уклоняясь от неожиданной угрозы. Не то, чтобы это новое хумансовское изобретение нанесло ему сколько-либо существенный вред, но эффект оказался весьма шумным и неожиданным, и воинские инстинкты на некоторое время приоглохли и озадачились.

– Ааа, не нравится, чешуйчатая ты скотина! – радостно взвопили хумансы, заметив успех. Дедок с фолиантом, видя, что намылившемуся на него дракону приходится корректировать свои замыслы, усмехнулся полубеззубым ртом и продолжал колдунство.

"Это уже становится интересно, не находишь, высокоуважаемый?" – обратился Скрааг к самому себе.

"Опр-р-ределённо! – согласился он же сам с собой. – Не думал, что они смогут хоть на несколько секунд заставить меня почувствовать вызов... Боюсь, правда, это и всё, на что их сегодня хватит."

Чтобы уклониться от бумкающих летучих шаров, пришлось резко набрать высоту, и задуманный план атаки пришёл в негодность. Но проблема не была настолько значительной, чтобы всерьёз смутить хладнокровный тактический гений ареал-вождя, и в его планы никак не входило позволить колдуну, единственной стОящей угрозе, дать время на завершение магии.

Покружившись над улицей, Великий Змий перебрал в уме несколько вариантов, отбросив часть из них по причине брезгливости, а часть – по причине банальности и неостроумности, и остановился на баране, захваченном из стада на поляне. Комок шерсти и мяса, о котором в пылу боя как-то позабылось, всё ещё испуганно блеял, трепыхаясь в драконьей лапе.

– Что это он делает? – забеспокоились хумансы. – Ложись! Караул! Полундра!!

А дедок-колдун, разинув рот от удивления от такого нестандартного хода, и вовсе стоял на месте, пока его не придавило сброшенным сверху бараном.

– Ваша милость! – тут же кинулись к нему одни, а другие, не скрывая досады, принялись с удвоенной силой сыпать проклятиями и бесполезными стрелами вслед неуязвимой рептилии.

– Вы ещё не поняли, глупые людишки, что ваше сопротивление тщетно? – торжествующе прорычал Скрааг, приземляясь на крыше особо расписного административного здания, подвергая её тщательному вытаптыванию и глумливо орошая закреплённый там государственный флаг Мертвой Водой (одной из двух вод, которые могут исходить из Драконьего Мужского Начала).

Хумансы рвали, метали и бесновались, но ничего не могли поделать. Повеселившись над их бессилием, Великий Змий отряхнулся и снова взмыл в небо.

– Вы сегодня меня хорошо повеселили! Пожалуй, я даже не буду брать плату за оказанную вам честь!

Хумансы злобно махали топорами, копьями и колючими дубинами.

– Проклятый дракон! – вопили они. – Твоё счастье, что гаврюкинцы ещё не подъехали! Ну да ничего, завтра они с тобой разберутся!

– Это какие гаврюкинцы? – удивился Скрааг. – Те хвастуны, о которых трезвонят, что они погубили сто драконов и четыреста двадцать менее сильных монстров? Благодарствую, что выписали для меня этот цирк – я давно хотел на них посмотреть! Надеюсь, завтра мужество ваших героев и наёмников не закончится за два часа до моего прибытия?

Но ни Великий Змий, ни защитники города не знали, что направленная к ним бригада учеников школы легендарного партизана Гаврюкина, на самом деле, давно прибыла на место...

– А мы уже тут! – донёсся до удивлённой публики чей-то ехидный тонкий голосок.

Скрааг, обладавший тонким драконьим слухом, быстрее самых наблюдательных хумансов определил, что вяканье доносится из недавно разорённого им квартала. Молниеносный взгляд его всевидящего ока успел засечь полулысого лилипута в невзрачной зелёно-коричневой куртке, скрывающегося за одним из мусорных баков.

– Неужели? – насмешливо воскликнул Великий Змий, запуская туда профилактический сгусток пламени и делая над плацдармом повторный разведпролёт. – Я польщён. Вы так спешили, что прибежали потешить меня раньше на целый день?

– Во-первых, не четыреста двадцать, а четыреста тридцать восемь, – поправил откуда-то справа другой голосок – пониже первого, но всё так же очевидно лилипутский. – А во-вторых, мы оглашаем только срок исполнения заказа. Не волнуйтесь, сударь, ваш черёд как раз наступит завтра. Сегодня мы только пристреляемся. Обещаем сильно не калечить...

Гаврюкинцы разразились пакостным хихиканьем – которое, впрочем, прекратилось, как только Скрааг, определив координаты источника звука, подверг его огненной зачистке и контрольному обрушению.

– Надеюсь, вы сами не покалечитесь? Мне не хочется, чтобы веселье закончилось раньше времени!

Выждав паузу, он насмешливо переспросил:

– Эй, герои, вы меня не расслышали? Почему молчите?

К необыкновенному удивлению ареал-вождя, а также вновь было приунывших горожан, откуда-то совсем с другой стороны донёсся третий лилипутский голосок:

– Мы почитили минутой молчания ваши артиллерийские навыки, сударь! Может, определить правильное направление вам помешало плохое зрение?

Уязвлённое самолюбие Скраага немедленно и решительно отказалось поверить в предложенную версию. Он даже приземлился близ раскуроченного строения и, предусмотрительно отгородив возможные пути наземной атаки огненными стенами, пошарил в развалинах, пытаясь найти останки дерзких, накрытых его атакой. Увы, безрезультатно.

"Да что ж это такое!" – разгневался внутренний собеседник Скраага.

"Целиком и полностью разделяю твоё возмущение, мой многоуважаемый собрат, – согласился он сам с собой. – Это совершенно иррациональ..."

Его мысль была прервана на полуслове самым что ни на есть бесцеремонным образом. Воспользовавшись замешательством жертвы, повлёкшим за собой потерю бдительности, три гаврюкинца с вёдрами и кистями подползли с фланга и мгновенно выкрасили половину драконьего брюха золотой краской.

– Что тако... ЧТО ЗА ХРРРЕН?!! – взбесился Скрааг, запоздало замечая результаты безобразия и отблеск пятки последнего лилипута, пару секунд назад скрывшегося в каком-то неприметном люке. – Уууу!.. Негодяи, что вы натворРРРИЛИ!!!

– Кажется, сударь, у вас позолотилось пузо, – заметил третий лилипутский голос. – Надо поменьше лежать на награбленных сокровищах!

– А может, это не сокровища? – предположил четвёртый. – Может, это следы пуза златочешуйчатой подруги по ложу?

– Или спины златочешуйчатого друга? – подхватил пятый.

Голоса неслись с совершенно разных сторон, и Скрааг, лихорадочно крутя головой, вместе с нарастающей яростью испытывал всё более непривычную неуверенность.

– А может, золотая чешуя была у одного из его недалёких предков? – выдвинул версию второй.

– Надо поскорее рассказать об этом окрестным драконам! – воскликнул первый. – Им это наверняка понравится!

И они все впятером вновь крайне пакостно захихикали.

Грозно взревев, Скрааг взмыл в небо и принялся старательно сокрушать, испепелять и дотаптывать немногочисленные недоразрушенные строения квартала, стараясь не оставить ни малейшей щели или нычки.

– Я вас уничтожу! – вопил он. – Я вас всех растерзаю на мелкие куски, мелкие ублюдочные лилипуты!

Лишь когда в зоне не осталось ни одного целого объекта, а пожары занимали не менее половины всей площади, выдохшийся дракон почувствовал некоторое облегчение.

– Вы совершили самую большую ошибку в своей жизни, – презрительно бросил он, делая над развалинами последний разведкруг, чтобы убедиться в окончательном отсутствии признаков жизни. – Учтите все! И особенно те, кто видел, что случилось здесь и сейчас: ареал-вождь клана Дайнблутт, Великий Змий Скрааг А"Нал СТРАШЕН ВО ГНЕВЕ!!!

В ответ откуда-то вылетела стрела с подчеркнуто большим, тупым и неуклюжим наконечником.

Красив с высоты птичьего пейзаж города Алаверды, блестящего крышами в полуденном солнце на фоне зелёных полей, дремучих лесов и заснеженных гор, что в отдалении величественно подпирают небо своими высокими хребтами! Тишина и умиротворение разлито в воздухе в эти послеобеденные минуты: словно сама природа, покончив с рутинными утренними обязанностями, на мгновение замирает под лучами летнего солнца, осмысляя итоги бытия, и пребывает в отдохновении перед долгой подготовкой к холодной и сиротливой ночи. И как дисгармонично звучит на этом торжественном фоне леденящий вопль великого чёрного дракона, уязвлённого в самую ненасытную бездну!..

– Как вы посмели! – задыхался ареал-вождь в собственной ярости, не находя даже подходящих ругательных слов. – Как вы посмели!!..

– Куда хотели, туда и посмели! – послышался комментарий гаврюкинцев, и под бурное одобрение горожан, наблюдавших за действом из убежищ в соседнем квартале, точно в то же самое место вонзилась ещё одна, точно такая же стрела.

– Вы – подонки! – ревел Скрааг, изрыгая пламя и дым. – Я не улечу отсюда, пока не втопчу в землю последние обломки ваших костей!

– Летите лучше домой, сударь, – посоветовали гаврюкинцы. – Передохнёте, отоспитесь, а завтра продолжим.

– Ваша кровь не нужна мне завтра! – сотрясал окрестности мощный драконий рык. – Она нужна мне СЕЙЧАС! И ЗДЕСЬ!

– Вам так не терпится покончить с этим? – удивились гаврюкинцы. – Как же так, сударь? Будет очень досадно, если нам придётся укокошить вас на целый день раньше намеченного...

– Я буду разрушать этот город и истреблять его жителей, пока вы не выйдете на честную битву со мной в чистое поле, или пока не останется никого и ничего под вашей защитой! – рявкнул Скрааг и уже было почти приступил к исполнению своей угрозы, как всё в то же самое место воткнулась третья стрела, окончательно закупорив одно из Трёх Врат драконьего тела.

– Это наша последняя попытка убедить вас по-хорошему, – предупредили гаврюкинцы. – Если вы и далее будете упорствовать, то нам, сударь, придётся поразить вас в несколько иное место. Поверьте, это будет крайне нежелательный исход! Смерть дракона от невозможности опорожнить мочевой пузырь наступает через несколько часов, и это не тот случай, когда уединение с лукавой драконицей поможет ему скрасить страшные мучения последних минут земного бытия.

Скрааг взревел не своим голосом от обиды, гнева и бессилия, но неумолимая логика подсказала, что, как ни хотелось устроить возмездие, не отходя от кассы, продолжать упорствовать сейчас крайне нежелательно. Помощь ждала не ближе, чем в горном логове клана, и лететь дотуда пришлось бы как раз несколько часов. Следовательно, напрашивался логический вывод, если гаврюкинцы приведут в исполнение свою угрозу – а в способности негодяев сделать это дракон уже убедился – то последствия грозят стать именно такими, как обещают ненавистные недомерки. А помирать столь глупо и позорно дракону, тем более ареал-вождю, было никак не сообразно.

Горожане, наполовину высунувшись из нычек и укрытий, похабно ржали, показывали пальцами и отпускали глумливые комментарии. О, небеса! Как тяжело, как же невыносимо тяжело выбирать между двух унижений!!!

– Я ещё вернусь! – прорычал Скрааг, ложась на обратный курс и стараясь не слышать злорадного улюлюканья хумансов. – И вернусь не один!

– Будем с нетерпением ждать, сударь! – доброжелательно попрощались гаврюкинцы.

Никогда раньше плодотворные философские размышления Великого Змия не прерывали столь наглым образом, и никогда столь ужасно и непоправимо не портили ему послеобеденный отдых...

***

...Драконы клана были в шоке и истерике.

– О высокие звёзды, да что же это! – причитали ведущие старейшины, столпившись вокруг повелителя.

– Да как же это!

– Да на кого же это!

– Горе-то какое!

– Жестокие хумансы!

– Сбываются дурные пророчества!

Скрааг лежал на спине, запрокинув пострадавшую часть тела к небесам, и издавал звуки страдания.

– О, как мне больно! – завывал он. – Как я страдаю!

Кто-то попробовал дотронуться до стрел засевших во вратах повелительского тела стрел, за что был награждён воплем, в котором презрение к боли сплелось воедино с предупреждением неосторожному, и ударом повелительского хвоста по морде. Столь безрадостный жест поверг драконов в ещё более глубокое отчаяние.

– Повелитель, вам не больно? – сыпали они глупыми вопросами.

– Повелитель, кто были эти мерзавцы?

– Повелитель, вы же не умрёте, правда?

– Повелитель, что мы можем для вас сделать?

– Сырульника!! – блажил Великий Змий, суча задними лапами. – Сырульника!!!

Но драконы, поглощённые замешательством и безысходностью, казалось, не слышали повелителя – словно заведённые, они смотрели на него преданными, перепуганными глазами и продолжали сыпать невменяемыми и неуместными репликами.

– Повелитель, мы вас не оставим!

– Повелитель, мы за вас отомстим!

– Повелитель, не желаете ли мяса?

– Повелитель, не прикажете ли отнести вас в вашу сокровищницу?

– Сырульника!!! – ещё несколько раз потребовал Великий Змий, пока окончательно не убедился – подданные не в том состоянии, чтобы адекватно воспринимать его речи. Как только пришло сие понимание, он плюнул и заревел так, что с потолка пещеры посыпалась щебёнка:

– ФУ-У-У-УЦ!!!!!!

Из тени северо-западного уголка пещеры с готовностью выдвинулась зеленомордая орочья фигурка в характерной папахе с тотемными шипами и с неизменной желтозубой улыбкой от уха до уха.

– Звали-звали, повелитель?

Борк-Ака эль Фуций – таково было его полное имя – в своё время был младшим учеником шамана племени Жы Дай, наиболее крутого и технически продвинутого племени орков в Великой Подгорной Зоне. Тяготила его сородичей только одна досада – зловредные соседи из соседнего племени Ара Ап, далеко не столь продвинутого, но более многочисленного и очень завистливого.

Главари Жы Даев долго обсуждали эту проблему и, в конце концов, постановили, что конкурентов надо извести, пока они сами кого-нибудь не извели. Для благородной цели лучшие умы племени изобрели дьявольский бум-порошок, одной щепотки которого было достаточно, чтобы распылить подопытного хомячка на отдельные волосинки.

Руководство, присутствовавшее при испытаниях на хомячке, осталось довольно и вычислило, что для претворения в жизнь задуманного плана потребуется сто двадцать четыре мешка чудо-зелья.

Изготовлением противоконкурентного средства на радостях занялось всё племя. Увы, довести свой грандиозный замысел до конца им так и не удалось: в самый ответственный момент кто-то что-то напортачил, и средство грохнуло раньше времени. В результате, из всех технически продвинутых орков округи остался только длинноухий Фуц, которого и обнаружили драконы, когда он, дымящийся, пошатывающийся, посмеивающийся нездоровым смехом и несущий в руке некий стакан, забрёл в пещеры клана Дайнблутт. История сохранила его первую фразу, немедленно ставшую классикой: "Привет, братья плотоядные! Куда сдавать-сдавать анализы?"

Поначалу его хотели съесть, но потом передумали: орк по имени Фуц оказался очень удобным в народном хозяйстве. Главное преимущество данного субъекта заключалось в том, что он был дурак. Трудно сказать, получилось ли так в результате неудачного эксперимента технологически продвинутого племени, или же погорелец потому и уцелел, что из-за невыдающегося ума (вкупе с совершенно неуместной при таком дефекте инициативностью) его не допустили до общей работы и держали подальше – но был налицо вот такой вот факт, который в определённых ситуациях оказывался весьма и весьма выигрышным. Например, сейчас. В то время, как драконы предавались отчаянию и не слышали голоса разума за собственными причитаниями, Фуц оставался единственным, чей скромный моск не мог осознать глубокого драматизма случившегося, и потому трагедия никоим образом не повлияла на его трудоспособность и услужливость.

– Фуц, прикажи этим олухам, чтобы привели ко мне сырульника! Быра!

– А повелитель даст мне колбаски-колбаски?

– БЫР-Р-РА!!!

Фуц выразил уважение к воле повелителя ритуальным приседанием и вымелся из пещеры.

Вот для таких вот неотложных целей Скрааг и держал при себе этого забавного дурачка. На то он и дурачок – коль скоро ему что-то поручили, ничто более не сможет умерить его служебного рвения. В том числе удары хвостами по лбу, каковыми нерадивые драконы-начальники более мелких рангов зачастую пытаются отмахнуться от выполнения своих прямых обязанностей... Так случилось и в этот раз. Не прошло и трёх минут, как неповоротливые колёса бюрократической машины клана пришли в резвое движение, а ещё через две минуты и тридцать одну секунду приказ повелителя был неукоснительно исполнен – из входа в пещеру на мгновение показалась лапа охранника, пинком втолкнувшая вовнутрь маленького тощего дракона с печальной заострённой мордочкой.

– Вызывали, о великий? – спросил доставленный. Голос доходяги звучал так, словно он вот-вот расплачется, и отдавал ближневосточным акцентом.

У этого дракона было такое длинное и неудобное имя, что среди клана Дайнблутт оно не прижилось. За глаза его называли просто цирюльником, а не за глаза – и того проще, поскольку хватало обыкновенного: "Эй, ты!" Он принадлежал к племени речных драконов из плодородной южной страны, что лежит между великими водами Льва и Нитрата – именно там, где заморские фытыхи несколько лет назад пошли войной на местных сарацин, решив принести на их землю прогрессивную демократию (то бишь посадить в ней на владычество своего сатрапа Дема). Многие месяцы они летали над страной, бомбя её земли, воды и дворцы своими экскрементами, пытаясь разрушить народное хозяйство и вынудить супостата на капитуляцию, но сарацины гордо не сдавались, несмотря на то, что в их загаженной земле от антисанитарии и зловония вымирали животные и разбегались более слабонервные народы. Племя цирюльника сбежало в числе не самых первых, но и не самых последних – примерно тогда, когда в обжитой ими заводи видимость под водой снизилась до нескольких сантиметров, рыба начала всплывать кверху пузом, а пролетавшие над рекой букашки перестали долетать до её середины. Бегство было неорганизованным и беспорядочным, поэтому речные драконы осели на новых местах неравномерно: кто приютился буквально в трёх днях пути от старого места, в лояльной фытыхам соседней державе, кто перебрался через море и нашёл новое пристанище в суровых землях Центра... Цирюльник, наверное, забрался дальше всех на север, долетев до самых Высоких Гор, где его и подобрали драконы Скраага.

Поначалу его хотели съесть, но потом передумали: невзрачный драконишко оказался очень полезным. Во-первых, он был маленький и слабый, поэтому даже драконицам младшего возраста было удобно и безопасно снимать на нём стрессы и плохое настроение. Во-вторых, иноземец оказался искусен в расчёсывании драконьих грив, пострижке когтей, прочистке чешуи, организации банных сеансов и прочих расслабительно-гигиенических мероприятий. Драконы быстро оценили вкус восточной экзотики и в свободное от снятия стрессов время вовсю эксплуатировали данный талант (отчего его обладатель и получил впоследствии звание цирюльника). И, наконец, заморский самородок знал множество сказок, легенд и побасенок, коими развлекал драконов в скучные часы, свободные от (а иногда и во время) снятия плохого настроения и цирюльных мероприятий.

Скрааг неоднократно слышал об этом феномене, хотя до личной аудиенции пока не доходило (ибо, как и положено ареал-вождю, его мысли были заняты много более возвышенными проблемами, а тело и дух – неустанным поиском и претворением в жизнь доблестных подвигов, достойных высокого положения). Но вот, похоже, наступил момент, когда непосредственное знакомство с большими талантами маленького драконишки превратилось в насущную необходимость.

– Все вон!!! – рявкнул Великий Змий владетельным рыком, от которого с потолка вторично посыпались камни. – ВО-О-ОН, Я СКАЗАЛ! А ты останься, – добавил он цирюльнику, опасливо съёжившемуся и начавшему было разворачиваться, чтобы последовать за выметающимися из пещеры драконами.

– Как вам будет угодно, о великий, – шмыгнул тот носом и остался.

Скрааг приподнял голову, насколько это позволяла вынужденная поза, и измерил согбенного пред ним беднягу пристальным взглядом.

– Значит, ты и есть сырульник?

– Не цирюльник, о великий, а парикмахтер... – приподнял голову иноземец.

– А я сказал – сырульник!!! – рявкнул Скрааг и гневно хлестнул хвостом.

– Ваша воля, – вновь покорно распростёрся доходяга. – Ничтожный Касым ибн Рахим ибн Секим ибн...

– Короче – сырульник.

–...к вашим услугам, – согласно кивнул цирюльник, не решаясь испытывать терпения повелителя продолжением своего чужеземного имени и переходя к главному. – Стригу, брею, делаю массаж, целебные ванны и многое другое, доставляющее наслаждение и укрепляющее здоровье почтенного клиента. За ничтожную плату – всего пятнадцать кусочков золота в час – все великие пользы, какие только существуют в стихиях земли, воды и воздуха...

Заметив, что глаза повелителя вновь наливаются кровью, а горло – грозным рычанием, он вымучил из себя тщедушную заискивающую улыбку и поспешил поправиться:

– Разумеется, для повелителя всё бесплатно!

– Так-то лучше, – смилостивился Скрааг и указал на торчащие в его организме стрелы, а также на позорную золотую разрисовку пуза. – Можешь вытащить это и смыть вот это?

Цирюльник подтащился к организму Великого Змия и изучил ситуацию своим печальным взглядом.

– Смогу, о великий. Но для того, чтобы вы поправились завтра к утру, придётся сначала попарить вас в сернистой бане, чтобы сделать ваши ткани гибкими и эластичными – иначе, повелитель, будут раны, которые долго не заживут и попортят немало минут вашей драгоценной жизни...

– Сколько ждать?

– Шесть часов... – виновато потупился цирюльник. – Ещё четыре нужно собирать нужные зелья и растапливать баню... Быстрее всего будет сделать её прямо здесь – но тогда придётся передвигать вас, о великий...

– НУ?! – нетерпеливо хлестнул хвостом Скрааг, видя, что собеседник запнулся, очевидно, боясь сказать какую-то неприглядную правду.

– Перетаскивать за хвост, чтобы стрелы не засели ещё глубже. Два раза...

– ПР-Р-РОКЛЯТЬЕ!!! – яростно зарычал ареал-вождь, хлеща хвостом.

Цирюльник, сжавшись в комок, ожидал вымещения повелительского гнева, но на сей раз судьба над ним смилостивилась. Скрааг не стал его пинать, а сделал два глубоких шумных вдоха, совершая подвиг взятия гнева под контроль, и постановил:

– Перетаскивать будут мои Первая и Вторая Боевые Подруги. Кроме них, ни одна морда в этот момент не посмеет здесь находиться и подглядывать за мной. Под страхом смер-р-р-р-рти!..

Убедившись, что в этот раз погибель ему не грозит, цирюльник вновь вытянул из плеч худую шею.

– Что ещё мне нужно узнать? – сердито спросил Скрааг.

– Это всё, о великий...

– Тогда приступай!!! Нет, стой.

Цирюльник, уже было развернувшийся на 180 градусов, принял прежний ракурс, в любой момент готовый к худшему.

– Всех, кто может помочь сделать дело хоть каплю быстрее – запр-р-рягай! Именем повелителя – и пусть только посмеют ослушаться!!! Если такие будут – запомнишь всех и назовёшь мне лично!!! Пр-риступай!!!

Проследив злобным взглядом за потащившимся к выходу цирюльником, Великий Змий сделал вывод, что тот передвигается слишком медленно. Может, специально? Может быть...

– И ЧТОБ МНЕ НЕ ПР-Р-РИШЛОСЬ ЖДАТЬ!!! – рявкнул он, выплёвывая огненный шар на пол в непосредственной близости от цирюльниковского хвоста. Испуганно пискнув, тот рванулся на выход в резко ускорившемся темпе.

***

– Ну сколько можно вытаскивать одну-единственную стрелу?

– Потерпите, о великий. Такие деликатные дела следует делать аккуратно и осторожно – нежные части нашего тела не прощают небрежности!

Скрааг нервно шевелил хвостом и недовольно урчал. Если до этого он мог отвлечься от мира и вознестись мыслями в привычные астральные выси, дабы рассуждениями о высоком отодвинуть на второй план осознание неприглядной реальности, то в последние пятнадцать минут, после того, как цирюльник наконец-то приступил к извлечению злопакостных подарков вредителей-гаврюкинцев, стало совсем невыносимо: непрерывное беспокоящее свербление в исцеляемом месте постоянно отвлекало от возвышенных дум и назойливо напоминало о той позорной и беспомощной ситуации, в которой он, могучий и грозный дракон-повелитель, пребывал в текущий момент. И – главное – о тех, кто поверг его в данную ситуацию...

– Сырульник!

– Чем могу быть полезен, о великий?

– Я так больше не могу! Неужели нет средства, способного отвлечь мой разум от томления болью моих ран?

– Есть особая трава, но на могущественных драконов вашего рода она не действует. Мастера моего ремесла умеют снимать боль магией, но ничтожный цирюльник, увы, ею не владеет...

– ЕСТЬ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ?!!

Выражение лица несчастного цирюльника чуть было не стало окончательно несчастным, но судьба вновь оказалась милостива к усердному работяге и своевременно подкинула ему идею.

– Недостойный может порассказывать вам разные истории, о великий. Возможно, увлечённый интригой рассказа, повелитель не будет так часто возвращаться мыслями к прискорбному...

Скрааг размышлял над предложением несколько минут, но так и не нашёл в нём никакого потенциального подвоха.

– Валяй! – согласился он, с трудом удерживаясь от того, чтобы привычно щёлкнуть хвостом. Пр-р-роклятые хумансы, из-за них приходится идти на лечение, на время которых вынуждают отказываться от любимых привычек! О, они дорого заплатят за дерзость!..

– Про что вы желаете услышать, о великий?

Скрааг в очередной раз подумал о засевших в теле железках, и из его пасти вырвалось глухое рычание.

– Расскажи про жестокость хумансов. Расскажи про великие беды, причиняемые ими другим разумным существам, про бессмысленные страдания и увечья, доставляемые ими миру и драконам в попытках следовать бессмысленным правилам, порождённым их же собственной глупостью...

Когда хумансы особенно доканывали ареал-вождя, он любил слушать истории о том, как жестокие люди кого-либо притеснили или обидели. Когда узнаёшь, что и другим тоже было плохо, горечь и досада слегка отступают.

– Как пожелаете, о великий...

Сказание о прекрасной Грымзильде, благородном рыцаре Бухенфасте и злом синем драконе Хуррке ырр Фундуке

Могучий благородный рыцарь Бухенфаст, проведя десять лет в походах и квестах, вернулся в родной замок и обнаружил, что его верной невесты, прекрасной Грымзильды, давшей обет дождаться своего жениха, нигде нету.

– Где моя невеста? – спросил Бухенфаст.

– Её украл синий дракон Хуррк ырр Фундук, – рассказали крестьяне. – Неделю назад он налетел на нас с новыми поборами, а молодых женщин больше не осталось, кроме госпожи – её он и похитил, порешив при этом дружинников и ополченцев из народа, пытавшихся встать в защиту...

– Этот дракон порядком достал наши земли! – сказал рыцарь, вооружаясь копьём и опоясываясь волшебным мечом, подаренным ему в землях Востока загадочным мудрецом. – Я пойду на него походом и сражусь с мерзкой тварью! Где искать этого чмыр Фундука?

– Никто не знает, где находится лежбище дракона – ни один храбрец, пытавшийся это выяснить, обратно не возвращался, – поведали ему крестьяне. – Но видел один мальчик, как дракон, прежде, чем отправиться восвояси, совершил какой-то тёмный ритуал на холме, чтобы боги узрели свирепость его намерений. Возможно, оттуда вы сможете напасть на его след...

– Веди меня туда! – приказал рыцарь указанному мальчику, и тот отвёл его на холм.

– Вот здесь, господин, – сказал он. – Дракон вспорол госпоже живот и потряс её телом над землёй, крича: "Зрите, боги, как я поступаю с невинным венцом вашего творения!"

– Глупый мальчишка! – разгневался рыцарь. – Ты насмотрелся картинок с иноземными языческими фантазиями и смеешь зло шутить над своим господином?!

Но тут он увидел под ногами разорванный пояс верности Грымзильды, лужицу крови и аппендикс, оказавшийся снаружи после злодейского драконьего ритуала. Понял рыцарь, что мальчик сказал ему правду, и издал крик горя и отчаяния.

– Тебе не жить, проклятый дракон! – возопил он и отправился в погоню. Путь ему указывали кишки, которые, по мере полёта дракона, вываливались из распоротого живота прекрасной Грымзильды и устилали землю змеевидным следом. Горько рыдал рыцарь, представляя, какие страдания приходится выносить его возлюбленной, и по мере продвижения собирал её внутренности в дорожную сумку...

Прошёл он многие мили, преодолев тёмный лес, глубокие болота и высокие горы – и, наконец, набрёл на логово синего Хуррк ырр Фундука.

– Ты зачем пришёл, ничтожный человечишка? – спросил дракон.

– Ты забрал мою невесту и надругался над ней, – отвечал рыцарь. – Отдай её!

– Нифига, – возразил дракон, – это моя добыча. А ты – дурак, ибо сейчас присоединишься к ней...

– Сегодня – твой последний день! – воскликнул рыцарь, вытащил меч и взял наперевес копьё.

Они бились без устали три дня и три ночи, и лишь на четвёртый Бухенфасту удалось поразить дракона. Истекая кровью и шатаясь от усталости, он из последних сил двинулся по кишечному следу в драконью пещеру, где и увидел ту, которую любил больше жизни.

– Грымзильда! – выдавил он, роняя меч и раскрывая объятья.

– Любимый... – слабо улыбнулась красавица. – Я знала, что ты придёшь... Но я потеряла слишком много органов и, наверное, умру...

– Не говори так, милая! – взмолился рыцарь, расстёгивая дорожную сумку. – По дороге сюда я собирл все твои внутренности до единой. Сейчас мы тебя починим, и всё будет хорошо!

– Так, значит, это твоя любовь ко мне шла по моим кишкам от твоих рук, подобно тому, как вода протекает по руслу реки, и её тепло не дало мне умереть, вопреки законам медицины! – догадалась Грымзильда. – О, любимый!.. Но... Я ведь ещё потеряла много крови, и она безвозвратно впиталась в землю...

Тогда Бухенфаст отсёк дракону голову, нацедил три литра крови и заправил ею возлюбленную.

– Пусть же его сила перейдёт в твоё здоровье и в мужество наших детей! – воскликнул он.

– О, мой единственный! – ахнула красавица, и они обнялись и поцеловались...

В честь победы над злопакостной тварью на месте битвы был возведён алтарь, и на этом алтаре благородный рыцарь и его прекрасная невеста, недолго думая, сочлись законным браком.

Благородный рыцарь вернулся домой с головой дракона и верной женой, которую усадил на лошади позади себя. Горожане, жители соседних деревень, и даже иностранноподданные бурно салютовали герою, избавившему их от ненавистного ящера. Несколько месяцев не могла придти в себя держава от празденств и пиров, закаченных по сему торжественному случаю...

Бухенфаст и Грымзильда прожили длинную и счастливую жизнь.

Правда, у них так и не было детей, да и госпожа после возвращения сделалась какой-то странной – затворилась в своей комнате, не впускала к себе никого, кроме мужа; ни с кем, кроме него, не разговаривала, и не показывалась на людях... Видимо, не обошлось в этой перемене её характера без последствий лечения кровью злобного дракона. Даже после смерти создание Тьмы нашло способ, как отравить жизнь своему победителю...

Случались и более мрачные подозрения. Нет-нет, да и находились свидетели, осторожно вспоминавшие, что госпожа и при возвращении с мужем выглядела как-то странно – молчалива, безразлична, ни разу не спустилась с коня... Нет-нет, да и проползали в народе шепотки, что, де, из супружеской опочивальни господина отчётливо несёт трупным запахом... После кончины Бухенфаста его недруги и вовсе отважились открыто предположить, что несчастный рыцарь тронулся умом, узнав на том холме, как дракон поступил с Грымзильдой, и потому до конца дней пытался убедить себя и других в том, что она по-прежнему жива. Эта версия легла в официальную историю, признаваемую недружественными державами. Народ Бухенфаста, естественно, гневно отверг эти измышления и придерживается традиционной героической версии.

Но как было на самом деле?

Теперь разгадка этой мрачной тайны ведома одним лишь богам...

***

– Как похоже на хумансов... – прорычал Скрааг, гневно скребя когтями по пещерному полу, превращённому в дно целебной ванны. – Жестоко убить дракона, ничем не мешавшего их жизни, никогда не показывавшегося им на глаза, только за то, что он дракон... Наверняка, он не просто так решил похитить девку – или подлые люди погубили его подругу, или взяли в заложники детей...

– Нет, о великий, – возразил цирюльник. – Синий дракон Хуррк ырр Фундук был знаменит тем, что в течение трёхсот лет разорял земли людей, и даже других драконов, единственно для собственного удовольствия, и регулярно требовал с порабощённых городов девственниц в качестве дани. Про это есть двадцать четыре печальных баллады, описывающих страдания загубленных им жертв и составляющие цикл Двадцати Четырёх Плачей...

– То есть ты хочешь сказать, – зарычал Скрааг, – что дракон был злодеем и получил по заслугам?

– Я не виноват, о великий, – смутился цирюльник. – Такова история...

– Мне не нр-р-равится эта сказка! – разгневался ареал-вождь. – Расскажи другую – про то, где ни в чём не повинный дракон пал несчастной жертвой человеческой подлости!

– Как вам будет угодно, о великий...

Сказание о бронзовом К"Ваффле и разбойнике Цурюкинге

Бронзовый дракон К"Ваффл был прославленным воином, долгие годы верой и правдой служивший эльдарско-человеческой империи Дзынг. Он принимал участие во многих славных походах и порешил немало имперских врагов. Один вид героя на поле боя внушал ужас врагам, а на параде – вселял благоговение в души граждан и восхищение в сердца дракониц (и надо заметить, немало потом рождалось в империи дракончиков с металлическим отливом чешуи...).

Но однажды сдучилось несчастье: подлые диверсанты враждебного государства Хмырг, у государя которого были личные счёты к героическому дракону, прокрались в лагерь, напали на спящего воина неба и жестоко его покалечили. С тех пор К"Ваффл стал небоеспособным инвалидом и был списан со счетов. Неблагодарная империя не назначила ему пенсии и почестей. Даже былые сослуживцы отвернулись от него, ибо лицемерна и брезглива имперская военщина по отношению к тем, кто не человеческих и не эльдарских кровей, сколь бы верно он им не служил. Всё, что осталось у инвалида – полуразрушенное родовое логово, давным-давно опустевшее. И теперь ему, всеми брошенному и покинутому, только и осталось, что доживать свои дни в забытом обиталище, предаваться воспоминаниям, глядя на разложенные среди сокровищ награды, и ронять слёзы об утраченной молодости.

Вспомнили о герое былых лет лишь через много лет, и была это банда разбойника Цурюкинга. Они сообразили, что, в бытность свою сильным и доблестным, дракон скопил много сокровищ, наград и подарков императорских особ, и теперь, когда он стал слабым и беспомощным, практически любой сможет наложить лапу на его состояние.

– Надо наведаться к герою, – предложил главарь, и был поддержан остальными разбойниками.

К"Ваффл почувствовал их присутствие задолго до того, как пришельцы предстали перед его глазами: былое чутье – всё, что у него сохранилось. Увы, но ничем больше он повлиять на ситуацию не мог – а потому просто лежал и ждал, пока за ним придут.

– Кто вы такие? – спросил он у вооружённых до зубов разбойников, уже зная ответ.

– Мы – лихие разбойники, – отвечал главарь, выступая вперёд, – а я среди них – самый главный, и звать меня Цурюкинг.

– Зачем вы пришли?

– Мы слышали, что былые силы покинули некогда великого и непобедимого героя, и сейчас он не в состоянии охранить даже кисточки своего хвоста, – сказал Цурюкинг, оглядывая обветшавшую пещеру и покрытое пылью золото.

– Как видите, вы не ошиблись... Что вам нужно?

***

– О, как это по-человечески! – шептал Скрааг, смахивая слезинку. – Вот она, их доблесть – напасть на дракона лишь тогда, когда он беззащитен. Вот она, их честь и благородство – убить того, кто служил их же шкурам всю свою жизнь, лишь затем, чтобы поживиться его имуществом...

– Но великий, люди бывают разные. Это, например, были разбойники, – напомнил цирюльник.

– Это были ХУМАНСЫ!!! – рявкнул Скрааг, в возбуждении пытаясь хлестнуть хвостом и немедленно взвывая от болезненного укола, коим зловредная стрела напомнила о преждевременности некоторых телодвижений. – Продолжай, продолжай...

***

– Мы пришли, чтобы взять тебя под нашу защиту, – сказал главарь. – Знай, что отныне никто не посмеет посягнуть на твои награды и имущество – в противном случае он будет иметь дело с нами, и пожалеет о том дне, когда родился на свет!

– Вы хотите меня защищать? Но вы же разбойники? – изумился К"Ваффл.

– Когда-то мы были крестьянами, чьи земли разорило войной. Мздоимство ростовщиков, крючкотворство чинуш и безразличие местных властителей так и не дали нам вернуться к прежней жизни, – отвечал Цурюкинг. – Сейчас мы живём вне закона. Но, какая бы ни была наша страна, и по какой бы скользкой дороге мы ни шли – неизменен и неоплатен наш долг перед тем, кто проливал на неё свою кровь, защищая наши поля, дома и жизни. Позволь же нам хоть отчасти вернуть его.

На единственный уцелевший глаз старого дракона навернулась слеза, и потому он не увидел, как разбойники отдают ему Салют Величайшей Почести...

***

Великий Змий, словно ужаленный, взвыл и выгнулся дугой, подскочив аж на целых два метра.

– Сырульник!!! Идрипть твою налево, что ж ты мне рассказываешь?! Я же просил о ПОДЛОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ...

– Но, в-в-великий... – пролепетал цирюльник, отскочивший к стенке и колотившийся мелкой дрожью. – Разве не подло поступили с К"Ваффлом те, кому он служил, и кто бросил его на произвол судьбы?

Скрааг издавал нечто средние между стоном и рычанием, конвульсивно дёргая лапами и кончиком хвоста.

– Я могу рассказать вам что-нибудь другое...

– Больше не рассказывай про драконов!!! – потребовал Скрааг. – С меня хватит!! Расскажи лучше о животной и похотливой природе хумансов, как таковой. Расскажи о торжестве их плоти над разумом, и о тех разрушительных последствиях, к которым приводит неспособность человеческая контролировать свои инстинкты!

Сглотнув комок в горле, цирюльник набрался мужества и продолжил сказительскую деятельность, заодно возвращаясь к работе...

Сказание о Додике Гоп-Стопперфельде, порожденце запретной страсти

Давно это было иль недавно, трудно сказать, но рассказывали это мудрые и седые акыны, не доверять словам которых нет ни малейших оснований, да и история продолжает снабжать нас всё новыми свидетельствами.

Во время оно жил в человеческой деревне Мелькирдык один юноша. И случилось однажды так, что застало его вдали от дома неожиданной и необыкновенно сильной грозой...

Ругаясь и понося богов всеми известными словами, долго метался человек под проливным дождём в поисках убежища, и нашёл его в каком-то гроте на берегу озера. Злобный и вымокший, сбросил он свою одежду и принялся её выжимать, размышляя, на какой фиг потребовалось властителям небесных вод и молний опрокидывать на землю своё буйство именно сейчас, когда случайные и ни в чём не провинившиеся прохожие меньше всего к этому готовы.

Но не знал молодой человек, что грот, в котором он остановился – часть древней границы, близ которой возможно взаимопроникновение миров различных стихий и материального плана бытия...

А буйство стихий, надо сказать, происходило отнюдь не просто так. Дело в том, что в ту пору в Царстве Воздуха проходили ежегодные большие военно-спортивные состязания, как велит тамошний обычай. И проводились они в специально рассчитанном месте, которое специально согласовывалось со множеством сущностей и народов, дабы последствия в материальном мире минимально вредили смертным. Юноша, застигнутый грозой, совершенно случайно оказался именно там.

В один из моментов случилось так, что одна из участниц, воительница из рода Седлающих Штормы, оказалась близ той самой границы между мирами, что находилась в гроте у озера. В результате этого стала возможной и произошла их случайная встреча. Результатом этой встречи стал акт запретной любви, от которого появился на свет престранный ребёнок – наполовину смертный, наполовину Дух Воздуха. И оказался этот ребёнок наделён даром гения (или, как говорят у нас на Востоке, джинна) – властью исполнять любое желание другого существа и брать с него взамен эзотерическую плату. Велика и беспредельно коварна эта власть: связавшийся с Владыкой Желаний может получить всё – но не было ещё на свете ни одной жертвы джинна, которая – даже не принимая во внимание платы – не потеряла бы от этого больше, чем приобрела...

Ныне ходит сын порочной связи по земле, известный под именем Додик Гоп-Стопперфельд, и творит свои дела, искушая души, дразня их близостью могущества и ввергая в пучины отчаяния, пребывая в котором, отворачиваются они от истины.

Как известно, любой джинн специализируется на определённой категории существ, чьи желания он исполняет. Большинство занимаются людьми и прочими смертными. В древние времена известны были джинны, работавшие на эльдарах, вводя их во соблазны и богоборческие помышления. Додик же Гоп-Стопперфельд, как самый нестандартный джинн, занимает самую нестандартную нишу: он избрал своим поприщем исполнять желания существ Тёмой Стороны...

***

– Как всегда, безумство человеческого порока не смогло дать миру ничего, кроме нового злотворящего исчадия... – задумчиво произнёс Скрааг, задумчиво поводя стрелкой хвоста (поскольку цирюльник уже вытащил две стрелы и почти разобрался с третьей, хвостовые манипуляции стали даваться Великому Змию более-менее безболезненно). – Надеюсь, хуманс овладел Седлающей Штормы против её воли?

Цирюльник хихикнул.

– О великий, для смертного насильственное овладение Седлающим Штормы крайне затруднительно. В материальном мире духи этого рода имеют облик чудовищ с мускулами могучими, клыками хищными, когтями острыми и скоростью, подобной молнии. То, что произошло между ними, было результатом взаимного согласия... По крайней мере, она захотела того, а он не стал противиться... или не смог...

Скрааг гневно рыкнул.

– Сырульник, едрипть тя за хвост!!! Ну какого, какого обсидианового сталактита в твоих сказках хумансы или герои, или жертвы?!!!

– Но, великий, обычно оно так и бывает. Люди – народ, на чью долю выпало больше испытаний, чем кому бы то ни...

– ЦЫЦ!!!

Цирюльник испуганно замолк.

Великий Змий некоторое время пытался наслаждиться тишиной, но в голову опять полезли воспоминания о ехидных смешках гаврюкинцев, ржаче довольных горожан и прочих невыносимых унижениях, коим он подвергся сегодня...

– Сырульник!

– Слушаю и повинуюсь, о великий...

– Обычно – это значит, не во всех сказках?

Цирюльник кивнул.

– Но вашему ничтожному слуге придётся сильно постараться, чтобы вспомнить подобную историю. Их – считаные единицы среди многих сотен...

– Ты уж постарайся, сырульник, постарайся!

Цирюльник некоторое время молчал, приподняв глаза к небу и собираясь с мыслями.

– Ну?! – нетерпеливо поторопил его Скрааг, для убедительности пару раз хлестнув по хвостом по дну ванной.

– Не уверен, что именно это ублажит повелителя, – нерешительно начал цирюльник. – Но...

Сказание об Нарковульфе, непросыхающем крестьянском ополченце, Марсельдуке, принце-эльдаре, и Баракудзе, ручной волчихе его, наделённой даром человеческой речи

Во время оно жил на земле...

***

– Стой! СТОЙ!!! – вдруг завопил Скрааг, пронзённый неожиданной идеей. – Повтори-ка, чьи желания исполняет этот джинн... как бишь его...

Цирюльник непонимающе поморгал глазами, но вопрос повелителя требовал незамедлительного ответа.

– Додик Гоп-Стопперфельд, о великий. Желания существ Тёмой Стороны... Вампиров... э... Оборотней, да... э-э... В общем, Детей Ночи...

– А знаешь ли ты, сырульник, что драконы – это тоже существа Тёмной Стороны?

Вопрос повелителя поверг несчастного в длительный ступор.

– Ну... э... в общем, да, о великий...

– Значит, он может исполнить и мои желания?

– Э... кхм... Вообще-то, это всего лишь сказка... Соответствует она действительности, или возникла в безграничной фантазии устного народного творчества?.. Боюсь, ничтожный не сможет сказать вам, будучи уверенным, что не соврёт...

– ОТВЕЧАЙ!!!

– Да! – выпалил цирюльник и тут же снова смутился. – Если следовать логике, о великий...

– Любые? Вплоть до судьбоносных, сравнимых по могуществу с деяниями богов?

– Теоретически, да, о великий. По легенде, джинны имеют практически неограниченную власть над материальным миром... Единственное ограничение – чародейства должен пожелать тот, с кем заключена сделка. Причём, джинн обязан исполнить это желание, даже против своей собственной воли...

– А в моей ли власти его призвать?

На этот раз ступор несчастного был подольше.

– Возможно... – выдавил он из себя, наконец, чуть осторожнее, памятуя о суровой реакции повелителя на слишком неопределённые ответы. – Хотя нельзя быть уверенным до конца, не убедившись...

– Вот оно, – произнёс Скрааг неожиданно торжественным тоном, и хвост его замолотил ешё интенсивнее. – Вот оно! Понимаешь ли ты, сырульник?

– Нет, о великий, – совсем сконфузился тот.

– В моей крови дремлет сила, способная вызвать джинна и заставить его выполнить три моих желания, которые изменят мир до глубины его оснований!.. Во мне сокрыта тайна нашего рода!!..

В крайнем возбуждении ареал-вождь хотел перевернуться, вскочить и забегать по пещере, но укол последней недовытащенной стрелы быстро напомнил забывшемуся дракону, что процедура пока не закончена.

Цирюльник, зажавшись в угол пещеры, с трепетом переждал приступ буйства Великого Змия, после чего внось подбежал к нему и возобновил свою работу.

– Зачем вы это сделали, повелитель! – запричитал он, оценив ситуацию. – Она ушла ещё глубже, чем вначале! Теперь придётся возиться ещё два часа...

Но Скрааг не слушал стенаний, до самых кончиков рогов поглощённый собственным открытием.

– Так вот в чём лежит корень драконьего могущества!.. Осознаёшь ли ты, сырульник, всё величие этого знания? Мы в шаге от нового будущего!

До цирюльника, лупавшего недоумёнными глазами, понемногу начинала доходить осенившая повелителя идея, и это его встревожило.

– О великий! – подал он неожиданно громкий и почти уверенный голос. – Подумайте, трижды подумайте перед тем, как связываться с джинном! Помните, что я говорил – не было ещё на свете ни одной жертвы джинна, которая не потеряла бы от этого больше, чем приобрела! И не забудьте о том, что в конце джинн потребует платы – а она может быть катастрофически велика!!

– Ты сомневаешься в моей мудрости? – подозрительно спросил Скрааг. – Сомневаешься, несчастный, что я в состоянии перехитрить джинна и загадать такие желания, что будут сведены на нет все его уловки?.. Тем более, такого джинна, над умом которого не может не тяготеть проклятье убожества его смертной половины?!

– О великий – не прошу ни о чём, кроме как выслушать меня!!! – Цирюльник даже опрокинулся ниц – с учётом его драконьей анатомии, поза получилось довольно-таки уморительной. – Вы – далеко не первый из существ Тёмной Стороны, кому пришла мысль извлечь пользу из Додика Гоп-Стопперфельда. Многие пробовали, и жестоко просчитались! Многие могущественные существа ищут его по всему миру, желая поквитаться за то, что с ними произошло! Среди этих существ – Люмпиан, Главный Оборотень; Кат-Манду – Великий Носферату; Мирианда – Королева Суккубов...

– Ты смеешь ставить меня в один ряд с этими гротескными недоделками? – фыркнул Скрааг.

– О великий, известны случаи, когда существа с даром джинна приносили несчастья и драконам!..

Сказание о Гензеле, золотом дракончике, родителях его, и ржавой рыбке, исполнявшей желания

Когда дракон Гензель, Бурый Родоначальник, в бытность свою молодым и золотым, отдыхал с родителями на море, посчастливилось ему во время морских игр поймать рыбку ржавого цвета.

– Отпусти меня, дракончик, – молвила рыбка драконьим языком. – Я выполню три любых желания, которое загадает мне твоё племя. Но помни – если исполнение этих желаний никому из вас не принесёт счастья, случится великая беда!

В ту пору Гензель, как и всякие дети его возраста, был недалёк, наивен и восторжен. Услышав такое, он, недолго думая, выпустил рыбку и немедленно загадал первое желание:

– Хочу грифончика!!!

И в тот же миг появился растрёпанный краснопёрый грифончик. Был он скорее уродлив, чем красив, и звуки, издаваемые им, были истошны и противны, но это никак не смутило юного Гензеля, давно хотевшего завести себе данную живность...

Привлечённый странными звуками, прибежал отец Гензеля – сварливый и деспотичный золотой дракон, чья родительская воля была одной из причин, по которым мечты его сына о грифончике и оставались до сего момента лишь мечтами. Отец считал, что с домашним питомцем слишком много возни: кормить, поить, выгуливать, отучать гадить, где не следует, показывать ветеринару, а как подрастёт – переносить последствия половых инстинктов, разыгрывающихся в холодные мартовские дни... Словом, нетрудно догадаться, почему он оказался недоволен, узнав и увидев, как его сын распорядился неожиданно привалившим счастьем.

– Слушай-ка теперь моё желание, чудо-рыбка! – прорычал дракон, завершив сеанс воспитания Гензеля и не обращая внимания на его гнусавые рыдания. – В [censored] этого грифончика!!!

Но, будучи во гневе, он не подумал над своими словами – и напрасно: очень немаловажную роль играет та форма, в которой ты загадаешь желание джинну. Повеление отца Гензеля исполнилось самым что ни на есть буквальным образом...

В тот же миг подскочила мать юного дракончика. Глаза её были вытаращены, из пасти неслись истерические вопли, а руки, ноги и крылья изгибались и приплясывали самым невероятным образом, коему могли бы позавидовать иные именитые гимнасты.

– Что с тобой, дорогая? – встревожился дракон-отец, а перепуганный Гензель, видя такой оборот дела, разревелся ещё сильнее.

– И ты ещё спрашиваешь, подлец... – выдавила из себя драконица, пытаясь собираться с силами.

– Я могу помочь! – пытался успокоить её недоумённый супруг. Но мать Гензеля вывернулась из объятий незадачливого спутника жизни при первом же малейшем намёке на попытку оных.

– Не прикасайся ко мне, идиот!! – завизжала она, забегая в море. – Рыбка! Рыбка!! ВЫТАЩИ ЭТОГО ГРИФОНЧИКА ОБРАТНО!!!

Только тогда дошло до отца Гензеля, насколько он был глуп и неосторожен, формулируя своё пожелание. И ужаснулся дракон последствиям своей непредусмотрительности, но было поздно: единственное, что он смог сделать – закрыть глаза маленькому сынишке, чтобы он не видел, как исполняется желание драконицы...

– Ты самый большой дурак, которого я когда-либо видела в жизни! – воскликнула мать Гензеля и залилась слезами.

– Я – самый большой дурак, которого когда-либо встречал в жизни... – покорно пробормотал отец и уткнулся носом в песок, дабы семья не увидела на его лице неподобающей слабости характера.

А маленький дракончик, не понимая, в чём дело, увидел только, что его родители повергнуты в черную депрессию, а его новый любимец, и без того лохматый и неприглядный, после своего временного исчезновения приобрёл и вовсе малопотребный вид. Всё это повергло Гензеля в стресс и в новые рыдания.

Но лавина несчастий, которым было суждено обрушиться на мир, только начиналась...

Поскольку все три дракона, загадавшие рыбке желания, теперь дружно горевали, и не было среди них ни единой счастливой души, исполнилось мрачное пророчество – великая беда грянула по земле. Потемнело солнце, забурлили океаны, и к вечеру рокового дня не осталось в том мире ни одного золотого дракона. В одночасье потускнела их чешуя, покрывшись бурой ржавчиной, подобной той, что покрывала злополучную рыбку, и легло это проклятие не только на живших тогда, но и на их потомков. Вместе с мастью испортились и благородные нравы некогда прекрасного и возвышенного народа. Драконы выродились раньше, чем успело смениться поколение.

Вот так, благодаря невинному маленькому дракончику, попавшему в сети изощрённой вселенской игры Повелителей Желаний, исчезла в том мире великая цивилизация золотых металликов, дав жизнь бесчисленным стаям злобных коричневых хроматиков...

Единственным утешением, которое осталось Гензелю после катаклизма, был тот самый грифончик. Оказался он существом необыкновенно злобным, мстительным и невменяемым, но умел платить верностью и преданностью тем, кто кормил его колбасой – и так повелось, что единственным, у кого хватало на это духу, был сам Гензель. То ли больше никто не рисковал подкармливать с рук остервенелое создание, то ли оно само не хотело принимать пищи ни от кого, кроме хозяина... Мудрецы полагают, что злобное существо испытывало к Гензелю братские чувства, и на то имелись все основания: как-никак, они оба прошли одной и той же тернистой дорогой, по которой дано пройти только единоутробным братьям. Только Гензель проследовал ею в день своего рождения, а грифончик – в тот злополучный день, когда исполнялось желание матери юного дракончика.

***

– Ну что ж, золотые никогда не отличались умом и сообразительностью! – расхохотался Скрааг. – Не по их мозгам было, получив в лапы ключ к достойной дракона силе, правильно ей распорядиться! Первым, кому это удастся, по праву стану я.

– О великий, не делайте этого! – в последний раз попытался воззвать к разуму повелителя цирюльник, но тот его уже не слышал.

– Это будет день истины и правосудия... – бормотал он. – Мир изменится... Дар дремлет во мне и ждёт своего часа!.. Только бы узнать... вспомнить, как призывать силу...

Цирюльник обречённо вздохнул и возобновил работу над последней стрелой.

***

Судьбоносная идея завладела Великим Змием прочно и всепоглощающе. Уже на следующий день он проснулся в нехарактерно ранний для себя час, ринулся на самую высокую горную вершину и принялся искать ключ к силе.

– Додик Гоп-Стопперфельд, джинн! – взывал дракон трубным голосом. – Я, ареал-вождь Скрааг А"Нал, вызываю тебя! Приди из глубин пространства и явись пред мои очи!.. Додик Гоп-Стопперфельд, о величайший из властителей желаний – услышь мой призыв и осени сей горный пик своим присутствием... Додик!! Порожденец порочной страсти, злобный гений, искуситель и смутитель слабых умов, повелеваю тебе властью своей крови – предстань!..

Он продолжал до глубокой ночи, пробуя выкрикивать призывы в различных интонациях, различной лексикой, принимая различные позы и проводя различные ритуалы. Когда взошла луна, Великий Змий вернулся в свою пещеру совсем ненадолго – лишь затем, чтобы через три часа беспокойного сна, полного ночных ёрзаний и невнятных выкриков, наутро ринуться на тот же самый пост и возобносить попытки. Так было и на третий день, и на четвёртый, и на десятый... Повелитель забыл даже о личной сокровищнице, которую раньше посещал не реже раза в день, дабы согреть своим царственным телом богатство, накопленное за долгие годы им самим и его благородными предками, прежними ареал-вождями.

Со стороны это, само собой, смотрелось просто ужасно.

Низшие существа молчаливо наблюдали за позором, делая для себя выводы, драконы соседних кланов летали вокруг, наслаждаясь бесплатным балаганом, по окрестностям расползались нехорошие слухи и дискуссии, а подданные Великого Змия, видя всё это, стоически терпели невиданное доселе унижение и падение престижа.

Ситуация требовала, чтобы дееспособные драконы приняли на себя полноту власти и незамедлительно провели в жизнь соответствующие меры, однако никто не решался подступаться к ареал-вождю (связываться с ним и в здравом-то уме мало кто горел желанием, а при нынешнем буйнопомешательстве – тем паче). Поэтому, скрепя сердца, все делали вид, что ничего особенного не происходит, а накапливающийся моральный негатив вымещали на цирюльнике.

– У, басурманин, затмил разум повелителя своими чёрными наговорами, сделал из него посмешище перед погаными! – возмущались они и пинали выходца с востока пуще обычного. Несчастный попискивал, но молчал, осознавая свою вину.

Надо ли уточнять, что за всё это время, несмотря на упорные старания Скраага, никто так и не появился?

Тем не менее, пермаментная неудача не только не гасила пыл доморощенного призывальца, но совсем напротив, лишь сильнее его распаляла. Сама мысль о возможности ошибки в своей гениальной догадке для Великого Змия была убийственнее приснопамятных гаврюкинских стрел, и потому он пробовал снова и снова, решительно отказываясь допускать, что выбрал неверное направление для поиска драконьей силы.

Однако, в конце концов, даже повелительское упорство начало истощаться. Сначала ареал-вождь начал делать перерывы на обед, потом эти перерывы постепенно становились всё продолжительнее и многочисленнее, и к концу третьего месяца он уже не выкрикивал призывы, а просто целыми днями возлежал на пике, погрузив голову в лапы и предаваясь печальным размышлениям.

В один из таких мрачных дней на пик зашёл некий хуманс. Прикид на нём был относительно скромный, но с претензией: рубаха тёмно-пурпурной раскраски, штаны полувоенного образца, а поверх всего этого – плащ, разрисованный какими-то логотипами. Волосы у хуманса были длиннее среднего, поэтому закидывались за спину и с переменным успехом удерживались там, благодаря повязке поперёк лба обладателя, напоминающей пояс боевых искусств. В руках хуманса предусматривался посох с невзрачным брильянтом на конце, а лицо было примерно такое, какое бывает у профессиональных шарлатанов (особенно подчёркивали такое впечатление непроницаемые тёмные очки, скрывавшие за собой пристальный взгляд, и жизнерадостная улыбка, призванная предрасполагать к себе клиента).

Скрааг был настолько поглощён своей необъятной скорбью, что даже не сразу задумался над целесообразностью съедения наглеца.

– Чего тебе нужно, смертный?! – вяло прорычал он.

– Додик Гоп-Стопперфельд, магистр цирковых наук, фокусник экстра-класса, – представился хуманс, делая несколько пассов руками и под дешёвый эффект из конфетти поднося к драконьему носу карточку с кричаще яркими буковками и фотографией себя посередине. – Мне сообщили, что здесь хотят меня видеть.

Разум ареал-вождя, покрытый ржавчиной депрессии, работал чрезвычайно неповоротливо, и потому до него только сейчас начали доходить нюансы ситуации. В первую очередь, осознание вопиющего факта: в его личное пространство бесцеремонно влез хуманс, и мало того, что влез, но ещё и ведёт себя в нём непозволительно развязно.

Скрааг недолго раздумывал над тем, следует ли наказывать столь беспардонную наглость. Оглушительно рыкнув, он разинул свою огромную пасть и филигранно прецизионным движением, возможным лишь с той степенью владения телом и духом, какая доступна высшим драконам, схавал назойливо маячащую перед его носом визитку, буквально пару миллиметров не дотянувшись зубами до пальца дерзкого гостя.

Хуманс был настолько же хладнокровен, насколько, по-видимому, и глуп, поскольку явно не понял намёка.

– Это вы зря, – сказал он, перелистывая из руки в руку колоду карт и без особых видимых волнений созерцая яростное пожирание драконом своей визитки. – От пластика случается изжога...

Правота бывшего обладателя визитки подтвердилась буквально через несколько секунд – организм Скраага изъявил неожиданный и бурный протест против поступившего в него вещества. Фокусник, отойдя на безопасное расстояние и дипломатично отвернувшись, переждал, пока утихнет охвативший ареал-вождя приступ кашля, икоты и, как культурно выражаются инженеры, "кратковременного пищеварительного реверса". Чтобы не очень скучать, он достал цилиндрообразную шляпу и извлёк из неё четырёх кроликов и одного ёжика.

– Тьхххууу!.. – смачно завершил сеанс несварения Великий Змий, выплёвывая два куска весьма неаппетитной субстанции.

– Так всё-таки давайте уточним, – продолжил хуманс, возвращаясь на покинутое место и в упор не замечая, что дракон, аж покраснев глазами от ярости, готов разорвать нахала, не сходя с места. – Здесь интересовались моей скромной персоной, или меня неправильно информировали?

– Кх... ррр... э... – Волны противоречивых эмоций, нахлынувших на разум ареал-вождя от такой беспрецедентной наглости, встряхнули было увядшие под грузом самосожаления мыслительные процессы, и Скрааг внезапно осознал все нюансы ситуации – включая, разумеется, наиболее главный.

– Ты!.. – выдавил он из себя, выкашливая остатки отторгаемого вещества. – Додик Гоп-Стопперфельд!..

– У меня есть ещё несколько сценических псевонимов, но предпочитаю этот. – Фокусник потряс каким-то платком, дёрнул его за концы, и тот превратился в три других разноцветных платка. – Как говорится, единственный и неповторимый, прошу почтеннейшую публику любить и жаловать!

– Ты услышал мой зов!..

– Вообще-то нет. – Додик спрятал в коробку хомячка, распилил её лобзиком, потом срастил обратно и выпустил на волю невредимое содержимое. – Благодарите местных пейзан – они не поленились найти меня и притащить издалека. Сказали – наш местный дракон, мол, шумит днями и ночами, требует тебя к себе, зачем – не знаем, но если не угомонится – мы тут оглохнем или перемрём от бессонницы...

Скрааг пристально осматривал визитёра.

– Великие небеса, – думал он вслух, – до чего же похож на людскую породу...

– А на кого же мне ещё быть похожим? – удивился Додик. – Разве я какой-нибудь людоволк?

– Мне рассказывали, что ты обладаешь магическим могуществом... – прищурился дракон.

– Обыкновенное преувеличение. Народной молве свойственно мистифицировать то, чему они не могут дать рационального объяснения. Но большинство явлений действительности имеет довольно прозаическое объяснение. Особенно в нашем ремесле...

Завершив начертание посохом в воздухе кучки иероглифов и очередной сеанс махания руками, Додик извлёк из воздуха букетик цветов. Всё это дело сопроводилось специфическим хлопком.

– Ловкость рук – и никакого обмана, а тем более магии! – радостно заключил он, любуясь на результаты своего циркового профессионализма.

Скрааг в отчаянии бросился на землю и принялся вспахивать её когтями, рыдая крокодиловыми слезами.

– Подлый сырульник!!! – ревел он. – Для чего ты мне рассказал эту детскую побасенку? Зачем ты вселил в меня ложную надежду? Из-за тебя я погнался за ложной надеждой и напрасно растратил два месяца своей жизни! Уууу...

Постигшее его разочарование было столь горьким, что мысль о съедении полупрошеного гостя, было замаячившая где-то на заднем плане, вновь оказалась погребена под лавиной вселенской скорби и самосочувствия. Додик же, наблюдая за сценой, закономерно недоумевал и пару раз даже попытался утешить дракона, показав несколько увеселительных фокусов. Но на его тщетные усилия даже не обратили внимания.

– Ненавижу сказки и сказочников! – завывал Скрааг, воздевая заплаканные очи к солнцу. – Какого обсидианового сталактита они солгали мне, что это могущественный джинн, потомок смертного и стихийного существ! Во имя какого Непроизносимого я истратил столько сил ума, тела и духа, чтобы привлечь этого ничтожного пред мои очи – и лишь для того, чтобы увидеть обычного балаганного шута!! О мир, я ненавижу тебя за жестокость к драконам! Ненавижуууу!!!..

Более-менее сообразительный хуманс уже давно бы смекнул, что его до сих пор не съели лишь неимоверным чудом, и постарался бы поскорее избавить сие место от своего присутствия. Однако данный случай, похоже, был совсем запущенным. Во время кратковременного перерыва в буйстве Скрааг уронил случайный взгляд на то место, где стоял фокусник, и обнаружил, что тот по-прежнему там стоит, имея на лице неожиданно серьёзное выражение.

Беспрецедентная наглость гостя так озадачила ареал-вождя, что даже депрессия оказалась вытесненной куда-то на второй план.

– Ты... Ты!..

Пока растерявшийся Скрааг пытался сообразить, что ему подобает сделать в столь вопиющей ситуации, Додик снял тёмныё очки. Глаза, обнаружившиеся под ними, светились крайне неестественным для хуманса самоцветным жёлтым огнём.

– То есть, вы в курсе? – уточнил он.

На неподготовленный разум ареал-вождя обрушилась очередная, уже которая за сегодняшний день, волна озадаченности.

– Э... – начал Великий Змий, после чего последовал минутный ступор. Фокусник, понимая ситуацию, дипломатично обождал, пока собеседник соберётся с мыслями.

– А что ж ты мне только что навешивал, урррод!!! – рявкнул Скрааг.

Додик неопределённо хмыкнул.

– А мне что, на весь мир вещать – смотрите, мол, люди, я джинн? Мне лишних проблем не нужно. Предпочитаю жить и работать в обществе, как и полагает честному рядовому гражданину.

– Глупец! – расхохотался дракон. – Ты мог бы владеть миром! Многие тысячи Тёмных Существ стояли бы в очереди, готовые на всё, чтобы ты выполнил их желания – но ты предпочитаешь жалкое существование... Видимо, сильна в тебе человеческая половина, дурость которой не позволяет тебе распорядиться своими возможностями!

– Мне нравятся люди и образ их жизни, – сказал Додик с кислинкой в голосе. – Единственный род земных существ, которые добиваются трудолюбием и прилежанием того, что большинство других предпочитают получать грабежом или злоупотреблением данной богами силой. А ваш утилитарный взгляд на мир, извините за прямоту, незрел и примитивен!

Рискнувший сморозить такую дерзость перед ареал-вождём был бы испепелён в течение ближайших десяти секунд. Однако Скрааг имел в отношении данного индивидуума несколько другие планы на ближайшую перспективу, и потому лишь плотоядно улыбнулся, запомнив наезд.

– Нам предстоит плодотворное сотрудничество – не будем ссориться, – сказал он настолько ласковым и предвкушающим голосом, что даже сам себе удивился. – Пусть нашу взаимную неприязнь скрасит то, что мы оба сродни Воздушной Стихии...

– Это как сказать, – возразил Додик с оттенком злорадства в голосе, материализуя и разворачивая некий полупрозрачный свиток. – Хотя я предпочитаю жить среди людей, мне, как наполовину существу Воздуха, вменяется присутствовать на Планарных Ассамблеях, как минимум, первой степени важности. На последней как раз постановили... читаю... "драконов клана Дайнблутт, за леность, беспринципность, неподобающее поведение и систематический пропуск планарных мероприятий, начиная со времён ареал-вождя Хытрыга Ур-Одда, исключить из числа существ, имеющих родство с Воздушной Стихией, и отказать им во всяком праве ссылаться на такое родство. Также внести предложение на Планарную Ассамблею Земной Стихии, на предмет рассмотрения возможности передачи означенных драконов в число Родственных Земле, как типичный пример летающего гов..."

На этот раз Скрааг не справился с озверением и поступил с постановительным свитком столь же сурово, как до этого с визиткой.

Додик, как и в первый раз, воспринял сей недружелюбный акт спокойно, ограничившись замечанием:

– Это не прибавит вам положительного имиджа.

– А хвост я ложил на этот имидж, – заявил дракон, облизываясь. – Короче, фокусник, давай к делу. Рассказывай, как ты выполняешь желания Тёмных Существ.

Додик улыбнулся крайне загадочной улыбкой.

– Хотите перед использованием выяснить, в чём засада? Логично.

– Не умничай, полусмертный! – рыкнул Скрааг. – Отвечай на мои вопросы, и не пробуй чего-нибудь утаить или соврать – у драконов тонкое чутьё на ложь!

– В общем, всё просто. Сначала я сообщаю условия контракта, которые а клиент говорит, согласен он или нет. Если согласен, то стороны выполняют обязательства по контракту и расходятся. В отличие от большинства остальных джиннов, я при оглашении условий предельно честен и, по желанию клиента, даю развёрнутые комментарии и пояснения по каждому пункту. Правда, это ещё никому из них не помогло...

Скрааг ответил на гнусную улыбочку фокусника аналогичной.

– Посмотрим, хватит ли у тебя ума обмануть дракона, получеловечишко...

– Нет никакого обмана, – возразил Додик. – Просто так получается, что исполняемые джинном желания практически никогда не приносят счастья желающему. Между прочим, именно поэтому я выбрал объектом своей работы вас и вам подобных. Люди и так страдают от всяких деятелей Тёмной Стороны, глумящихся над их слабостями. По-моему, справедливо, если эта Сторона получит немного сдачи такой же монетой. Не находите?

Самоуверенность фокусника откровенно забавляла, но уже начинала несколько бесить. Интересно, будет ли он столь же нагл и борз, когда до скудного получеловеческого умишка окончательно дойдёт, с кем он на этот раз связался?..

– Рассказывай о контракте! – потребовал ареал-вождь.

– Речь идёт о контракте на предоставление услуги "исполнение желания", – начал Додик, найдя невдалеке камень и рассевшись на нём поудобнее. – Желание может быть абсолютно любое, которое только клиент может себе вообразить. Ограничений, в запретительном смысле этого слова, нет. Однако важно понимать, что его исполнение неизбежно укладывается в фундаментальный принцип равновесия, основывающийся на законах сохранения энергии, момента движения и момента импульса.

Скрааг скучающе зевнул, постаравшись поотчётливее показать забывающемуся фокуснику размах своей пасти и длину грозных драконьих зубов.

– Мои предыдущие клиенты тоже сильно торопились, – укоризненно заметил Додик. – Если вы решили уникально отличиться от них дальновидством и всепредусмотрительностью, то лучше начинать отличаться прямо сейчас.

Скрааг глухо рыкнул, но возражать не стал и возобновил слушание, досадливо поколачивая по земле хвостом.

– Так вот, – продолжил фокусник, – основной практический нюанс (на котором, кстати говоря, и прокалываются клиенты) заключается в побочных эффектах. Что бы вы ни загадали – одновременно с заказанной вами модификацией реальности могут измениться любые факторы, не оговоренные вами при формулировке желания. Причём, согласно упомянутого мной принципа, побочные эффекты будут направлены на уравновешивание привнесённых в мир изменений. Поскольку теория и эмпирические данные показывают, что естественное состояние нашего мира, при всех его недостатках, как раз и является наиболее оптимальным для большинства существ, нетрудно понять, что любые принудительные пертурбации, улучшая ситуацию в каком-либо локальном масштабе, одновременно ухудшают её в целом. Немногочисленные исключения – те мелкие желания, влияние которых на мир укладывается в рамки естественных законов, они действительно не вызывают никаких побочных эффектов. Однако придумать такое желание отнюдь не так просто, как может показаться. Да и амбиции у большинства клиентов таковы, что не укладываются в эти тонкие рамки.

Сделав небольшую паузу, Додик опрокинул в себя стаканчик воды, извлечённый из воздуха путём нескольких магических пассов, и посмотрел на собеседника в ожидании возможных вопросов. Однако на грозной морде ареал-вождя, постепенно теряющей остатки признаков терпения, не читалось ни вопросов, ни тени понимания.

– Если вам угодно, выражусь проще. Я пытаюсь не просто сказать, а развёрнуто объяснить – и вам лучше понять это сразу, чем убедиться на собственном опыте – что конченый результат, в подавляющем большинстве случаев, будет удовлетворять вас ещё меньше, чем исходная ситуация. Пояснию на примере. Один из моих клиентов, тёмный рыцарь Кар-Кунен, пожелал, чтобы вся вода мира превратилась в пиво. Так и произошло. Однако при этом проявилась сила противодействия, стремящаяся превратить пиво обратно в воду. В результате в мира начались своеобразные гармонические колебания состава жидкостей – периодическое превращение воды в пиво, и наоборот. Я, как джинн, не чуждый научно-исследовательского духа, всесторонне изучил данное явление и составил математическую модель для его описания – при этом оказалось удобным ввести в рассмотрение новое геометрическое измерение пространства, которое я назвал осью пивоподобия Кар-Кунена, в честь автора желания, помогшего обнаружить эффект. Клиенту, кстати, результат не понравился. В пределах планеты, включая его желудок, период колебания составил около трёх минут, а промежуточной стадией между водой и пивом, как известно, является моча...

– А если бы он попросил, чтобы вода превратилась насовсем? – послышался чей-то осмелевший голосок, в котором отчётливо прослеживалась чрезмерная, вплоть до потери элементарной шпионской осторожности, увлечённость лекцией.

Скрааг сориентировался в возмутительной ситуации быстрее, чем Додик успел произнести: "Это было его вторым желанием...".

– Сырульник! – взревел он, вскакивая на все четыре лапы и устремляя испепеляющий взор в ту сторону, откуда наглец посмел обнаружить своё присутствие. – Как ты посмел подслушивать разговор повелителя, недостойный выродок крылатого племени?!

Со стороны склона горы послышался вусмерть перепуганный писк, сопровождающийся звуками стремительно укатывающегося вниз тела (особенно после того, как для пущего подогрева стремительности туда был выпущен профилактический огненный шар).

–...Результатом исполнения второго желания клиент остался недоволен ещё сильнее, поскольку полная остановка времени в момент максимума очередного пивотрансмутационного цикла совсем не входила в его планы, – дождавшись завершения воспитательной акции, возобновил лекцию Додик. – Упрекнуть многоуважаемого Кар-Кунена было не в чем – он хорошо усвоил урок первой попытки и действительно очень старался сформулировать свои последующие желания, особенно третье (его формулировка была представлена мне в виде трёхтомника, над которым бедняга корпел не один месяц (разумеется, по своим часам – окружающее-то время как остановилось, так и стояло...) ). Однако то, что получилось в окончательном итоге, расстоило его ещё сильнее, чем результаты первых двух желаний.

Он сделал ещё один небольшой перерыв на отпитие из стаканчика, заодно критически вглядевшись в уже совершенно свирепую морду дракона.

– Обращаю особое внимание на то, что подавляющее большинство побочных эффектов не является непосредственным результатом волевого усилия джинна или частью его сознательного умысла. Многие об этом умалчивают, предпочитая многозначительные комментарии типа: "нужно точнее формулировать свои желания". На самом деле, это всё выпендрёж и набивание себе цены: джинн исполняет только то, что просят, и ничего сверх того – всё остальное доделывают законы равновесия. В принципе, конечно, исполнитель желания может проявить элемент самодеятельности и додумать к заказу клиента какое-нибудь своё дополнение, но к нему в равной стемени применимы принципы побочных эффектов, поэтому так стараются не делать.

Скрааг лязгнул зубами.

– Говоришь много глупых и ненужных вещей, фокусник. Неужели ты думаешь, будто я, великий дракон, пожелаю такого бездарного примитива, как этот твой Кар-Кунен, и что я, излагая своё желание, не сумею своим проницательным умом обойти все ловушки, заготовленные мне авторами законов этой завшивелой вселенной?

– Не сумеете, – подтвердил Додик. – Теория информации не позволит. Даже если гипотетически допустить, что вы в состоянии оговорить всё, вплоть до малейшего аспекта бытия, на это потребуется столько времени, что вселенная успеет измениться до неузнаваемого состояния, в котором ваше желание уже не будет иметь смысла.

– Я – ареал-вождь Скрааг А"Нал! – взревел дракон, выпуская струю пламени и вызывая гневными ударами хвоста небольшое землетрясение. – Не тебе меня учить, что я сумею, и чего не сумею! Понял, фокусник?! Ты это понял?!

По его расчёту, огонь должен был пройти в достаточной близости от утратившего чувство меры фокусника, чтобы опалить ему некоторые чувствительные места, но не нарушить работоспособности, но Додика это вновь не впечатлило. Не теряя тошнотворного спокойствия, он начертил перед собой пальцами тетраэдр, который засосал в себя приблизившееся пламя, при этом обретя материальность и налившись хаотическими красками, после чего повелительным жестом отправил полученный артефакт в нагромождение булыжников где-то справа. Это вызвало небольшой взрыв, взметнувший вверх несколько камней и какой-то визгливый предмет, в котором фокусник и ареал-вождь не без удивления признали настырно продолжавшего шпионить цирюльника.

– Я специально делал такую длинную вводную часть, чтобы подробно описать вам, что из себя представляет желание, насколько сложны процессы, скрывающиеся за его исполнением, и почему вам лучше отказаться заключения со мной контракта. Будем считать, что преамбула завершена.

На морду ареал-вождя вновь вернулось благодушие и плотоядная улыбка.

– А я уже начал подозревать, что ты хочешь заговорить мне зубы, в надежде, что я забуду о своих планах...

– Ничего, все мои клиенты сначала выслушивают такую лекцию. Итак, если вы, после всего услышанного, намерены продолжать...

– Намер-р-рен!

Додик испустил глубокий вздох, в котором отчётливо читалось: "Угу. Ну, как я и думал."

– Условия контракта следующие. Клиент имеет право загадать три желания, каждое из которых он может сформулировать в любое время, начиная с момента заключения контракта, и в любой форме, доступной восприятию исполнителя: устная речь, письменное изложение, фонографическая запись, и т. п.; уместен любой язык и любой стиль (не волнуйтесь, пойму даже площадные ругательства древних драконов), единственное требование – чтобы в изложении один или более раз присутствовало "хочу, чтобы..." (или иная родственная по смыслу фраза). Единственное, что не допускается – использование существа-посредника: общение клиента и исполнителя должно проходить только лично. Важная деталь: процесс исполнения опирается на буквальную трактовку произнесённого, поэтому при формулировке желания клиенту следует избегать фразеологизмов, каламбуров и прочих непереводимых игр слов. Исполнение происходит через 30 секунд после того, как завершается изложение содержания исполнителю. В течение этих 30 секунд желание может быть отозвано клиентом (например, если ему захотелось использовать его в другое время, или заменить каким-то другим). Кроме того, если клиент окажется недоволен результатами исполнения трёх своих желаний, он имеет право на специальное желание-бонус, которое я иногда образно называю "половиной желания" – потребовать полной отмены достигнутых результатов и возврата ситуации в то состояние, в котором она пребывала до заключения контракта.

В голосе Додика разгорелась гордость, граничащая с маркетингом.

– Прошу заметить, что возможность такого отказа – моё фирменное отличие. Принимая во внимание многовековой опыт работы других джиннов и исходя из соображений гуманизма, я счёл возможным сделать такой шаг навстречу клиенту, и надо сказать, это довольно большой шаг. Большинство джиннов ограничиваются просто тремя желаниями, а то и одним...

– Фокусник! – рявкнул Скрааг, повелительно щёлкая хвостом. – Не отвлекайся!

– Мои обязательства по контракту считаются выполненными в тот момент, когда будут исполнены все четыре желания, включая бонусное. Если клиенту окажется достаточно трёх желаний (или даже меньшего их количества), и он не потребует отказа (или исполнения оставшихся желаний) до окончания своей земной жизни, то он ничего не должен, и контракт считается закрытым в качестве безвозмездного со стороны исполнителя. В противном случае, выполнив свои обязательства, я получаю от клиента причитающуюся мне оплату. Прошу не спрашивать, что она из себя представляет – раскрытие этой информации возможно только по завершении моей части работы.

– А если я настойчиво попрошу? – спросил Скрааг с подчёркнуто любезной улыбкой, в которой он постарался как можно демонстративнее обнажить зубы.

– Это одно из условий контракта, – развёл руками Додик. – Если вас не устраивает, то имеет смысл поискать другого исполнителя для ваших желаний...

Угрюмо насупившись, ареал-вождь просверлил фокусника необычайно злобным взглядом. "Впрочем, – тут же рассудил он, – так ли это важно, если мои желания будут безупречны, и у мерзавца не будет шанса услышать от меня последнее из них, чтобы получить свою оплату?" И упавшее было настроение вновь исправилось. Глаза Скраага затуманились, а мыслями овладели мрачные, но торжественные картины нового мира, который уже совсем не за горами...

– Контракт имеет силу с момента заключения и до исполнения обязательств сторонами, либо до окончания земного существования клиента, – доносилось откуда-то, словно издалека, бормотание Додика. – Вариант окончания земного существования исполнителя также возможен, но не влечёт за собой расторжения контракта – преодоление этого, равно как и любых других аналогичных обстоятельств, препятствующих выполнению обязательств по контракту, являются исключительно моими проблемами, и вам по этому поводу беспокоиться не надо. Контракт считается заключённым с момента изъявления клиентом согласия и подтверждения на его заключение. Оформления письменного документа или какого-либо закрепительного ритуала не требуется – свидетелями соглашения и гарантами соблюдения его условий являются все Четыре Стихии плюс Эфир. Досрочный разрыв контракта недопустим и невозможен. Таковы условия. Вы согласны?

– Согласен, – сказал Скрааг, услышав, что очковтирательство закончилось, и лениво приоткрывая один глаз.

– Точно согласны? – с предельно серьёзным видом переспросил Додик. – Помните, обратной дороги уже не будет.

– Точно согласен. ДА!

Встав с камна и отряхнув штаны, фокусник закинул за спину посох и протёр руки.

– Когда будет первое желание?

– Когда оно будет, я тебя позову. А сейчас – брысь!

Додик исчез так оперативно, что даже чуткие глаза, уши и нюх дракона не сумели определить, каким способом и в каком направлении он испарился.

– Вот хумансовская порода, – проворчал Скрааг, пошарив вокруг и на всякий случай оглядев окрестности с горы. Найти ничего не удалось, кроме в очередной раз принявшегося подслушивающего цирюльника, который на этот раз уцепился за кустик, укромно росший на отвесном обрыве с восточной стороны (полёт нахала вместе с перегрызенным у корня кустом был краток и суров).

Уже на пути в родную пещеру ареал-вождю пришла интересная мысль.

– Фокусник! – рыкнул он.

– Слушаю? – тут же материализовался откуда-то сбоку Додик.

– А почему не "слушаю и повинуюсь"?

– Уж извините – как есть, так есть. Разговаривая с врагами человечества, не особенно склонен к пиетету.

В голосе фокусника промелькнуло раздражение, которое не укрылось от слуха Скраага и доставило ему удовольствие. Дракон окинул "другую сторону контракта" насмешливым взглядом.

– Скажи мне, фокусник – ты должен будешь исполнить моё желание в любом случае, даже если расколется небо и разверзнутся земные недра?

– Так точно, – подтвердил тот.

– И даже если я тебя буду пинать, калечить, унижать и называть словами, которых заслуживает твоя неполноценная натура, ты всё равно будешь обязан столько раз, сколько я тебя позову, пока не сделаешь, что должен? Ведь в контракте не сказано о том, как я должен с тобой обращаться?

Вопрос, очевидно, поставил Додика в тупик. Поглядывая на злорадную ухмылку собеседника и помахивающий из стороны в сторону хвост, явно приведённый в боевую готовность, он не очень торопился с ответом.

– Может, мне загадать твой ответ своим первым желанием? – притворно задумался Скрааг.

– А вы уже готовы его сказать?

Настроение Великого Змия окончательно улучшилось.

– Нет, фокусник, желание я загадаю только тогда, когда сам этого захочу, – усмехнулся он. – Но одним этим у меня не отделаешься. Слишком много наглости и злоупотребления моим терпением было сегодня – неужели ты думал, что я оставлю это просто так? Да и вообще вас, хумансов, надо ставить на место. Итак, заруби себе на носу свой первый урок, клоун: мы, драконы, знаем цену слов и цену молчания, и умеем извлечь из контракта не только то, что в нём оговорено, но и то, что в нём не оговорено. Привыкай.

Фокусник погрозил расплывшемуся в самодовольстве дракону посохом.

– Я вижу, вы – деловое существо! – сказал он с неожиданными нотками одобрения. – С такими всегда интересно иметь дело... Я, пожалуй, отвечу на ваш вопрос: да, несомненно. Но, с другой стороны, в контракте ничего нет и по поводу того, как нужно обращаться с вами. Я могу, например, заартачиться и начать маячить у вас перед глазами, пока у вас не лопнет терпение, и вы не выскажете мне все положенные желания. Могу также со спокойной совестью рисовать в вашей пещере бранные слова, привязывать разные предметы к вашему хвосту, подговаривать местные племена на диверсии и иными способами делать вашу жизнь невыносимой. Могу поступить и позаковыристее – найти какого-нибудь другого клиента с подходящим темпераментом, заключить с ним свой контракт (ведь никто не запрещает джинну работать по нескольким контрактам сразу!) и намекнуть на то, что существует некий дракон, представляющий для него опасность и конкуренцию. Тогда будет иметь место феномен, известный в практике джиннов, как "война желаний". А изобретательность лютых врагов, как показывает опыт, способна переплюнуть даже самый изощрённый палаческий гений...

Не требовалось быть телепатом, чтобы догадаться по моментально переменившемуся выражению драконьей морды – ареал-вождь, никак не ожидавший такого поворота ситуации, принялся лихорадочно припоминать многочисленных Тёмных Существ, недружественно настроенных по отношению к нему. Фантазия дракона одну за другой рисовала всё более мрачные картины того, что враги могли бы ему пожелать... А Додик, между тем, вновь входил в лекционный азарт. Вырисовывая посохом в воздухе какие-то пояснительные формулы с чертежами, он ходил из стороны в сторону и воодушевлённо рассказывал:

– Вообще, я не сторонник таких хулиганских приёмов, хотя пару раз – не стану врать – пришлось пойти наперекор принципам и прибегнуть к подобным мерам. Да-да, если вы думаете, что первым додумались до обсуждаемой нами проблемы, то вынужден, увы, вас разочаровать! Впрочем, это другая история. А вообще говоря, подобная политика воздействия на клиента не настолько уж экзотична. Так поступают довольно многие джинны (особенно злобные), поскольку доведённый до крайности клиент готов на всё, что угодно, лишь бы побыстрее избавиться от контракта с таким партнёром. А способов избавиться от контракта, как вы сами понимаете, не так много... Некоторые, правда, вспоминают, что могут заставить исполнителя вести себя тем или иным образом, заказав соответствующее желание. Но, во-первых, это – в любом случае – минус одно желание, что есть плюс для джинна, а во-вторых – своеобразный "принцип ловушки первого желания": многократно мною упомянутые побочные эффекты, особенно если обиженный джинн не поленится придумать подходящее дополнение к заказанному желанию – всё это, как правило, очень быстро создаёт клиенту стимул загадать и второе, и третье, и все последующие. Так что мы с вами можем провести увлекательный, богатый на приключения и неожиданности сеанс сотрудничества, в процессе которого вам, скорее всего, придётся забыть о своих первоначальных планах... А можем провести его спокойно, без эксцессов и неискренности, не злоуптребляя недоговорённостями в регламенте и относясь к друг к другу, как и полагается приличным деловым партнёрам, – закончил он, присаживаясь на подходящий булыжник и уставляясь на Скраага с дипломатичнейшей улыбкой.

– Пшёл вон, – угрюмо буркнул ареал-вождь, отворачиваясь. – Позову, когда понадобишься!

***

Драконы, исполненные великой радости, толпились вокруг возвращающегося вождя. Словно чувствуя историчность момента, встречать его, несмотря на поздний час, выбежал весь клан (был, невзирая на протестующий визг, растолкан и поднят из укромных лежбищ даже несовершеннолетний молодняк).

– Повелитель, вы сделали это!

– Повелитель, вы снова с нами!

– Повелитель, ваше победоносное упорство войдёт в легенды!

– Пир! Закатим пир в честь успеха дерзкого замысла повелителя!!!

На радость драконам и на ужас соседствующему населению, была незамедлительно устроена оргия на три дня и три ночи. Были пиршества, были танцы в облаках, были огненные салюты, было неисчислимое множество других увеселительных зрелищ и аттракционов, на какие только способен полёт фантазии крылатого народа! Пожалуй, давно не случалось таких веселий с тех пор, как двести лет назад с этой земли было согнано басурманское змейство, и она перешла в законное пользование могущественного клана Дайнблутт... К концу четвёртого дня в округе не оставалось ни одного дракона, который сохранил бы трезвость, ни одного подножия гор, не заваленного объедками, и ни одной близлежащей речки, где не плавали бы нечистоты или, на худой конец, тела неосторожных, дерзнувших подвернуться под лапу веселящимся властителям гор и неба. В общем, празденство удалось на славу. Разве что низшие существа, которым выпала честь прибирать мусор за великими, имели повод для недовольства (об этом можно было заключить по отдалённому хору разноязыкой нецензурной брани, что доносилась с различных сторон света до краёв ушей иных драконов, умудрившихся в то послепраздничное утро по какому-то причудливому наитию на мгновение придти в ясное сознание и навострить слух).

Только лишь сам Скрааг оставался угрюм, как непросветная туча: столь быстрая и бесцеремонно-неожиданная постановка на место, учинённая над ним мерзким фокусником, вогнала Великого Змия в депрессию, развеять которую оказались не в силах даже небывалые торжества. В то время, как счастливые сородичи предавались увеселениям, ареал-вождь держался в стороне, блуждая нахмуренным взором в каких-то неизведанных далях, а по ночам, укрываясь ото всех в своей глухой сокровищнице, перебирал драгоценности и обдумывал детали судьбоносного желания, коим ему было суждено начать доведение до ума этого несовершенного мира...

И был ещё один дракон, которого, несмотря на царящее вокруг веселье, тяготило безрадостное настроение и предчувствие великой беды. Быть может, потому, что его, цирюльника, в течение этих празденств не раз попользовали в качестве коврика, салфетки, а один раз – даже носового платка...

***

Додик, как и было обещано, явился пунктуально и в серьёзном настрое.

– Итак, вы всё обдумали, всё рассчитали и всецело готовы? – спросил он.

– Настолько тщательно, что это даже не по силам твоему жалкому воображению, – без лишней скромности ответил Скрааг. – Итак, фокусник, слушай внимательно, запоминай, исполняй в точности, и не вздумай чего-нибудь сделать не так...

– За меня не волнуйтесь, лучше сами постарайтесь не сбиться, – посоветовал Додик, нетерпеливо перекидывая посох из руки в руку.

– Я, могущественный ареал-вождь клана Дайнблутт, известный своей доблестью и могуществом в четырёх полуденных и шести полуночных странах, Великий Чёрный Змий Скрааг А"Нал, желаю, чтобы отныне и вовеки хумансы мира признали над собой непререкаемую власть драконов, владык огня и повелителей небес. Чтобы они поклонялись им, приносили дары, считали за высшее благо исполнить волю дракона, и не было бы силы, которая смогла бы прельстить их и отвратить от идеала почитания драконов!

Додик, глубокомысленно уставившись в небеса, покачал головой.

– Завёрнуто мощно. Но не думаю, что это сработает, как вы предполагаете.

– Твоё дело – не думать, а исполнять!!

– Истечёт тридцать секунд – исполнится, не волнуйтесь. Но всё же подумайте – ничего ли вы не забыли? Все ли последствия учли? Помните о принципе равновесия и последствиях, сопровождающих неестественное вмешательство в мировые процессы...

– Что может быть естественнее для хумансов? – расхохотался дракон. – Сколько лет насчитывает их убогое существование – и столько же лет они постоянно поклоняются каким-то бессмысленным сущностям. Что изменится, если они начнут поклоняться и служить тому, кто действительно этого заслуживает? Или, может, ты решил рассказать мне, насколько аморально обрекать твоих любимых людишек на рабство?

Физиономия Додика приобрела необыкновенно кислый вид, свидетельствующий о задетости за больное место. Но он умело держал себя в рамках дипломатии и самообладания.

– Разговаривать про аморальность с субъектом, не имеющим ни малейшего предстваления об этом понятии, бессмысленно. Но... Вы всё-таки совершенно точно уверены, что абсолютно всё-всё-всё продумали?

Скрааг, уютно разлёгшись на брюхо и скрестив перед собой передние лапы, не стал тратить на убогого фокусника лишних слов, и лишь пару раз кивнул, оскалив зубы в одной из самых своих глумливых улыбок.

– Будь по-вашему, – вздохнул Додик и щёлкнул пальцами.

Как и всякий уважающий себя дракон, Скрааг исходил из позиций скептицизма, а потому, памятуя о прошлом визите к людям и не принимая на голую веру абстрактные гарантии исполненности своего желания, заранее собрал для проверочного полёта подкрепление в лице Первой и Второй Боевых Подруг. И, конечно же, рядом всегда был неотъемлемый бдительный соратник в лице его же самого – ведь, как мы помним, Великий Змий мог думать сразу за двоих.

Уже на дальнем подлёте зоркий драконий глаз обнаружил, что в городе действительно произошли изменения. Безвкусные эстетические излишества человеческой архитектуры сменились куда более скромными обиталищами из невзрачного серого материала, крыши которых были покрыты всяким причудливым мусором, а сами дома весьма разрослись в длину и особенно в высоту – теперь туда, пожалуй, мог бы поместиться даже дракон. Вместо крикливых культовых сооружений в честь различных абстрактных божков по окраинам города теперь высились огромные трубы, из которых валил дым, явно ритуального назначения, с милым сердцу ареал-вождя сернистым запахом. Там, где раньше была поляна с баранами, обнаружилась огромная, расчищенная ото всякого мусора полоса, словно по заказу созданная для того, чтобы величественные крылатые существа без особых затруднений могли приземляться на неё хоть целыми кланами.

– Что это, повелитель? – недоумевающе спросила Вторая Боевая Подруга.

Ареал-вождь не без удовлетворения проводил взглядом проплывшую под ними надпись: "Слава Великим Драконам!", образованную тщательно рассаженными на огромном лугу рядами кустов, в которых копошилось несколько людишек с садовыми инструментами.

– Очень забавно, – молвил он после секундного раздумья. – Фокусник не сбрехал!.. Ну что ж, посмотрим на наш новый мир поближе.

– Повелитель, давайте приземлимся вон туда, – предложила Первая Боевая Подруга. – Там, кажется, так гламур-р-р-ррно...

– Конечно, моя верная Подруга, – согласился Скрааг. – Но сперва сделаем ещё один круг. Мне кажется, мы ещё не увидели всего, что должно было открыться нам с высоты полёта.

Им встретилось ещё несколько хвалебных надписей: одна, выложенная особым камнем на мостовой; одна, сформированная из организованно плавающих на озере белоснежных лебедей (приглядевшись, они заметили, что в озере дежурит группа ныряльщиков, тыкающих птиц снизу, когда те пытаются выплыть из отведённых границ, и дёргающих за верёвочки, привязанные к их лапам, когда несчастные пернатые делают попытки спастись по воздуху); и даже одна, сформированная изящно выложенным комплексом каналов. Правда, подлетев поближе и принюхавшись, драконы обнаружили, что каналы были явно сточного назначения. Первая Боевая Подруга даже обиделась:

– Выложить такие хорошие слова – и из говноотводов... Фи, как это похабно!

Скрааг, полностью разделяя её мнение, запустил по неудачному произведению агитпропа несколько огненных шаров.

– С птичками, камнями и кактусами – хорошая задумка, – рассудительно произнёс он, делая малый круг вокруг разбомбленного объекта и наблюдая вздымающиеся на его месте фонтаны отходов, – а вот насчёт этого я ещё выскажу им свой повелительский гнев!

В этот момент они вдруг поняли, что кварталы, над которыми они летят, выстроены не просто так, а в виде ещё более исполинских букв: "Драконы, партия, народ!". Скрааг забрал вверх, чтобы, поднявшись, рассмотреть это дело получше, и его глазам предстал массив облаков, подстриженных в виде букв: "Драконы – отцы цивилизации!"

Сердце дракона наполнилось гордостью и злорадством.

– Как бы ни был примитивен человеческий ум, но каков же размах его упорства! И как же я мудр, что направил их помыслы в верную сторону!

"Только не надо давать слишком большой свободы и самодеятельности разгулу их фантазии, – тут же подумал ареал-вождь на правах внутреннего собеседника. – Упорство не компенсирует неполноценности. Ты сам свидетель – они додумались до прославления нас не только в облаках, но и в отхожих сливах..."

Сделав два витка по нисходящей спирали, Скрааг и его Боевые Подруги прошли над городом на меньшей высоте, и перед ними открылись более мелкие детали. Как и раньше, улицы были утыканы всевозможными флажками и вымпелами, но, если раньше они пестрели разнообразием, крикливо стремясь отличиться друг от друга цветами, формой и гербами знатных человеческих родов, то теперь от всякой вычурности не осталось и следа: все, как одно, знамёна имели строго прямоугольный покрой, примерно одинаковое соотношение длины с шириной, и были выкрашены в ярко-красный цвет.

– Вообще-то, я предпочёл бы чёрный, – прикинул Великий Змий, – но и так сойдёт. Нельзя сразу требовать слишком многого от столь убогих созданий.

– Смотрите, повелитель! – окликнула его Вторая Боевая Подруга, указывая куда-то вперёд. Там, заполонив широкую улицу от края до края, двигалась манифестация, что-то выкрикивая и потрясая многочисленными флажками и плакатами. "Да здравствуют Великие Драконы!" – приглядевшись, прочитал ареал-вождь на одном из них, а также заметил, что манифестанты волокут какие-то сундуки.

– Интересно, куда они идут? – заинтересовалась Первая Боевая Подруга.

Обнаружить цель процессии оказалось нетрудно – ею было стоящее особняком ото всех здание, к которому сходились все крупные улицы города. Здание выделялось из серой массы остальных построек размерами, покрытием повышенной позолоченности и более торжественным оформлением. Сразу бросилось в глаза установленное на куполообразной крыше символическое изваяние дракона, взлетающего ввысь. Пожалуй, даже более чем символическое: о том, что этот заострённый на конце цилиндр обозначает драконье тело, можно было догадаться только по прицепленным на его бока крыльям (не менее примитивной формы).

"Вероятно, когда дошло до изготовления этой статуи, их вдохновение истощилось," – неодобрительно фыркнул ареал-вождь.

"У них никогда не истощается, – возразил он сам себе. – Я полагаю, дракон теперь считается настолько священным, что они не смеют совершать святотатства, изображая его в подробностях."

Внушительное здание, со всей степенью очевидности, было храмом, а манифестанты – паломниками, несущими туда дары. В Боевых Подругах разгорелось нешуточное любопытство, и они принялись упрашивать повелителя наконец-таки приземлиться.

– Раз вы настаиваете, верные мои Подруги... – Скраагу и самому было интересно поскорее узнать, чем же местные людишки одаривают своих владык. – Где мы хотели приземлиться?

На посадочной полосе оказалось ещё несколько штуковин в виде символического изображения дракона, типа того, что украшало крышу храмов, но уже в натуральную величину и почему-то не закреплённые в земле, как положено всякой нормальной статуе, а поставленные на колёсики. Попихав эти артефакты своим могучим телом, Скрааг укрепился во мнении, что дело кроется не в недостатке вдохновения неизвестного скульптора, а в каком-то очередном сакральном суеверии, которое себе придумали охочие на предрассудки бескрылые.

– Повелитель, смотрите! – восторженно голосила Вторая Боевая Подруга, открывшая для себя какой-то очередной артефакт – примитивную донельзя коробку, но тоже с колёсиками. Поднявшись на задние лапы, она взялась передними за пологую макушку штуковины и катала её вправо-влево. – Это же, наверное, этот... как его называют... ну, помните, молодняк минотавров такими забавляется, и хумансовский, наверное, тоже... Только у них он меньше, а этот, видно, сделали для драконов.

– Фигня какая, – сказала, присмотревшись к находке Первая Боевая Подруга. – Что за польза от этой безделушки?

– Много ты понимаешь, – фыркнула вторая и, махнув крыльями, вспорхнула на штуковину. – На ней кататься можно!

Делая различные телодвижения, она попыталась добиться от штуковины передвижений по поверхности, но успех был крайне переменный, поэтому драконица, посетовав на нетренированность, вскоре забросила это мероприятие и потеряла к находке всякий интерес. Скрааг, занятый символическими образами драконов на колёсиках, мимоходом оглянулся на забавы спутниц и успел заметить, что из оставленного в покое артефакта аккуратно вылезла и, стараясь не создавать лишнего шума, уползла в сторону построек небольшая группа хумансов.

– Подарки! – тем временем загорелась Первая Боевая Подруга. – Нам же несут подарки! Давайте посмотрим!

До храма, в порядке разнообразия, решили пройтись пешком, избрав для этого одну из пустынных улиц, примеченных во время полёта. Она была поУже и понеудобнее, чем большой центральный проспект, по которому двигалась манифестация, но зато там было достаточно малолюдно, и это являлось плюсом. Как ни крути, людишки – мерзкие и суетливые существа, приближаться к которым лишний раз – и то тошно, а пробираться рядом с их толпой, вкушая непосредственную близость тысяч воняющих пОтом и примитивной парфюмерией тел – это уж вообще ни в какую пещеру.

Разумеется, полностью избавиться от необходимости сближения с хумансами не удалось, но, к счастью, слишком большое их количество было занято в манифестации, и потому улицы были практически пусты. Немногочисленные встречные двуногие при виде драконов разбегались по ближайшим щелям и подворотням, вереща то ли от благоговения, то ли от священного ужаса, то ли от всего этого вместе, а тем, кто был слишком туп, чтобы сориентироваться в ситуации с должной скоростью, помогал мощный рык ареал-вождя: "С дор-рРр-роги!!!"

– А многое у них тут поменялось... – задумчиво оглядывалась по сторонам Первая Боевая Подруга. – Раньше было столько лошадей – а теперь почему ни одной? Хочу лошадей! Хочу много жир-р-рных, вкусных лошадей!

– Наверное, ты всех и сожрала, – хихикнув, предположила вторая, за что заслужила испепеляющий взгляд соперницы.

Ареал-вождь начинал с неудовольствием предвидеть процесс разнятия сцепившихся Боевых Подруг (увы, такое частенько случалось, если надолго оставлять их без присмотра и поблизости друг от друга!), но, к счастью, в этот момент они подошли к храму. Манифестация как раз подтягивалась, и уже можно было разобрать среди орущих: "Слава Драконам! Драконам – слава!!" отдельные голоса, периодически выбивающиеся из стройности общего хора.

– Не ссорьтесь, мои верные Подруги, – призвал Великий Змий. – Мы должны выглядеть так, как и положено повелителям на встрече с рабами: властно и величественно...

Он занял место возле парадного входа храма, а Боевые Подруги расположились от него по правое и по левое крыло.

– Слава Драконам! – последний раз проскандировала толпа, и вдруг, уставившись на Скраага и его спутниц, замолкла, в нерешительности остановившись поотдаль и приопустив плакаты со знамёнами. Воцарилась тишина.

Ареал-вождь терпеливо ждал, что будет дальше, но тишина была настолько мёртвой и упорной, что даже неожиданно начавшееся движение пищи в животе Второй Боевой Подруги послышалось едва ли не набатом.

– Ну? – наконец, не вытерпел он. – Чего уставились, смертные?

Прошло ещё несколько секунд, проведённых, судя по выражению лиц в первых рядах, в напряжённом обдумывании сказанного. Скрааг употребил это время на то, чтобы повнимательнее разглядеть манифестантов.

Да, мода у хумансов тоже поменялась: тряпки стали как будто бы другого покроя, появились какие-то новые украшения для втыкания в уши и надевения на глаза, в руках появились какие-то новые безделушки... Или и раньше это у них тоже было? В принципе, Великий Змий никогда особенно не приглядывался к мелочной жизнедеятельности людишек, а потому с уверенностью сказать не мог. Но расцветка их лохмотьев определённо стала проще и скромнее. Если раньше хумансы были издалека заметны на фоне природы по своим ярко-размалёванным кафтанам, то участники нынешней манифестации, на фоне унылых серых стен города и поуменьшившейся с прошлых времён зелени насаждений, смотрелись достаточно неприметно, единообразно и маловыразительно.

Заметил Скрааг и рыцарей – на их примере перемены в моде наблюдались заметнее всего. Блестящие консервообразные костюмы сменились на тусклые наряды, несколько напоминавшие прежние по форме, но прикрывающие значительно более скромные участки тел. Арбалеты и пики, в своё время запомнившиеся ареал-вождю, как наиболее эффективные инструменты для досаждения драконам, по-видимому, исчезли из обихода давно и безвозвратно; оставались только мечи, да и те явно поскромнели в размерах и в качестве. Даже сами рыцари, словно не особо полагаясь на эти ковырялки, всё чаще держали их не у поясов, а за спинами, а более удобные места заняли блестящие дубинки и обрезки труб различных причудливых форм, на некоторые из которых были насажены лезвия, напоминавшие наконечники копий, но выглядевшие менее надёжно и внушительно.

"Наверное, им запретили использовать оружие, способное причинить драконам опасный для жизни вред", – предположил Скрааг.

"Что ж, это было мудрое решение", – согласился он сам с собой.

Да и самих рыцарей было значительно поменьше, чем в былые годы. Правда, приглядевшись повнимательнее, Великий Змий заметил среди манифестации хумансов без мечей, но явно рыцарской выправки, обмотанных какими-то фиговинами. Были и ещё какие-то типы не менее сурового вида, носившие неуклюжие цилиндры на спинах и шапки с мигающими огоньками на головах – они, не теряя времени даром, продирались через толпу, разбегались с флангов и куда-то передислоцировались.

Скрааг также успел рассмотреть, что большинство лиц рыцарской выправки держит руки на дубинках и прочих предметах обмотки, а некоторые что-то бормочут в поднесённые к ушам небольшое коробочки. Но более подробно рассмотреть он не успел, поскольку толпа, наконец, переварила создавшийся расклад и начала реагировать.

– Мы... этого... ничё... А вы сами-то чё?! – послышался чей-то голос, сначала растерянный, но постепенно набирающий уверенность и поддержку других манифестантов.

– Что значит "чё"? – возмутился ареал-вождь. – Ослепли, ничтожные? Давайте нам ваши подарки!

Это повергло толпу в новый приступ молчания, хотя уже не такого мёртвого. Народ вполголоса переговаривался между собой, сдавленно похихикивал, и всё это постепенно перерастало во всё более ощутимый ропот.

– Во рептиль даёт! – различил Скрааг чей-то голос.

– Ну даёт! – вторил ему другой голос.

– Во, блин, даёт! – согласился третий.

– Вот это даёт... – удивился четвёртый.

– Ну ни фига себе рептиль наглый пошёл! – подытожил пятый, судя по всему, женский.

В воздухе определённо разливалась непредвиденная интрига.

– Повелитель, нам покарать наглецов? – спросила Первая Боевая Подруга, грозно выпуская из ноздрей порцию дыма.

– Пока не стоит, – удержал её Скрааг. – Мы всегда успеем обратить их в паническое бегство... Но мне интересно услышать, какие оправдания они предложат нашему слуху.

Тем временем манифестанты завершили обсуждение ситуации и выставили для выражения общего мнения возмущённого вида мужика в фуражке и с блестящими звёздами на плечах.

– Слышь, змейское отродье... – начал мужик, с трудом подбирая культурные слова, но сопровождая свою речь вполне выразительными жестами. – Ты, это, того... Не заслоняй Кремль Великих Драконов... В смысле, пшёл вон...

Прибалдевший от такой наглости Скрааг морнул одним глазом.

– Ты как с драконом разговариваешь, скотина?! – рявкнул ареал-вождь.

Манифестанты на заднем плане, не теряя времени даром, хорошо заученными манёврами отходили назад, выдвигая вперёд хумансов рыцарской выправки. Нестандартный ответ Великого Змия, очевидно, застал их врасплох, потому что манёвры временно замерли, и воздух опять заполнился ропотом, пересудами и многозначительными обменами взглядами.

– Ну?! – продолжил Скрааг победный напор, чувствуя замешательство в стане противника. – Я жду ответа!

Тупые хумансы с явным запозданием, но всё-таки сообразили, чего от них хотят. Мужика в фуражке, выражавшего общее мнение, забрали в толпу, проконсультировали и выставили обратно.

– А вы больше не драконы, – пояснил он ситуацию. – Право на это звание теперь имеется только у Великих Драконов, беззаветно служащих делу возвышения человеческого рода. А вы – позорные рептили и должны знать своё место, каковое вам определено в резервациях! Так что этого... пшли вон!

Великий Змий моргнул вторым глазом.

– Не понял? – утробно прорычал он, чувствуя, что разлившаяся в воздухе интрига приобретает нехороший запах.

Хумансы озадаченно переглянулись.

– Рептиль не понял, – констатировал кто-то.

– Разъясните ему, – предложил второй кто-то.

– Разъясните, – подхватил третий кто-то.

– Разъясните, товарищи, – согласился четвёртый кто-то.

– Разъясните же кто-нибудь тупому рептилю! – выкрикнул женский голос.

Мужик в фуражке, сняв головной убор, задумчиво почесал затылок.

– Разъяснить-то можно, но только кто за это возьмётся? Думаете, у этого животного, – он указал пальцем на Скраага, – хватит ума понять такие вещи, которые и до людей-то на партийной философии не сразу доходят?

Вопрос оказался актуальным, и в толпе разгорелось нешуточное его обсуждение. Длилось оно, впрочем, недолго, и решение оказалось практически единогласным.

– Барды! – крикнул кто-то.

– Барды! – выделился второй кто-то.

– Барды!! – присоединился третий кто-то.

– Эй, барды! – позвал четвёртый кто-то.

– Немедленно позвать сюда бардов! – скомандовал женский голос.

Народ расступился, образовав обширную свободную площадку, и на неё вышла группа из трёх бардов, оснащённых музыкальным оборудованием. Раскланявшись публике, поразмявшись и прикоснувшись к инструментам, они сделали секундную паузу, настраиваясь на волну вдохновения, и запели под печально-торжественную мелодию протяжными ночными голосами:

An open door an invitation

To join in this new world –

I took the chance despite the danger,

All I saw was: "follow me"...

I lived this new exciting life

Like every day on ecstacy,

Pretty soon I got addicted,

Lost my personality.

I am lost,

I can't see the ground,

And what's lost

Can never be found...

Lost forever,

Condemned and betrayed,

Lost my faith,

I was the bait... (*)

В соответствии с древними традициями своего ремесла, они пели на эльдарском языке, который, как и всякий мёртвый язык, мало кем ныне понимался. Поэтому группа комплектовалась специальным четвёртым бардом, который, по мере продвижения песни, давал ей три синхронных перевода – устный, письменный (в виде плакатов) и для глухих неграмотных (в виде жестов). Перевод был следующим:

"Давным-давно человечество прозябало в забвении и тёмном средневековом мракобесии, блуждая в потерянных лабиринтах жалкого существования. Мы не имели веры в себя и сил изменить своё предназначение, которое боги видели лишь в игрушке для своих прихотей и наживке для ловли своих врагов. Но всё изменилось, когда появились они – Великие Драконы, владыки и учёные, гениальные провидцы и дерзкие революционеры! Они принесли людям светочь науки, дали в наши руки власть над огнём, что движет машины, помогли свергнуть власть паразитов и мракобесов, открыли нам путь в глубины океана и в звёздные дали космоса. Великие Драконы пригласили всех нас в светлое будущее, в которое мы, рано или поздно, но неизбежно придём под их заботой и руководством. Да здравствует человечество! Да здравствуют Великие Драконы! И да убоятся враги и недоброжелатели наши, которым уготована жалкая участь и суровое возмездие за многие эпохи, в течение которого они эксплуатировали нашу цивилизацию, глумясь над её слабостью!"

Завершив исполнение и собрав заслуженно аплодисменты, барды ещё раз раскланялись, упаковали инструменты и, скромно растворившись в толпе, пошли вместе с ней распределяться по расположенным поодаль структурам невзрачно-могильного типа с надписями: "Бомбоубежище №..."

– Всё понятно? – спросил мужик в фуражке и, не дожидаясь ответа, сделал характерный для регулировки уличного движения жест. – Так что крылья в зубы – и на историческую родину, а то предпримем меры!

Такой поворот событий окончательно взбесил и взорвал Великого Змия. Он готов был на любое проявление человеческой глупости – но такое, чтобы драконов перестали называть драконами и отдали имя гордого крылатого племени каким-то самозванцам... А уж наглость хумансов и вовсе зашкаливала до такой отметки, что этому не наблюдалось совершенно никакого рационального объяснения. Они что, забыли, с кем имеют дело?!

– Да я сейчас сам по вам меры предприму, поганая мелюзга! Боевые Подруги – ОГОНЬ!!!

Но молодчики с цилиндрами на спинах и в мигающих шапках, успевшие, как неожиданно выяснилось, окружить Кремль Великих Драконов и схорониться за разными неприметными укрытиями, только этого и ждали. Не успели драконы изрыгнуть огонь, несущий опустошение и погибель дерзким, как оперативно выскочившие цилиндроносцы вскинули трубки, и оттуда ударили потоки противной и липкой пены, моментально заполнившей разверзнутые драконьи пасти.

– Фррр... Пфу!.. – бормотал ошарашенный Скрааг, безуспешно пытаясь отплёвываться. Справа и слева ему также вторили звуки прополаскиваемых драконьих глоток, рассеивая последние сомнения в чёткости и отточенности работы пенометальщиков. Стало очевидно, что огневая атака захлебнулась в самом буквальном смысле этого слова. – Вгггг...

Мужик в фуражке погрозил пальцем.

– Рептилям запрещено использовать огонь в черте человеческих городов. Вас что, давно не дубасили, пресмыкающееся отродье?

Но Скрааг и его Боевые Подруги, несмотря на потерю инициативы, были настроены на битву и не намеревались радовать врага демонстрацией слабости. Встав в защитно-боевые стойки, они сомкнули хвосты и устремили на хумансов пылающие глаза, в которых горел суровый приговор обнаглевшим.

– Да мы ваф и беф огня попер-р-ревавим! – грозно взревел ареал-вождь, поддержанный воинственным (хотя и несколько булькающим из-за пены) рыком Боевых Подруг. – А ну, повхови на фефную биффу, тр-р-руфы!

Манифестация тем временем окончательно рассосалась по бомбоубежищам, прихватив с собой подарки и транспаранты. Остались только молодчики рыцарской выправки, отодвинувшиеся на безопасное расстояние и ощетинившиеся своими разнообразными трубо-дубинко-копьями; к ним успело подтянуться небольшое подкрепление, в числе которого оказались и несколько колёсных коробок, вроде виденных Скраагом на улицах, но более крупных и бронированных (как выяснилось, эти устройства были способны перемещаться самостоятельным ходом, издавая характерное механическое тарахтение). Мужик в фуражке, передислоцировавшись куда-то влево и назад, залез на одну из таких коробок.

– А где танки и зенитные расчёты? – сурово спросил он у кого-то.

– На подходе, – доложили ему дежурным голосом.

– А мы ведь неоднократно предупреждали! – грозно и назидательно выговаривал мужик в фуражке. – Недопустима настолько низкая боеготовность в дни великих праздников! Приучили себя, что неразумные твари перед угрозой неотвратимого возмездия устрашаются, а не наглеют – и вот, пожалуйста, результат налицо!

В этот момент двери Кремля Великих Драконов приоткрылись, и оттуда высунулся старикашка, удивительно похожий на приснопамятного колдуна Никодимуса. Правда, в отличие от погребённого во время оно под бараньей тушей прототипа, этот экземпляр имел более подстриженную бороду, другой костюм и носил шапку с мигалками, подобными украшающим шапки некоторых молодчиков рыцарской выправки, но только более солидного цвета и в чуть большем количестве.

– Ку, братья пацаки! – поприветствовал он присутствующих, для чего ему пришлось приподняться на носки и вытянуть шею: площадь была недостаточно хорошо видна из-за драконьих спин.

– Ку, Великий Дракон! – отозвались молодчики рыцарской выправки.

– Что у вас тут творится? Двери не открываются, под окном воняет... А-а-а!!! Газон!.. Газон!!.. – вдруг заголосил дед и, вне себя от возмущения, ткнул пальцем в сторону драконов. – Кто ЭТО сюда притащил?!

– Большое безобразие, Великий Дракон! – доложил мужик в фуражке из своей колёсной коробки. – Рептили потеряли последнюю наглость и лезут из резерваций средь белого дня. Согласно действующей военной доктрины, наш ответ на подобный наезд должен последовать в виде полномасштабной карательной акции. Разрешите объявить расчистку державы от рептилей?

– Разрешаю, – махнул рукой дед, почёсывая пузо. – Пущай огребают. Раз они, паразиты, государственный газон задницами помяли – мне их не жалко!

Скрааг махнул хвостом, намереваясь хряпнуть распоясавшегося хрыча, но самозванец своевременно укрылся в Кремле и задраил за собой тяжелобронированную дверь.

– Ну наконец-то, – удовлетворённо потёр руки мужик в фуражке. – Давно пора...

Молодчики рыцарского вида поддержали высокое дозволение радостным кличем.

– Давайте же начнём! – послышались нестройные голоса.

– Нет, товарищи, обождите, – остудил их мужик в фуражке, указывая на Кремль. – Видите, мы не в чистом поле? Тут надо начинать аккуратно. Продумаем тактику.

– Товарищ генерал! – подал голос рыцарь особо молодецкого вида с длинными усами, хохлообразной причёской и в жёлто-синих штанах, обвешанный и опоясанный наибольшим количеством трубо-копий и обмоток. – Разрешите, я по ним йопсну!

– Тарасюк, не смей, – обеспокоился мужик в фуражке. – Промажешь – угодишь прямо в Кремль!

– Товарищ генерал!.. – разочарованно протянул рыцарь, названный Тарасюком. – Я ж самым малым калибром, для острастки. Бронеплиты даже не запачкаются!..

– Ладно, только осторожно, – подумав, согласился мужик в фуражке, оказавшийся генералом.

Тарасюк, держа наперевес одну из своих труб, начал самоуверенно выдвигаться навстречу драконам.

Первая Боевая Подруга, державшая ближайший к наглецу фланг, сузила глаза и собралась для смертоносного броска, как только хуманс окажется на критической дистанции. Однако тот остановился примерно в два раза дальше, тщательно прицеливаясь своей трубой драконице в морду. Последовала скупая вспышка с характерным звуком, и труба изрыгнула некий снаряд пиротехнического вида. Тщательность не помогла воину попасть в первоначальную цель, но и не то, чтобы он совсем промахнулся: пролетев мимо морды, снаряд феерически поразил в ляжку Скраага, и ареал-вождь почувствовал, как раскалённая струя газа прожигает непобедимую броню его чешуи, мышцы и кость.

Дикий рёв Великого Змия, к которому окончательно деморализованные Боевые Подруги присоединили испуганный визг в обе дружных глотки, разнёсся по округе, возвестив о переоценке драконами сложившейся ситуации.

– Мне ффало фкуфно ф фами, фмефные!!! – неистово ревел Скрааг, расправляя крылья и коряво поднимаясь в воздух с трёхногой подпрыжки. – Но я ефё вефнусь, и офомфу!!! А-а-а-а... Уууу-уууУ!..

Следом за ним, ни на минуту не прекращая визга, взмыли насмерть передрейфившие Боевые Подруги, и достаточно своевременно: ободрённые успехом Тарасюка, рыцари последовали его примеру. На месте, где три растекающихся лужи отмечали недавнее присутствие драконов, прогремело несколько взрывов.

– Стреляешь, Тарасюк, как всегда, хреново, – неодобрительно заметил генерал, – но почин удачный... Где зенитки, чтоб их?!!

Драконы опрометью неслись прочь, лихорадочно отплёвываясь от пены и не утруждая себя рассмотрением того, что творится на земле. Между прочим, зря: несколько снарядов, подобных тем, что выпускали трубы рыцарей, но покрупнее и умеющих самонаводиться на цель, легли на хвост Второй Боевой Подруге и неотвратимо уязвили её в крыло, в грудь и ещё в одно чувствительное место.

Коротко взвыв, Вторая Боевая Подруга, резко потерявшая аэродинамические качества от полученной трёпки, рухнула в штопор.

– Повелитель, я падаю! – услышал Скрааг её исполненный ужаса крик. – Помогите! Спасите меня!

– Мы жестоко отомстим за тебя, драгоценная сестра!!! – в один голос гневно протрубили ареал-вождь с Первой Боевой Подругой и прибавили ходу.

Сил еле-еле хватило, чтобы пересечь реку, издавна отмечавшую границу владений клана. Но, когда Скрааг с Боевой Подругой в изнеможении приземлились на драконьем берегу, то даже не успели перевести дыхание, как обнаружилось новое безобразие. Там, где раньше грозным предупреждением нарушителям стояли Пограничные Пирамиды, сложенные из черепов и костей неосторожных, теперь были беспорядочно развалены горы мусора явно хумансовского происхождения, а на ограде из металлической сетки, которая отгораживала эту свалку от реки, через каждые сто метров торчали плакаты: "Полигон бытовых отходов г. Краснодраконска, р-н Алаверды. НЕ СОРИТЬ!!!"

– Да что же это такое?!.. – прохрипел Великий Змий, с трудом поднимая отвисшую слюноточащую челюсть и оглядываясь. Свалка простиралась, насколько хватало взгляда; под ней, судя по всему, был погребён и бывший Мрачный Лес, и Неприкосновенные Охотничьи Угодья... Вроде бы уцелела Застава – одинокий скальный столб, на котором гарнизон подвластных драконам орков круглосуточно жёг костёр и орал через специальные трубы-рупора: "Бойтесь, чужаки! Это земли могучего драконьего клана Дайнблутт! Нарушители будут сожраны!" – по-прежнему гордо возвышался над окрестностями. Но, приглядевшись, драконы заметили, что вместо костра поставлен маяк с мощной лампочкой, а над ним развивается столь недолго, но уже до боли знакомый красный флаг.

– П-п-п... п-повелитель... – пролепетала побледневшая Боевая Подруга. – Может, нам слетать и и... и... извиниться?..

– Молчи, женщина! – угрюмо рявкнул Скрааг и властным мановением хвоста призвал её следовать за собой.

Они невыносимо долго ковыляли через полигон бытовых отходов, по пузо утопая в отходах человеческой цивилизации и напряжённо вслушиваясь в звуки окружающей обстановки. Пару раз они улавливали отдалённые голоса хумансов и звуки работы каких-то механизмов – в этом случае приходилось закапываться в мусор, едва не сходя с ума от нестерпимой химической вони, и выжидать, пока угроза не минует. Внутри ареал-вождя всё кипело от бессильной ярости, но драконья мудрость подсказывала, что на сей раз они столкнулись с противником, для совладания с которым не хватило сил двух и даже трёх драконов, а потому в данный момент лучше не рыпаться.

Конечно, Скрааг, как и всякий высокоинтеллектуальный и самокритичный сын Крылатого Народа, допускал, что во вселенной может (ну, чисто гипотетически) существовать противник, могущий составить серьёзный вызов их могуществу... Но представить, что таким противником когда-то окажутся ничтожные хумансы...

– Пр-р-роклятый фокусник... – шипел Великий Змий, выплёвывая настойчиво лезущие в пасть пакетики и металлические банки.

Наконец, они заметили вдали Пограничную Пирамиду. Судя по расстоянию, на которое она сдвинулась от первоначального положения, выходило, что нынешние владения клана сократились хорошо, если не вполовину, причём даже приграничная территория драконов была усеяна мусором, залётным с вражеской помойки, и заросла непролазным бурьяном.

– Ах! – вырвалось у Боевой Подруги, и она чуть было не упала в обморок от обилия крови, которой облилось её сердце от горя и обиды за авторитет родного племени. Но решительный подзательник Скраага моментально пресёк поползновения к обморочному состоянию, вернув драконице вкус к жизни и напомнив о затаившемся где-то в глубинах её воинской души желании не сдаваться без борьбы.

– Мерзкие хумансы, отныне ваши дни сочтены! Драконы не забудут нанесённое вами оскорбление! – провозгласил ареал-вождь, с прихрамыванием развернувшись в сторону противника и огнепыхнув на солнце. Способность к врождённому дару драконов возвращалась крайне неохотно: вместо языка адского пламени в небо взметнулась довольно-таки жалкая струйка скорее дыма, нежели огня.

"Значит, даже помойку подпалить не сможем," – понял Скрааг, и его и без того чёрное настроение стало ещё чернее.

В довершение всех неприятностей выяснилось, что трудностям ещё не конец. Не успели они сделать первые шаги по родной земле, как откуда-то, щёлкнув, вылетело увесистое бревно с заострённым наконечником.

– А-а-а, – простонала Боевая Подруга, хватаясь за метко подбитый глаз, а ареал-вождь застыл, на полушаге остановив в воздухе переднюю лапу (и тут же завалившись на больную заднюю).

– Что за беспр-р-редел?! – гневно зарычал он, но мёртвая тишина была ему ответом.

Стыдно сказать, но начинало становиться по-настоящему страшно.

– Не двигайся, Подруга, – сипло предупредил Скрааг, боясь сделать лишний вздох и неосторожное движение. – Здесь всё усеяно ловушками...

Оглядевшись акробатическими вращениями глаз, он обнаружил поблизости подходящее бревнецо, которое очень осторожно взял двумя когтями и потыкал вокруг. Это пробудило к жизни некий механизм, который, махнув обломком своей ударной части, сдул пыль с давным-давно упавшего на землю плаката: "Это приграничные земли могущественного клана Дайнблутт! Они заминированы по приказу Ареал-Вождя Скрааг А"Нала. Друзья, не ходите сюда! Братья, не приземляйтесь здесь!"

– Ни хр-р-рена себе... – пробормотал ареал-вождь, кидая тоскливый взгляд в небо. В небе обнаружились огромные стада бесхозных упырей и мусорных мух, что сразу отмело надежду о преодолении преграды воздушным путём.

– Простите, повелитель, что я так и не успела принести тебе наследника... – всхлипывала Боевая Подруга, окончательно задавленная пораженческими настроениями.

Скрааг медленно повернулся к драконице, посмотрел на неё и неожиданно потёрся носом об её морду.

– Ты права, моя драгоценная... – расчувствованно произнёс он. – О, если бы ты могла представить, какая это боль для моего сердца – имея двух надёжных Подруг, в один день лишиться одной и получить вместо второй кривую уродину, на которую не поднимется корень ни у одного нормального дракона... Прости, любимая, что я не успел тебя осчастливить...

– Я так виновата перед вами, повелитель... – Из единственного оставшегося глаза Подруги обильно лились драконовские слёзы, смывая последние признаки косметики. – Я бы так хотела надеяться, что ещё смогу хоть чем-то вам пригодиться...

– Конечно, сможешь, моя верная Подруга... – прошептал Скрааг, ласково обнимая её крылом. – Иди вперёд.

Драконица, взвизгнув, с необычайной резвостью вырвалась из объятий повелителя и отскочила на добрых полтора своих роста назад.

– Не хочешь?

Несчастная изо всех сил замотала головой, издавая нечленораздельные, но полные ужаса звуки.

– Тогда заткнись и не разводи панику!!! – рявкнул Великий Змий, стряхивая с морды фальшиво-сентиментальное выражение и принимая привычный свирепый вид. – Достала, блин, скулить!!!

Путь через приграничные земли, по счастью, оказался не так сложен, как им сначала с перепугу показалось. Поскольку выполнение приказа по расстановке матчасти явно было поручено оркам, большинство ловушек либо не работало напрочь, либо предупреждало о своём наличии трупами исполнителей, разбросанных в различных нелепых позах с различными не менее нелепыми травмами, но, как правило, объединённых одной общей чертой – неосторожные перед кончиной успевали поднять правую руку с кулаком, сложенным в стандартный для орков-механиков сигнальный жест: "Теперь работает!".

Маршрут, проделанный по замысловатой, но достаточно короткой дороге, привёл драконов ко входу в пещеру, закрытому на массивные железные ворота выковки падших гномов.

Скрааг потолкал эту преграду, поскрёб когтями, но сей ход, по-видимому, открывался наружу, а запирался изнутри. Великий Змий несколько раз ударил в ворота хвостом, потом ещё два раза – плечом с разбега. Этому очень препятствовала повреждённая нога, так что он ругался в два раза сильнее – и на хумансов, нанёсших ему досадное увечье, и на нерадивцев по ту сторону ворот.

– Откр-р-ройте, позорные ящер-р-рицы!!!

Прошло не менее получаса, прежде чем чуткий слух ареал-вождя уловил из-за двери перестук драконьих когтей по камню. Однако, даже добежав до выхода, открывать никто не торопился.

– Ну что вы там застр-р-ряли?! – ревел Скрааг, продолжая колотиться в дверь всей своей могучей массой. Рвущаяся быть полезной Боевая Подруга присоединилась к нему в этом занятии.

За дверью, нерешительно посопев, очень осторожным голосом спросили:

– Кто там?

– Повелитель!!! – рявкнул Скрааг, постаравшись сделать это в упор к воротам. Замысел возымел действие – судя по звукам, кто-то отпрянул от замка, спровоцировав этим небольшую свалку, после чего несколько драконов вполголоса, но очень оживлённо принялись что-то обсуждать.

– Пустите повелителя, холопы!!! – осмелев, выкрикнула Боевая Подруга. Правда, сказались недавние нервные потрясения, и вместо командного рыка у неё получилось что-то больше смахивающее на визг.

– Какого повелителя? – стараясь звучать как можно официальнее, спросил первый задверный голос (видимо, это был штатный привратник).

– Что значит "какого"? Вы что, пр-р-роклятые, издеваться вздумали?! – Скрааг, вне себя от ярости, попытался разбежаться об дверь лбом – на сей раз увечная лапа, напротив, сослужила ему добрую службу, уберегя от тяжёлой черепно-мозговой травмы.

Среди драконов вспыхнуло новое оживлённое совещание.

– Повелитель не может придти отсюда, – заявил привратник. – Он сам запретил всем появляться на этой стороне границы. Здесь – мёртвая зона! – уточнил он голосом, исполненным особой гордости за знание авторитетного слова.

– Повелитель приходит, откуда хочет!!! – взвизгнула Боевая Подруга, молотя по воротам передними лапами.

Споры между привратными драконами стали ещё громче и напряжённее. Стало слышно, что одни предлагают не рисковать и впустить упорствующего посетителя (потому что если это и вправду повелитель, а они его не впустят, то он потом всем очень больно вломит за непослушание), другие же стоят на том, что это может быть вражеская провокация, и ни в коем случае нельзя идти на риск впустить противника в сердце последнего драконьего оплота (хотя бы потому, что за такую ополошность тот же повелитель вломит всем ещё больнее).

Ареал-вождь, слушая этот консилиум, понемногу сходил с ума. Но, к счастью, в тот момент, когда он уже был готов взмыть в небеса и рухнуть на дверь всей своей исполинской массой (и пусть эти придурки скорбят, что потеряли повелителя из-за своего скудоумия!), кто-то из советовавшихся вспомнил, что в воротах должен быть глазок. С невыносимо противным скрипом в двери открылось небольшое окошко, в котором показался переливающийся настороженным огнём драконий глаз.

– Ну, слава небу... – с облегчением вздохнул Скрааг, стараясь принять как можно более авторитетную и фотогеничную позу (вид настоящего владыки должен, независимо от обстоятельств, всегда пробуждать трепет и благоговение в сердцах подданных!).

Глаз внимательно изучил ситуацию снаружи ворот.

– Вижу дракона, похожего на повелителя, – принялась докладывать о результатах наблюдения обладательница глаза. – Правда, повелитель всегда был грациозен и неотразим, а этот какой-то хромой и замызганный...

Рухнув на брюхо, ареал-вождь принялся пахать когтями землю и издавать в сторону солнца вой, преисполненный глубокой депрессии.

– Ещё у повелителя было две самки, – продолжала докладчица, – а с этим – только одна, и та одноглазая...

– Что-о-о?! – озверела Боевая Подруга, подскакивая к двери и занося коготь. – Да ты, сцука подколодная, щас сама у меня одноглазой станешь!

Предпочтя не дожидаться исполнения угрозы, глаз исчез, а из-за двери донёсся грохот, свидетельствующий о том, что кто-то откуда-то и куда-то очень сильно навернулся. За этим последовал непродолжительный хаос, который, впрочем, улёгся без жертв и обострений. Дело даже кончилось тем, что ворота всё-таки открыли.

– Это и правда повелитель! – радостно воскликнули несколько голосов.

Скрааг, запоздало сообразив, что всё-таки предстал перед подданными в непрезентабельном виде, перекувырнулся через бок, неуклюже поднимаясь на три здоровых лапы и напуская на морду грозное выражение. Практически сразу же ему навстречу повеяло вырвавшейся из-за ворот затхлостью, сыростью и запущенностью, поэтому грозное выражение морды скуксилось, принудив повелителя прищурить глаза и не успев произвести на адресатов должного впечатления.

– Повелитель, так это действительно вы? – осторожно переспросил кто-то из особо недоверчивых.

– А то не видишь, мурло?! – гремел голос Боевой Подруги, уже взявшей ситуацию в свои властные лапы. Ареал-вождь услышал звонкий шлепок, почему-то отдававший неким металлическим отзвуком, и, пофыркав для развеяния смрада перед носом, приоткрыл один глаз, намереваясь поподробнее разглядеть сородичей в их нынешнем состоянии.

Сородичи были покрыты многолетним слоем немытости и зачем-то напялили на себя дурацкие железные скорлупы, более присталые рыцарям или даже гнойным оркам, но никак не благородным драконам.

– Это что такое? – возмутился Скрааг, хлопая хвостом прямо по остроконечной макушке шлема, напяленного на ближайшую физиономию. – Как вы посмели? Кому вы уподобились?!

– Повелитель, теперь драконам без орудий труда и самозащиты нельзя, – развёл лапами один из привратников. – Враждебные условия...

Только сейчас ареал-вождь обратил внимание, что, помимо скорлуп, драконы таскают с собой арбалеты, копья, топоры и дубины, сделанные под драконий размер. Манера изготовления орудий была крайне корявой – впрочем, под стать умению драконов ими владеть (сказывалось многовековое презрение к цивилизации и недостойным Крылатого Племени наукам хумансовского изобретения: впервые за кучу поколений они сподобились взять в лапы хоть какие-то инструменты).

– Вызовы времени... – продолжали тем временем оправдываться сородичи.

– Наш достойный ответ...

– Общенациональная солидарность...

– Адаптироваться к новым реалиям...

– Да вы же сами так говорили! – наконец, нашёлся кто-то, вспомнив самый убойный аргумент.

– Я?!!

– На Тридцать Шестом Обращении к Крылатому Народу, – закатив глаза и поднатужившись, припомнил Главный Привратник, дракон в кожаной шапке и в полунаморднике с тёмными очками. – О! Кстати...

Повернувшись в глубину коридора, он пощёлкал когтями и крикнул слово: "Эй!" Оттуда ретранслировали его распоряжение ещё глубже, издав свист и прокричав ругательным тоном несколько трудноразличимых слов. Вскоре последовало исполнение указания – к выходу выбежал цирюльник. На удивление, этот кусок мелочёвки, в отличие от остальных драконов, ничуть не изменился с тех времён, когда вытаскивал из повелителя гаврюкинские стрелы – разве что на его боках появилась кривая и угловатая надпись несмываемой белой краской: "Кладовщик."

– Доброго дня, о великий, – своим обычным плаксивым голосом произнёс цирюльник-кладовщик, кланяясь носом до земли и протягивая какой-то предмет. – Да продлятся дни ваши, да будут здоровы дети ваши, и да постигнет ужасная судьба ваших недругов... Ваше личное оружие, о великий!

– Моё??!! – Скрааг выпученными глазами разглядывал поднесённую штуковину – огромную трубу с прикладом, покрытую позолоченными узорами. – Да вы что, смеётесь надо мной? Я даже не знаю, как им пользоваться!!

– Тише, повелитель, тише! Враг не должен узнать о вашем незнании!! – уговаривали его перепуганные драконы, пока ошалевший ареал-вождь приходил в себя.

Оглядевшись вокруг и убедившись, что враждебные уши не слышали страшной военной тайны, цирюльник приложил ко рту тощую переднюю лапку и вполголоса произнёс:

– Никто не знает секрета его использования, о великий... Тот торговец, у которого мы это купили, хотел раскрыть эту тайну за отдельную плату, но вы сочли, что он слишком дорого просит, и его этого... ну, в общем... съели, – договорил он после небольшой заминки, почему-то смутившись.

Окончательно офонаревший Скрааг, вертя в руках личное оружие, пытался собраться с мыслями и придумать, за что б ещё задать трёпку нерадивым подданным. Великий Змий нутром чуял, что причины были, и много, но разгорячённый разум, притупив свойственную ему проницательность, пока не мог их зафиксировать. А тут ещё подданные, то и дело суетящиеся по сторонам и тревожно вглядывающиеся в отдалённую обстановку, начали понемногу нагнетать панику.

– Повелитель, давайте зайдём внутрь!

– Повелитель, эти ворота небезопасно так долго держать открытыми!

– Повелитель, вы же сами предупреждали!

– Опять я?!

"Раз ты предупреждал, значит, в этом был какой-то смысл," – сказал своё веское слово внутренний собеседник, и Скрааг, не видя ничего иного, решил войти.

Драконы вбежали следом, а последняя, самка средних лет, заперла ворота на множество засовов и замков, извлекла из них ключи и, подняв цирюльника-кладовщика за шкирку, стала закидывать их ему в пасть. Бедняга иногда пытался закрывать рот, но суровая драконица в таких случаях наступала задней лапой на цирюльнико-кладовщический хвост, принуждая его вновь раскрываться в тщетных возгласах страдания.

– Ключи от важных ворот должны храниться в самом надёжном месте, – заметив глаза повелителя, сдвинувшиеся к носу от жестокого недоумения, пояснил Главный Привратник, важно приподнимая коготь. – Врагу придётся сначала его изловить, а потом вскрыть...

– А обратно доставать как, дурья твоя башка?! – недоумённо переглянувшись с Боевой Подругой, завопил Скрааг. Но Главный Привратник загадочно улыбнулся, достав некий пузырёк и продемонстрировав его повелителю.

– Средство есть, – заговорщицки шепнул он. – И это – один из секретов нашей фамилии. Аб"Ырр-Валг – одна из мудрейших драконьих родов; не забудьте нашу фамилию, повелитель!

Скрааг успел прочитать на пузырьке надпись: "Пурген."

– Повелитель идёт! Расчищайте дорогу повелителю! – вопили где-то впереди. Мимо, громыхая доспехами и путаясь в неудачно прицепленных ножнах, пробежали два тощих дракона с арбалетами за спинами. По флангам тоже кипела бурная деятельность: менее обмундированные, но не менее тощие сородичи зажигали по стенам недостающие светильники и усердно растаскивали по каморкам всякий хлам, норовящий броситься в глаза в усилившемся свете. Скрааг старался поменьше смотреть на творящееся вокруг убожество – от этого на сердце становилось ещё тяжелее.

– Что вы сделали из наших просторных пещер?! – набросился он на первого подвернувшегося под лапу подданного, которым оказалась драконица полудряхлого возраста.

– Ничего такого, что бы вы не приказали, повелитель, – испуганно проскрежетала та.

– И это тоже я приказал?! – Скрааг ткнул когтем в сторону Восходного Окна, откуда, как он помнил, в жилые пещеры клана раньше приходил свежий горный воздух и робкие лучи солнечного утра. Теперь этот коридор был старательно закупорен мусором, и возле него весело кружились помоечные насекомые, норовившие разнести по всему лежбищу клана зловоние и инфекции. Для борьбы с антисанитарными инициативами маленьких жужжащих сволочей у замусоренного входа предусматривался дежурный тролль в шапке с синим крестом, вооружённый мухобойкой. На наличие инородца в жилище драконов ареал-вождь, скрепя сердце, закрыл глаза – по-видимому, это было ещё не самое вопиющее из его распоряжений, об которых ему предстояло вскоре узнать.

– Мы не выбрасываем мусор, чтобы враги, изучая наши отбросы, не узнали о том, чего нам недостаёт, – пояснил тип молодцеватого вида со сломанным рогом и перевязанным лбом.

– И ещё потому, что наш народ не должен уподобляться хумансам, которым наплевать на природу, – добавила Полудряхлая Драконица.

– Повелитель, а как ваша сегодняшная вылазка? – робко спросил чей-то голос с задних рядов, явно пытаясь увести разговор от неприятной темы.

– Да, повелитель, расскажите нам! Расскажите! – подхватили остальные драконы.

– МАЛЧАААТЬ!!! – рявкнул Скрааг, делая хвостом два мощных удара об стенку. Сверху обвалилось несколько камней и паук, а подданные, отодвинувшись от разгневанного повелителя и устремив на него покорные взгляды, дружно замолкли.

"Что ж, по крайней мере, они пока ещё меня слушаются," – с некоторым облегчением констатировал ареал-вождь, обводя ряды драконов подозрительным взглядом исподлобья, а вслух спросил следующее:

– Значит, это всё мои распоряжения, да?

– Ваши, повелитель, – робко подтвердили с задних рядов, а передние попятились ещё сильнее.

– А может, чьё-то самоупр-Р-равство, пока меня не было?

Передние ряды были близки к тому, чтобы обратиться в бегство. Этому мешало только одно обстоятельство – стоящие во вторых рядах, которые при первом же намёке на флюхт ненавязчиво упёрлись остриями копий и арбалетных болтов в спины авангарда, напоминая о товарищеском долге.

– Да что вы, повелитель, как же мы могли? – принялись оправдываться несчастные, поняв, что не остаётся иного выхода, кроме как держать ответ перед суровым вождём.

– Мы бы ни в коем случае...

– Только по вашим заветам!..

– Разве вы сами не помните?

Скрааг, приподняв к потолку правый глаз, не пожалел нескольких секунд на обдумывание этой интересной и весьма своевременно подброшенной мысли.

– А может, и не помню! Может, у меня сегодня был тяжёлый день, и из-за боевой контузии в неравном бою с противником у меня случился провал в памяти. Имею я право на боевую контузию?

Драконы дружно закивали.

– А поскольку я ничего не помню, – продолжал рассуждать ареал-вождь, приподнимая к потолку и левый глаз, – то вы должны доказать свою преданность моему делу и помочь мне вспомнить. Рассказывайте!

Драконы переглянулись и недоумённо поморгали.

– А что повелитель желает услышать?

– Всё желаю! – заявил Скрааг, хлопая хвостом и ложась в позу, прозрачно демонстрирующую, что он намерен слушать. – С самого начала!

Подданные путались в показаниях, перебивали друг друга и тыкали локтями во избежание сбалтывания излишнего, но в основном, судя по всему, говорили правдиво – из их нестройных реплик понемногу вырисовывалась общая картина.

– Всё началось много лет назад...

– Из драконов, летающих в северные земли, начали возвращаться не все...

– Постепенно не возвращалось всё больше и больше...

– Тогда вы решили разобраться и полетели, взяв пятерых лучших воинов.

– Вернулись один и весь израненный.

– Мы спросили: "Повелитель, что там было?" А вы ответили: "Теперь – совершенно ничего интересного для нас."

– Кто-то захотел слетать посмотреть, но вы были против – сказали, что там так неинтересно, что и смотреть не следует.

– Поэтому, сказали вы, всем отныне строго запрещается летать в настолько неинтересные места.

– И сами туда больше не летали, а переключились на судьбоносные реформы. Сказали, что, раз снаружи стало неинтересно, самое время заняться тем, что внутри. Поистине мудрая мысль, достойная великого повелителя!

– А чтобы никто не отвлекался от новых задач клана, вы приказали застроить ту сторону наших владений ловушками, поставить ворота и ещё зачем-то перенести Пограничную Пирамиду.

– Потому мы и удивились, что вы к нам как раз оттуда и прилетели...

Скрааг напряжённо обдумывал высыпающийся на него ворох информации, поочерёдно поднимая к потолку то правый, то левый глаз (определённо, сегодня он впервые обнаружил в себе такую способность!).

– А откуда я улетал? – спросил он. Драконы с готовностью кинулись объяснять, размахивая указующими конечностями в разных направлениях, из-за чего в пещере поднялся ветер, встревоживший многолетний слой пыли и мусора, и вообще воцарился полный содом.

– С парадной пещеры, что на полночь!

– Сказали, что отправляетесь на разведывательную миссию!

– Никто даже и предположить не мог, что вы туда...

– Это было неожиданно для всех, и для врагов, наверняка, тоже! Мы восхищаемся вашей хитростью, повелитель!

– Несомненно, вы многое узнали!

– Повелитель, вы ведь расскажете народу, что нового произошло в мире?

– И где ваша вторая самка?

– Повелитель, расскажите!

Скрааг, поморгав совсем уже рассинхронизовавшимися глазами, стряхнул с морды рассеянное выражение и командно оскалил зубы.

– Всё так же, как и было – ничего интересного!

Среди драконов воцарилось понимающее молчание. Лишь несколько голосов, в которых угадывалось недостаточное воспитание в силу молодости, осмелились уточнить:

– Как?.. Совсем?..

– Совсем!

Краем глаза Скрааг заметил, что Боевая Подруга собирается сказать что-то лишнее.

– А вы что, не видите, что Боевая Подруга прошла через боль и страдания? Почему стоите столбами?!

На упомянутое персоне немедленно сфокусировалось множество озабоченных взглядов.

– О небеса! – всплеснула передними лапами Полудряхлая Драконица. – Бедное дитя, что с твоим оком!

Боевая Подруга тщилась высказаться, но все её попытки воспользоваться свободой слова потонули в сочувственных стонах соплеменников, присоединившихся к бабке.

– А я о чём говорю? – подхватил Скрааг. – Немедленно отведите её в покои и вставьте лучший топаз, какой найдёте! Только размер-р-р не перепутайте, бестолочи!! – крикнул он вслед толпе, с готовностью уволакивающей несчастную Боевую Подругу, всё ещё не терявшую надежды что-то вякнуть.

Убедившись, что лишнего сболтнуто не будет, ареал-вождь облегчённо перевёл дыхание и повернулся к паре бойцов, оставшихся для его сопровождения.

– Надеюсь, хотя бы свою пещеру я не приказал отвести подо что-нибудь непотребное?

– Да что вы, повелитель! Ни в коем случае! – наперебой поспешили заверить его охранники.

– Тогда пр-р-роведите меня туда!

Великий Змий справедливо рассудил, что после таких масштабных и прискорбных перемен в жизни клана он вряд ли сможет самостоятельно найти дорогу в своё жилище.

На выполнение сего распоряжения были в добровольно-принудительном порядке выделены двое сопровождающих, а остальные разбежались по другим неотложным делам.

Было настолько темно и грязно, что давало сбои даже великолепное драконье зрение, обычно способное видеть в темноте. Поэтому один из сопровождающих шёл впереди, освещая путь тусклым фонариком грубой кустарной работы, а второй, на всякий случай, прикрывал тылы. По пути иммигранты неизвестной степени легальности ещё раз напомнили о факте своего наличия – дорогу процессии перебежала пара фее-дракончиков и василиск.

– А ну, быстрее, чурки поганые, вашу мать-перемать, не заслоняйте дорогу повелителю!!! – выбранился Передний Сопровождающий с визгливыми нотками в голосе, в которых безошибочно угадалось привычное и неоднократное раздражение близким соседством с подобным сбродом.

"Интересно, что же случилось со мной тогда, что я докатился до таких решений? – терзался тревожными мыслями Скрааг. – Неужели было хуже, чем сегодня?.."

Он уже морально приготовился к тому, что список инородцев, допущенных к сожительству в пещерах клана, не ограничивается одним троллем и несколькими орками. Но действительность, открывшаяся за поворотом, в очередной раз переплюнула самые наихудшие опасения...

Наглость публики, занимавшей помещение, была настолько беспримерной, что негодяи не соизволили даже обратить внимания на вырвавшийся из повелителя рык негодования. Расположившиеся вдоль стен тела, закутавшиеся в драные спальные мешки, продолжали храпеть во всю глотку, подёргивая во сне пятками; не менее нулевой была реакция у орка особо ботанического вида, который, напялив рогатый шлем и условно-белый халат, что-то рассказывал группе сородичей и примостившихся рядом гоблинов, поясняя свои тезисы по корявым картинкам на стене. Нет, это было просто невозможно! Этот паразит даже на секунду не запнулся!

–...Однако, поскольку преобразовать силу бегущего таракана в свет напрямую невозможно, придётся провести её через несколько промежуточных ступеней, – говорил ботанический оркопаразит внимательно втыкающим слушателям. – Наша задача на сегодняшний момент – скумекать способ, которым мы сможем достичь первой ступени, а именно, научиться использовать эту силу для создания водонапорного насоса. Имея подобное устройство, мы сможем выращивать курительные огурцы в скальных породах... Прошу прощения.

Оркопаразит наконец-то заметил Скраага, в связи с чем прервал свою лекцию и, проявляя просто неприличный минимум учтивости, подошёл к драконам с пачкой замызганных бумажек.

– Приветствую, повелитель! Старший научный сотрудник Хморк, сегодняшний руководитель четвёртой лаборатории. Нам есть, чем вас порадовать! – не без гордости сообщил он, разворачивая бумажки. – Как вы, конечно, помните, одна из приоритетных проблем, над которой работает наша лаборатория – это вопрос переработки драконьего кала в полезные вещества и материалы. Буквально несколько часов назад нашими экспертами было окончательно установлено... позвольте процитировать... так, где же это было... было окончательно установлено, что делать из говна доспехи и оружие невозможно. Разумеется, продолжаются поиски других возможных применений, коих, по нашему глубокому убеждению, по-прежнему существует немало. Но, благодаря полученному сегодня результату, мы теперь можем исключить из рассмотрения одно из направлений, что сокращает число оставшихся, а значит, на один шаг приближает наше исследование к победоносному завершению.

За его спиной, словно живой иллюстрацией к исполненной оптимизма речи, маячило не меньше когорты других аналогичных оглоедов. Разбившись по группкам и распределившись по помещению, оглоеды занимались не менее глубокомысленной и высоконаучной деятельностью, чем упомянутая в свежезачитанном докладе.

Первое, что захотелось сделать Скраагу – растерзать нахального ботанического оркопаразита на четыреста кусочков, а близлежащую площадь как можно обильнее и показательнее залить его кровищей, чтобы другим впредь было неповадно. Однако могучие когтистые лапы ареал-вождя были заняты придурковатым "личным оружием", применять которое никто не умел, а выпускать из лап было жалко.

Великий Змий был вынужден пойти на меньшее – он попытался содрогнуть своды пещеры своим зычным рыком, призванным посеять смятение в сердцах недобросовестных и возвестить самой последней букашке в самом последнем закоулке, что Скрааг А"Нал, могущественный ареал-вождь и единовластный господин этих краёв, недоволен. Но слова недовольства были слишком многочисленны, чтобы единовременно поместиться в повелительской глотке, и потому вместо зычного рыка вырвался некий невнятный клёкот.

– Повелитель, что с вами? – участливо переспросил оркопаразит.

Откашлявшись и бешено повращав налитыми кровью глазами, Скрааг вытаращил их на поганца и прохрипел:

– Во-о-о-он!!!

В отличие от сопровождающих, вжавшихся в стены и трепещущих мелкой дрожью, оркопаразит не повёл и ухом; даже наоборот: физиономия старшего научного сотрудника засияла тем сиянием поощрённого самодостоинства, каковое невозможно натренировать усилиями воли – такой природный дар даётся лишь прирождённым болванам.

– Обещаем радовать вас и дальше, повелитель, – расцветя глупой орковской улыбкой из уродливых жёлтых зубов, заверил Скраага старший научный сотрудник и, развернувшись, направился к своим, маша рукой. – Отбой, пацанва! Повелитель дал выходной!

Научно-оглоедская общественность встретила это заявление гулом одобрения и незамедлительно перешла в режим отбоя. Кто-то ломанулся в дальний коридор, откуда мерцало зеленоватым цветом и тянуло почти съедобного запаха дымком, кто-то приткнулся к лежащим у стенки и дал храпака, кто-то направился на выход, со скрипом разминая затёкшие суставы... Сморщенный одноногий и одноглазый гоблин, шаманивший около агрегата из склянок и реторт, свалил их в кучу, накрыл смрадно дымящейся тряпочкой и нашлёпал костылём по нескольким лапам, потянувшимся было к оборудованию.

– Я вам больше ни хрена не дам, – визгливо, но твёрдо заявил он. – Нехрен гнать алкоголь из портянок в казённой посуде!

Лишь наиболее увлечённые, словно не заметив провозглашения увольнительной, продолжали посвящать себя науке. Особенно выделялись два орка: один – квадратного телосложения, с вусмерть закомплексованной физиономией, державший в руках какую-то фигню из крутящихся перекладин с грузиками, и другой, с короткой стрижкой типа "полуёжик", ведущий с ним оживлённый диспут. Сородич был худосочен, но это с избытком компенсировалось необыкновенно злобной физиономией и группой моральной поддержки, которая, стоя на безопасном отдалении, следила за ходом плодотворной дискуссии.

– Вы – шарлатан и мошенник! – тряся кулаками, вопил худосочный полуёжик. – Да нет, вы даже не шарлатан, вы – полный и законченный урод! Ваша теория торсионных полей – антинаучное крысиное дерьмо! Вас, засранцев, надо уничтожать, как класс, вместе с вашими идиотическими идеями, чтобы не смели отцыганивать ресурсы от реальных учёных, занимающихся своим делом! Я лично прослежу, чтобы вас упекли в дурку, а ещё лучше – посадили попой на селитру и поили кошачьей мочой до реактивного взлёта! Да-да! Не будь я Витюгль Гнидзбург! И я этого вопиющего инцидента просто так не оставлю, будьте уверены! На ближайшем же заседании президиума поставлю вопрос о создании комиссии по борьбе с происками проклятых лженаучников и со всей настойчивостью, которой требует ситуация, потребую выделить отдельный бюджет для всемерного финансового обеспечения её работы!

Свои внушительные словеса почтенный мудрец периодически подкреплял делом, смачно прикладываясь кулаком к морде изничтожаемого оппонента. Группа поддержки встречала каждый акт рукоприкладства радостным рёвом солидарности, одобряя решительное торжество науки над мракобесием.

Какой-то гоблин, задрав кверху глаз и приставленную к нему трубу, увлечённо пытался рассматривать звёзды. Этому, правда, препятствовало наличие потолка.

Одним словом, не оставалось никаких сомнений, что под сводом драконьих пещер ныне гнездилась мощная инфраструктура работников умственного труда.

Глядя на это, Скрааг катался по полу, бессильно царапал его когтями и лил горькие драконовские слёзы, иногда останавливался – но лишь для того, чтобы посмотреть ещё раз и удариться в новый приступ отчаяния.

– Повелитель? – очень и очень деликатно поинтересовался Передний Сопровождающий.

– Наш зал! Наш прекрасный зал клановых собраний!!.. – рыдал ареал-вождь. – Что вы с ним сделали! За каким хреном превратили его в притон для какой-то хрени!..

– Так ведь этого... повелитель...

– Опять моё личное р-р-распоряжение, да?!! – закончил Скрааг за неуверенно мнущегося охранника.

– Оно самое, – не зная, куда спрятать глаза, дабы не встречаться ими с гневным повелительским взором, подтвердил тот. – Поставленные вами задачи оказались настолько грандиозны, что одних сил драконьего народа стало не хватать. Поэтому вы постановили привлечь к эпохальному строительству непосредственный труд драконов из менее полноценных племён и низших существ. Они работают не за страх, а за совесть, и в том числе ради собственного блага. Ведь конечным итогом эпохального строительства должно стать благо и процветание для всех!

– А в качестве задатка грядущих благ вы, своим щедрым указом, предоставили им статус ассоциированных членов клана с соответствующими социальными и имущественными правами... – Задний Сопровождающий старался как можно отчётливее подчеркнуть голосом и мимикой, как тяжело далось всем это трудное, но необходимое для стимуляции работоспособности гастарбайтеров решение.

– Разумеется, ваш указ был щедр, но справедлив, – подхватил Передний. – Никто не получил сверх того, чего достоин. Решающие привилегии и руководящие должности остались за нашим кланом. Низшие существа выполняют рутинные работы по месту закрепления, а менее достойные драконы поставлены надсматривать за добросовестностью их труда...

Обводя лапой бывший зал клановых собраний, он сообщил:

– То, что вы видите – это Практическая Академия Наук. Здесь наши ассоциированные братья по клану, в меру скромных сил своей мысли, решают те проблемы современности, которые требуют неотложного решения, но, в силу своей приземлённости, недостойны того, чтобы занимать высокие помыслы драконов...

– Ничего путного они, правда, так и не придумали, – скептически уточнил Задний.

– Но зато уже сделали несколько прорывных открытий, – торопливо перебил Передний, – В частности, запустили первого орка на луну баллистическим методом...

– На генеральной репетиции, – снова влез Задний. – Рабочий запуск провалился с позором. Чтобы сохранить лицо, они взяли зарисовки дежурного репетиционного художника, показали народу и сказали, что это было по-настоящему...

– Заткнись, разглашенец! – шикнул Передний, шлёпая соратника хвостом по лбу.

– Далеко ещё до моей пещеры? – прервал словоохотливую охрану ареал-вождь.

– Перейти Академию, а потом вон в тот коридор и направо.

– Ты – справа, ты – слева, – угрюмо распорядился Скрааг. – Крылья расправляете, чтобы закрыть от меня это непотребство. И – бегом!!

Быстро и стараясь поменьше оглядываться по сторонам, они пересекли помещение и добрались-таки до повелительских хором.

В которых Великого Змия ожидала прогнозируемая замусоренность, плюс нечто такое, по сравнению с чем меркли все сегодняшние злоключения, вместе взятые...

– Это что такое?

Всё ещё не смея поверить в худшее, Скрааг несколько раз обошёл свою сокровищницу, ныне расфасованную в дурацкие кубические коробки, аккуратно расставленные на полу в шахматном порядке. Теперь на ней было совершенно невозможно лежать. Но ладно бы только это! Кое-что было намного, намного хуже. Недостача!! Заметная даже невооружённым глазом капитальная недостача!!!

– Это что... моя сокровищница? – заплетающимся языком переспросил ареал-вождь, чувствуя, что почва уходит из-под ног.

– Это теперь Общеклановая Касса, – пояснил Передний, уделя особую тщательность произнесению нового названия (он даже сделал перед этим подготовительную паузу, сосредотачиваясь на ответственной задаче). – Вы, как величайший из драконов, доверили себе ответственную задачу управления нашими финансами!

– Что значит "нашими"?.. – совсем тихо пролепетал Великий Змий.

– Поставленные вами задачи потребовали обширного финансирования, которое оказалось не по силам ни одному дракону в отдельности. Было решено слить все наши сокровищницы в единую Общеклановую Кассу и доверить её вам, как самому достойному из...

Мир шатался всё сильнее и, наконец, опрокинулся.

– Повелитель, что с вами? – кинулись подхватывать ареал-вождя охранники, а со стороны входа оперативно нарисовались несколько драконов в уже знакомых шапках с синими крестами.

– Пшли вон! – рыкнул Скрааг на крестошапочников, стараясь звучать погромче. Те послушно исчезли.

Судя по всему, разговоры об ослабевшем повелительском здоровье тут ходили уже давно и упорно. Понятное дело, пока только у него за спиной, в лицо-то никто пока не осмелится... но не хватало ещё давать дополнительных оснований их кривотолкам... брр!

Взгляд и мысли повелителя вновь вернулись к Общеклановой Кассе, что вызвало новый приступ дурноты.

– Вы хотите сказать, что это всё золото драконов? Да у одного меня в сокровищнице было раза в три больше!!!

Первый охранник впал в кратковременный ступор. Второй оказался чуть посильнее духом, поэтому сумел выдавить из себя несколько слов комментария:

– Так... ведь... повелитель... Обширное... это... финансирование... было... ОЧЕНЬ!..

– Тридцать секунд... – пробормотал Скрааг, прислоняясь к стене и держась правой лапой и левым крылом за сердце. – Через них я приду в себя... и вам к этому времени лучше отсюда ИСЧЕЗНУТЬ!!!

Охранники были не чета оркам из Практической Академии, и лишний раз для них повторять не потребовалось.

Снаружи собралась небольшая группа особо тревожащихся за здоровье повелителя.

– Что с ним? Что случилось? Медики говорят, он был так плох... – начали приставать к охранникам с однообразными глупыми вопросами.

– Тсс! – приложив коготь к губам и одновременно начиная энергичное выталкивание публики из зоны прихожей ареал-вождя, призвал первый. – Повелитель подготавливается – он намерен проявить гнев и ярость!

Через несколько мгновений присутствующие получили возможность убедиться в справедливости предупреждения. Из покоев Великого Змия по всем пещерам клана и близлежащим окрестностям раскатился оглушительный рёв, от которого содрогнулась земля, всколыхнулся воздух и забеспокоились воды.

– ФОКУСНИК!!!

– Я здесь, – с готовностью отозвался Додик, неизвестно каким образом оказавшийся в помещении повелительской сокровищ... тьфу, теперь уже Общеклановой Кассы. – Что угодно?

– И ты ещё спрашиваешь, проклятое гнусное ничтожество!

Разбушевавшийся Скрааг махнул хвостом по Додику раньше, чем успел понять, что делает. К счастью, ничего непоправимого не стряслось: то ли Додик так удачно встал, то ли от обилия чувств сбился прицел – но, так или иначе, по фокуснику дракон не попал, а попал по одному из кассовых ящиков. Это оказалось неожиданно больно.

Додик дипломатично подождал, пока ареал-вождь отвопится и как следует подует на ушибленный хвост.

– Побочные эффекты? – спросил он понимающим голосом.

– Ты!! – Великий Змий устремил на него обвиняющий перст. – Это ты, негодяй, специально придумал, как извратить моё желание и вывернуть его с точностью до наоборот!!!

– Будете смеяться, но я сделал всё в точности по вашему заказу, – заверил Додик. – Другое дело, что мне сразу было понятно, насколько далеко от желаемого вы попадёте – подобный тип желаний загадывают достаточно часто, поэтому у меня, можно сказать солидный эмпирический материал по данному вопросу... А всё-таки, что именно случилось?

Этот вопрос явно интересовал его больше всего. Фокусник даже извлёк из воздуха блокнот и ручку, приготовляясь записывать свидетельские показания.

– "Что случилось"?! – передразнил его Скрааг, рыча и терзая когтями гранит пещерного пола. – "Что случилось"?!!

В этот момент в боковой стенке открылся потайной люк, и оттуда вывалился Фуц, размалёванный маскировочной раскраской.

– Повелитель! – сообщил он, беря под козырёк уродливой фуражки и доставая из-за пазухи пачку документов, смахивавшую на комплект пипифакса. – Разведчик-разведчик Фуц вернулся из трёхлетнего разведзадания в землях хумансов-хумансов! Теперь вы точно будете знать, что случилось. По вашему распоряжению-распоряжению, о результатах докладываю лично вам!

Ареал-вождь на мгновение задумался, не стоит ли проучить этот экземпляр скудоумия, не минованный поветрием повальной непочтительности, но передумал. Как-никак, в кои-то веки придурок явился не только вовремя, но ещё и кстати.

– Докладывай! – потребовал он.

Ещё раз козырнув, Фуц извлёк наугад несколько бумажек из своей пачки и, вразнобой держа их перед глазами, отчеканил тщательно отрепетированными словами:

– Некоторое время назад в человеческой среде выделилась инициативная группа, позднее названная Великими Драконами, которая провозгласила век просвещения и научно-технической революции. Их учение позволило людям провести индустриализацию, урбанизацию и ликбез, усовершенствовать сельское хозяйство и перевооружить войска новейшим оружием. По ходу дела народ сверг буржуев и помещиков, пытавшихся воспрепятствовать прогрессивным общественным преобразованиям. Вместо прогнившей феодально-капиталистической системы была установилена власть рабоче-крестьянских Советов и построен социализм. Постепенно к державе присоединились соседние человеческие общины и даже ряд получеловеческих, осознавших прогрессивность нового режима. На смену разрозненным удельным княжествам, раздираемым междуусобными конфликтами местных царьков, пришёл Интернациональный Социалистический Союз, раскинувшийся от моря до моря и объединивший многие племена под знаменем мирного и свободного труда. На страже родины стоит доблестная Красная Армия численностью не менее, чем полтора миллиона человек – именно с ней мы сейчас и будем воевать.

Скрааг растерянно моргнул правым глазом.

– Воевать? Сейчас?

– Именно так, повелитель! – излучая совершенно неуместный оптимизм, заверил Фуц. – Как сейчас говорят у людей, Великие Драконы санкционировали изведение рептилей на территории Союза, в связи с недопустимо возросшей вредоносностью этой формы жизни для народного хозяйства. Через три часа они придут сюда войной.

Вывалив всё, что он имел вывалить, доблестный орк откинулся на стенку и принялся переводить дыхание.

– Мы ведь им наваляем-наваляем, да, повелитель? – спросил он, с трудом приходя в себя после совершённого подвига красноречия.

Додик внимательно конспектировал доклад придурковатого разведчика.

– Я что-то не понял... – полугрозно-полуозадаченно протянул ареал-вождь, моргая левым глазом.

Впрочем, понимание не заставило долго ждать своего прихода, а придя, не принесло особой радости.

"По-моему, мой многоуважаемый собеседник, мы вляпались," – обеспокоенно заметил Великий Змий самому себе.

"Спокойно, мой многоуважаемый собеседник, не будем раньше времени предаваться малодушию! – призвал он себя. – Может, всё обойдётся."

В этот момент в коридоре обвалилась часть потолка, и из образовавшейся дыры с грохотом вывалился дозорный дракон. Об его дозорном предназначении было нетрудно догадаться по обвеске из наблюдательных приспособлений и инструментов самозащиты от пролетающих птиц (которые, как известно, так и норовят с высоты своего полёта оскорбить одинокого часового, круглые сутки напролёт несущего свой нелёгкий пост в условиях неподвижности, лишений и погодных испытаний). Обычно воины, занимающие подобную должность, скучны, флегматичны, рассеянны и норовят заснуть в любую минуту, но данный экземпляр являл собой исключение из правила: он был бодр, энергичен и пучеглаз, а выражение морды лица свидетельствовало о крайней степени ужаса, овладевшего бдительным стражем.

– Красная Весть! Красная Весть, повелитель! – верещал он дурным голосом. – Красная Весть!

– Чего орёшь, недовылупок?! – рявкнул Скрааг.

– Хумансы атакуют!!! – взвизгнул ужаснутый дракон и, подпрыгивая, побежал разносить безрадостную новость дальше по клану.

– Вот, – обрадовался Фуц, потирая руки, – как я и говорил. Война-война! Люблю войну!

"Наверное, он ошибся, – с готовностью предположил Скрааг, морально поддерживая чуть было не дрогнувшего самого себя. – Дрых на посту, вот и приснилось ушлёпку..." Для проверки собственной правоты ареал-вождь не поленился выкарабкаться по стене образовавшейся дыры наружу и сделать небольшой взлёт на высоту разведпоста.

Его взору предстала замечательная панорама окрестностей, по которой в сторону обиталища клана надвигались полчища людских войск. Хищно рычали и блестели бронёй тяжёлые боевые машины; резво маневрировали более лёгкие, развозя бойцов и грузы; рассредотачивалась ощетинившаяся стреляющими палками пехота; деловито сновали хумансы в жёлтых шапках, возводя укрепления и проделывая какие-то инженерные манипуляции, а небеса заполонили сонмища штуковин, в которых ареал-вождь признал предметы, принятые им за примитивистские статуи дракона. Выходило, что проклятый фокусник действительно исполнил всё в точности, не пропустив ни одной мелочи – "драконы", которым нынче поклонялись хумансы, и впрямь оказались владыками не только машинодвижущего огня, упомянутого в песне бардов, но и небес!

Ареал-вождь скорее почувствовал, чем увидел, как откуда-то из неизмеримой, недоступной даже посвисту драконьих крыл высоты, на которой царит вечный холод и безмолвие, на него уставился неумолимый в своей зоркости искусственный глаз. А также почувствовал, как, непостижимым образом слушая его беззвучные указания, где-то за горизонтом бравые рыцари новоявленной Красной Армии настраивают невиданное оружие, готовясь поразить неосторожную цель, даже не видя её собственными глазами...

Охваченный приступом экзистенциального малодушия, Скрааг повторил маршрут дозорника, при этом заметно расширив образованную падением последнего дыру.

Додик, предусмотрительно стоя на безопасном расстоянии, с участием смотрел на злоключения Великого Змия.

– Похоже, у вас незавидная ситуация, – заметил он. – Не хотите чего-нибудь пожелать для её исправления?

Подвывая на больную лапу, Скрааг с трудом принял подобающее положение тела и злобно зыркнул на негодяя.

– А вот хрен тебе, фокусник! – прохрипел он. – Не дождёшься! Справимся своими силами!

Стараясь выдерживать настолько царственную походку, насколько это позволяли раны, ареал-вождь прихромал в Практическую Академию Наук, дабы явиться пред народом и чутко руководить борьбой против вторжения.

К тому времени вокруг уже кипела бурная деятельность, местами переходящая в панику. В частности, Академию Наук оперативно переделали в окружной призывной пункт для низших существ, на который впускали (хотя, в большинстве случаев, было бы точнее сказать "приволакивали") добровольцев. Некий орк, нацепив воеводскую шапку, бегал по помещению и расталкивал тех академиков, которые ещё дрыхли или, будучи чересчур погружены в свои дела, недоврубились в сложившееся положение вещей.

– Хорош фигнёй заниматься, пора за оружие браться! – прокричал он безукоризненно отрепетированный слоган над ушами трёх собратьев, сидевших в углу, куривших огурцы и ведущих неторопливый разговор. Физиономии у собратьев были самые что ни на есть разбойные – и тем не менее, эти уважаемые орки носили не разбойницкие костюмы и оружие, а белые халаты учёных, а разговоры их касались не раздела награбленной добычи, а взаимосвязи пространства и времени.

– Что такое? – спросил один из учёных, недовольно оглядываясь на воеводствующего активиста.

– Война, блин, вот что такое!!! – проорал тот в ухо непонятливому. – Ну-ка, быра вооружились и встали на защиту свободы!

Учёные неторопливо переглянулись.

– Ну что, братки, говорят, война, – вздохнул один. – Эх, не дают нам науку подвигать...

– Эт точно, – согласился второй, затягиваясь огурцом. – Ну что, поработаем по специальности?

Они с достоинством поднялись, отряхнулись и принялись стаскивать белые халаты (под которыми, как оказалось, всё уже было на месте: и разбойницкие костюмы, и оружие, и тщательно расфасованная по карманам награбленная добыча).

Скрааг, ковыляя по залу, раздавал приказания направо и налево.

– Мобилизовать всё население пещер! Уклонистов отлавливать, запинывать и гнать в первые ряды! Стоять до последнего! Не хватит оружия – забрасывать врага мусором! В плен не брать и не сдаваться!

– Уже, повелитель, – бодро отрапортовала пара драконов, руководивших действиями отделения троллей, которые тащили пачку упирающихся василисков и несколько тщедушных укуренных гремлинов. – Это последние недомобилизованные!

– Мало! Мало!! Кто здесь главный по инородским делам?

– Я, повелитель, – отозвалась Полудряхлая Драконица.

– Метнуться по горам и поднять всех низших, которые попадутся! А если эти недомер-р-рки забудут, что связаны Клятвой Единения Тьмы – напомнить огнём и кр-р-ровью!!

– Уже сделано, повелитель. Не желаете посмотреть?

Скрааг проследовал на Парадное Плоскогорье, поминутно сталкиваясь с деятельными сожителями. Значительная часть деятельности была посвящена поднятию мусорных масс с многолетних лежбищ и их транспортировке – занятие, само по себе малоосмысленное, но без этих мероприятий пропускная способность коридоров пещеры не удовлетворяла нуждам военного времени. Тут и там попадались группы различных существ (а иногда и сам Скрааг оказывался в их числе), переминавшихся с ноги на ногу у заваленных проходов в ожидании, пока не подбегут деловитые мусорщики, вооружённые носилками и лопатами, и не освободят проход, перетащив отходы в другое место – обычно для того, чтобы потом через некоторое время, когда кому-то понадобится пройти и там, перетащить их обратно. В редких просветах между снующими туда-сюда мусоропотоками удавалось разглядеть обрывки кипучей деятельности: новобранцев спешно учили основам дисциплины, тактики и держания оружия с правильной стороны, носились курьеры со срочными посланиями, бешено крутили руками и ногами регулировщики движения, пытаясь хотя бы частично уменьшить количество столкновений между носящимися по пещерам толпами... Не обходилось без жертв: в поле зрения Скраага мелькнул несчастный цирюльник, которого угораздило навернуться на особо оживлённом участке магистрали – теперь его непрерывно вытаптывали многочисленные лапы, сапоги и копыта, в корне пресекая все попытки подняться или хотя бы отползти в сторонку.

– Среди гремлинов боеготовность ужасная, повелитель, – доложил Воеводствующий Орк, выделяясь откуда-то справа. – Основная часть годится только в предатели.

– Так пошлите их к врагу! – распорядился ареал-вождь.

Воеводствующий Орк, возможно, хотел сказать что-то ещё, но тут к нему подбежал Фуц с двумя перьями за ухом, размахивая томагавком и издавая боевые кличи.

– Последний из племени Жы Даев ждёт приказаний-приказаний, вождь войны!

Воевода посмотрел на последнего Жы Дая, как на полного идиота.

– Значит, так, – сказал он, кладя руку на плечо жаждущему подвигов Фуцу, подводя его к стене пещеры и указывая на особо мощный камень. – Эта штуковина перекрывает пространство для важного наступательного манёвра. Отходишь подальше и посильнее разбегаешься об неё головой. Продолжать, пока не сломается. Об исполнении доложить.

Дальнейшее развитие этого события скрылось от Скраага за очередным эшелоном мусоровозчиков.

– Повелитель! Большая группа молодых драконов заболела падучей лихорадкой! – взволнованно окликнула с другой стороны Боевая Подруга.

– Мне, что ли, вас учить, как р-р-работать с симулянтами? Вставлять клизмы, пока не пр-р-робудится жажда битвы!

– П-п-п-повелитель, – выскочил вперёд дракон одного из соседнего клана Заиклот. – М-м-м-м-м-м-м...

Время было слишком дорого, и Скрааг не намеревался выслушивать это грозившее растянуться надолго выступление. Поэтому он бросил один из дежурных приказов, который, как показывал опыт, оказывался правильным в подавляющем большинстве случаев:

– Р-р-расстрелять!

Сознание собственной значимости и высокого начальственного положения на некоторое время отвлекло Великого Змия от тревожных мыслей и придало сил на дальнейшие подвиги. А их сегодня, очевидно, предстояло совершить ещё немало...

На Парадном Плоскогорье было чуть просторнее, но всё равно тесно. Бравые командиры среднемладших звеньев, носясь взад-вперёд и не скупясь на тумаки, поддерживали порядок и организацию в полчищах всевозможных существ; бойцы каторжного вида катали по двору тараны и катапульты, понемногу выстраивая их в боевые порядки; в небесах реяли четвёрки драконов и шестёрки более мелких по габаритам грифонов и гиппогрифов, бдительно осматривая поле грядущего боя. Похожие на скелеты чернокнижники кипятили котлы, готовя какую-то особо злобную ворожбу. За всем этим неусыпно следили неприметные, но от этого ничуть не менее компетентные сотрудники невидимого фронта, выявляя и пресекая в рядах бойцов недопустимую в военное время крамолу и коррупцию. Так, например, один из орко-командиров, уличённый в том, что отдаёт полку приказания стройподготовки не в соответствии со стратегическим замыслом, а исключительно для собственного увеселения, был быстро скручен и уведён в неизвестном направлении, а на его место поставили более сознательное должностное лицо.

Скраага нимало не заботили проблемы низшей иерархии, но очень волновали более стратегические вопросы. Исполненный недовольства, он ходил между полкАми, тщательно всматриваясь в исполненные вялотекущей готовности морды бойцов, и с каждым взглядом находил всё новые поводы для недовольства.

– Почему волколаки худые, как не знаю что?!

– Голодаем, – пошатываясь, просипел дистрофичный вожак одного из волколакских подразделений. – Раньше хумансами питались, а теперь их голыми руками не возьмёшь...

– Зато мы духом сильны! – дружно прошелестели его бойцы, вяло дрыгая тощими кулаками. – Раньше нам воевать не за что было, а теперь хоть пожрём, кем достанется!

– А это что, стрелкИ? – не унимался Скрааг, переводя внимание на когорту лучников – болотных ящеров. – Да они же косые в дупу, как они стрелять собир-р-раются?!

– Не скажите, повелитель! – пискнул фее-дракончик адъютантского вида с пермаментно радостным голоском, порхавший за спиной у ареал-вождя. – Они не косые совсем, у них разрез глаз такой. Они дошли сюда с сАмого востока!

– А где минотавр-р-ры?

– С минотаврами накладка, – призналась полудряхлая драконица, главная по инородским делам. – Они заперлись в своей цитадели, не откликнулись на Красную Весть и не послали ни одного воина. Мы послали усиленную дипмиссию, но ответа пока нет.

– Значит, измена... – помрачнел Скрааг. – Проклятые млекопитающие в решающий момент встали на сторону собратьев по породе... Мер-р-рзавцы!!!

– Повелитель, нас всё равно больше, чем хумансов! – ободряюще крикнул один из бывших охранников, пролетая мимо. Лететь приходилось крайне осторожно, так как новомодное оружие и железные скорлупы сильно стесняли манёвр. В подтверждение тому то тут, то там, не совладав с управлением, время от времени отдельные драконы.

– Да и вообще, мы всё равно готовили войну, так что у нас всё на мази, – добавил Воеводствующий Орк, приложив ладонь к глазам и рассматривая прилежащие горы и окрестности. Деловитые бойцы суетились вокруг лесов, кибиточных лагерей, горно-равнинных речушек и прочих мирных элементов ландшафта, сдергивая с них маскировочную мишуру, под которой обнаруживались вооружённые до зубов редуты.

– Мы их сделаем, повелитель! – прокричали сразу несколько воинственных голосов.

Внушительное зрелище войска Тьмы вернуло Скраагу было пошатнувшуюся веру в себя. "Пожалуй, с изменниками-минотаврами можно будет разобраться попозже," – решил ареал-вождь, поднимаясь в воздух и ещё раз осматривая плацдарм с более приличествующего главнокомандующему ракурсу. Жаль, подбитая лапа несколько портила аэродинамику...

– Повелитель! – снова включился Адъютантский Фее-Дракончик. – Все ждут вашего сигнала! Командуйте начало атаки!

Скрааг заметил, что взгляды неисчислимого воинства прикованы к его личному оружию, всё ещё ошивавшемуся в повелительских лапах.

– Командуй! Командуй!! – подхватили голоса с земли и с небес, сначала отдельные и разрозненные, но постепенно этот нестройный хор пополнялся, креп и превращался в дружное всеобщее скандирование, от которого начала содрогаться земля. В подкрепление своих слов орки стучали по щитам, гоблины-волконаездники стучали рукоятками сабель по макушкам своих верных волков, грифоны и гиппогрифы щёлкали клювами. Скелетоподобные чернокнижники и дистрофичные волколаки стучали одними костями об другие. Секретные сотрудники, ни на секунду не умалявшие своего прилежания, бдительно стучали на выявляемые случаи недостаточной лояльности. Различные дезертиры и нарушители (выставленные, в соответствии с суровым воинским кодексом Тьмы, нагишом и без оружия на передовые позиции, дабы отважно кидаться на амбразуры вражеских орудий), не стучали ничем, но и без этого картина получалась более чем внушительная.

Скрааг на мгновение прикрыл глаза, впитывая всеми фибрами своего тела эту симфонию верности и решимости. Он купался в этом безбрежном океане славы и могущества, покачиваясь на его волнах и пропуская через себя накатывающие валами потоки обожания подданных и готовности их свернуть горы за любимого повелителя...

– Командуй!! Командуй!! Командуй, о великий хромой вождь!!

Великий Змий чуть было не опрокинулся носом вниз, но вовремя скоординировался.

– Ах вы, ничтожества! – взорвался он, потрясая личным оружием, словно дубиной. – Да я вам сейчас покажу "хромого вождя"!!!

Войска не расслышали слов кричащего с высоты повелителя, но уловили их экспрессию, увидели поднятое вверх личное оружие, и сочли, что такого сигнала достаточно.

– За веру! За свободу! – грянули младшие командиры голосами разных степеней зычности. – За повелителя!!

На боевые порядки хумансов, как раз вступавшие во владения клана, со всех сторон ринулись орды, превосходящие их по численности, как минимум, вчетверо. Грифоны и гиппогрифы ринулись на вражеские летающие машины, а драконы летели чуть сзади, готовые в любой момент морально поддержать товарищей по крылу. Наиболее воинственные пытались стрелять из арбалетов или метать камни и булавы – но, как уже упоминалось, у драконов не было навыка владения оружием, поэтому стрельба с воздуха получалась в основном для эффекта.

– Ну что вы теперь скажете, грязные двуногие? – хохотал Скрааг, приземляясь на удобный утёс и намереваясь наблюдать за ходом битвы.

Хумансы не заставили долго ждать своего ответа. Коробки на колёсах, развёртывая свои трубы в сторону наступающих, загромыхали вспышками, и ряды войск Тьмы начало интенсивно прореживать взрывами.

– Эти штуки называются "танки"! – своим неуместно-радостным голоском прокомментировал Адъютантский Фее-Дракончик, оказавшийся знатоком человеческого вооружения. – Стрелой не пробьёшь, огнём не возьмёшь. Форменная пакость!

Демонстрация возможности танков нисколько не смутила бойцов. Размахивая холодным оружием, на танки ринулось несколько быстроходных гоблинско-волко-кавалерийских полков.

– В атаку-у-у! – донёсся до ареал-вождя приказ предводителя сего подразделения. – Шашки наголо-о-о!

Со стороны танков последовало несколько залпов, после чего продолжать лихую кавалерийскую атаку стало некому.

– Убойной силы – на несколько батальонов, – продолжал восторженно комментировать Адъютантский Фее-Дракончик. – Страшная вещь!

Великий Змий, понятное дело, отнюдь не разделял адъютантского восторга. Храбрость его воинов не вызывала сомнений, но стало очевидно, что, если так будет продолжаться и дальше, то войско Тьмы слишком быстро закончится, после чего настанет очередь непосредственно драконов... Эти несложные соображения очень стимулировали стратегический гений Скраага.

– Назад! Назад!! – орал он. – Да прячьтесь же от этих штуковин, идиоты! Почему толпитесь? Почему толпитесь?! Врассыпную, кретины! Вр-р-рассыпную, говорю!!! О, небеса, что за тупость... Они же вас всех на мясо пер-р-реведут!!.. Где тараны? Где, мля, тяжёлые звери? Эй! Эй!! Вам говорю, придурки! Летаете вы или не летаете? Плюйтесь в них огнём, идрипть вашу скорлупу!! Эй! Колдуны, мля! Где колдуны?! Колдуйте на них всем, чем только можно! Остановите их!!

Усилия войск Тьмы сосредоточились на вражеских танках. Нескольким таранным группировкам и подразделениям боевых носорогов удалось, ценой неприлично высоких для этих родов войск потерь, приблизиться вплотную к врагу и остановить его продвижение. Сбоку подоспели тролли, норовя ухватиться за борт вражеских машин и перевернуть их нафиг. В дополнение ко всему, вражеские порядки окутало чёрным дымом – давали о себе знать усилия волшебной части.

– Так вам! – ревел Скрааг, потрясая личным оружием. – Так вам!! Доканчивайте с ними и принимайтесь за людишек!!

Ситуация, казалось, начинала выправляться, но тут дала о себе знать вражеская пехота. Подъезжая на более лёгких боевых машинах и прокрадываясь малоприметными тропами, она огибала столпившиеся у танков штурмовые группы, со всей дури обстреливая их из трубок, которые сразу навеяли ареал-вождю воспоминания о полученной ране задней лапы, и закидывая капсулами, которые взрывались огненными вспышками, устраивая в среде боевых зверей жуткие пожары и разорение. Те, отойдя от неожиданной атаки, принялись пытаться преследовать и вытаптывать злопакостных хумансов, но те были не чета неповоротливым танкам – только тяжёлым подразделениям Тьмы удавалось нацелиться на более-менее крупное скопление супостата, как те разбегались, словно пещерные крысы, перегруппировывались в тылах больших зверей и продолжали орудовать оттуда. От пылающих таранов драпали экипажи, которые оперативно добивались из калибров помельче и вытаптывались своими же носорогами.

– Это у них называется противотанковые ружья, – исправно комментировал адъютант. – Специально предназначены для борьбы против тяжёлых и бронированных целей. Отличные игрушки! Жаль, у нас таких нет. А вон то – гранаты. Типа наших взрывпакетов, но круче!

– Баллисты, катапульты!! Драконы!! – взревел Скрааг не своим голосом. – Залпом по этим паразитам!

– Своих накроем, – попытался возразить кто-то.

– Быр-р-р-ра!!! – прикрикнул ареал-вождь. Но, собственно, было уже поздно: танки, выпущенные из хватки тяжёлых подразделений, отодвигались, занимая удобные позиции для очередного обстрела.

Между тем, не зевала и остальная часть хуманской пехоты. Пока одни разбирались с таранами и носорогами, другие окружали более лёгкие подразделения (добросовестно следовавшие приказу "держаться врассыпную", хотя, в силу численности, это было и затруднительно), выкуривали из укрытий гранатами и обстреливали из трескучих трубок, от которых бойцы Тьмы выкашивались по две, а то и по три штуки зараз.

– Это пулемёты, – не уставал фее-дракончик. – Скорострельность, как у взвода арбалетчиков. Хорошо, что наши рассредоточились наших, а то бы ложились целыми рядами. Пулемёт – это штука ого-го какая!

– Почему на них не действует колдовство?! – кипятился Скрааг.

– А вон видите, они в специальных намордниках? Это противогазы. Как наденут – так всё, отравой их уже так просто не возьмёшь. Это ещё что, вот сейчас войска химзащиты подоспеют...

Подтверждая его ожидания, на поле боя появились хумансы с баллонами, живо напомнившие ареал-вождю пеномётчиков у Кремля Великих Драконов, и похожие по оснащённости машины, которые начали пшикать вокруг разными гадостями. Чёрные облака чернокнижницкой ворожбы быстро рассеялись, обнажая неприглядную картину поля боя во всех подробностях.

– Сейчас наши их притормозят! – энтузиаствовал фее-дракончик, комментируя вылет своих сородичей, в огромном количестве ринувшихся на вражьих пехотинцев и принявшихся путаться в ногах, мельтешить перед глазами, кусать и царапать. – Ага, дрогнули! Ну, сейчас посмотрим, чья возьмёт! Наша возьмёт! Наша!!.. – (В этот момент на подмогу запутавшимся было в противодействии фее-дракончиков сотоварищам подоспели хумансы с другими баллонами и принялись сдувать назойливую мелюзгу мощными водоструйными приспособлениями, а сдутых – поливать огненными струями и глушить гранатами.) – Эээх, не взяла... Да. Толпой на огнемёты – эт дохлое дело!

Вновь радостно грянули танки, а пехота и лёгкие машины, достаточно продвинувшись вглубь позиций Тьмы, уже начинали задирать катапульты и прочие малоподвижные подразделения.

– Летуны, ну хрену вы ушами хлопаете!! – взревел ареал-вождь в сторону пролетающего мимо дракона, но тот даже не подумал отреагировать на окрик повелителя. Причина такой наглости стала вскоре понятна – он летел не столько вперёд, сколько вниз, состроив при этом убогую физиономию, кувыркаясь в воздухе и щедро брызжа слюной из свёрнутой набок челюсти. "Контуженный", – понял Скрааг, оглядываясь по сторонам и с ужасом обнаруживая, что, пока командирское внимание было приковано к наземному побоищу, его летуны тщательно и последовательно продули войну за господство в воздухе. Большинство из них было представлено ныне лежавшими на земле грифонами, гиппогрифами и несколькими драконами; отдельные доблестные элементы пока ещё держались на крыле, пытаясь оказывать сопротивление, но были уже не в силах воспрепятствовать свободе полёта вражеских летающих машин – равно как, впрочем, состязаться с ними в скорости, манёвре и огневой силе. Особенно это казалось периодически запускаемых воздухолётами диковинных фигнюшек, которые, оставляя за собой огненный след, устремлялись на очередную жертву и неотвратимо настигали её, как бы та ни пыталась уворачиваться.

– Ракеты с тепловым наведением! – не замедлил последовать комментарий Адъютантского Фее-Дракончика. – Жуткое оружие!

Поскольку воздушное пространство было расчищено от сил Тьмы, в дело вступили более тяжёлые летучие машины хумансов. Заполоняя пространство оглушительным рёвом, они стройными боевыми порядками прошествовали вглубь расположения тёмных войск, тщательно посыпая их зловещими взрывающимися механизмами.

– Ковровое бомбометание! – пищал адъютант. – Ух, нашим не повезло!

Пока Скрааг, в растерянности и смятении, крутил головой по сторонам и лихорадочно пытался соображать, утёс под ним с грохотом обвалился. И нельзя сказать, чтобы так уж не вовремя: только Великий Змий успел синхронизировать глаза, разбросавшиеся в стороны после жёсткого падения, как сквозь место его недавнего сидения запоздало пролетела вражеская ракета.

Адъютантский Фее-Дракончик неотрывно вился вокруг.

– Повелитель, вы живы? – голосил он, ни на секунду не убавляя нездорового оптимизма в голосе. – Если нет, то это очень плохо: наши войска отступают, понеся тяжёлые потери и утратив моральный дух. Не хватало им ещё потерять вас! Если не будет любимого повелителя, за которого они пытаются сражаться – пиши пропало!

Сфокусировав глаза на назойливом адъютанте, Скрааг отогнал его огненным плевком и, перевернувшись, встал на здоровые лапы. При этом выяснилось, что в результате падения их количество сократилось ещё на половину передней ноги, а также на одно крыло. В обычное время Великий Змий уже давно бы повалился с воем и требованиями внимания к своей персоне, но сейчас было не до того – бессильное бешенство пересиливало всякую боль и дискомфорт.

– Они отбили наше наступление, можете себе представить? – нагибаясь от случайных пуль, стрел и осколком, подбежал к нему не менее возмущённый Воеводствующий Орк. – Одна надежда – на гремлинов, которых мы, по вашему приказу, отправили воевать на стороне врага. Но – слабая...

– Почему? – прохрипел Скрааг, отплёвываясь и откашливаясь от набившейся в пасть пыли и камешков.

– Они, гады, так и продолжают там воевать. Всё, что им известно – понятно, разболтали... – Орк в сердцах выплюнул два выбитых зуба. – Вот уроды, даже предатели из них никакущие... Ну да ничего, мы ещё сильны! Войска отступают в Цитадель, а там у нас ещё ого-го, да и научники должны были установить кое-какие продвинутые штуки. Мы им ещё покажем!..

Видимо, он хотел сказать больше, но тут к нему подбежал Фуц. Макушка последнего Жы Дая приобрела серый цвет от скальной пыли, а перья за ухом и сами уши доблестного порядком погнулись, но томагавк и боевые кличи по-прежнему были в комплекте и в исправности.

– Я выполнил твой приказ, вождь войны! Давай следующий!

Воеводствующий Орк посмотрел на доблестного воина таким взглядом, каким во второй раз за день смотрят на одного и того же идиота.

– Значит, так, – сказал он, доставая какую-то связку с колечком и разворачивая Фуца лицом в сторону надвигающейся вражьей силы. – Берёшь эту штуку и вместе с ней сдаёшься в плен врагу. Когда тебя начнут вязать, дёргаешь за кольцо. Об исполнении можно не докладывать...

С неба рухнул потрёпанный дракон-дайнблуттовец, который, впрочем, нимало не растерялся и прямо с ходу вмешался в инструктаж.

– Эй! Это штабной орк! – зарычал он на Воеводствующего. – Фигли ты им раскомандовался?

– Я – боевождь Западных Орков! – нимало не тушуясь, ответил тот в не менее грозных интонациях. – Кого из них хочу, того и командую!

– Да кто тебя, придурка, в боевожди произвёл?

– По традиции! – Воеводствующий поправил дымящийся командирский головной убор. – Кто быстрее шапку надел – тот и боевождь!

Неизвестно, как бы дальше развивался данный конфликт, но в этот момент он был прерван внешними силами. Боевождь был схвачен за шкирку и унесён налетевшим с неба гиппогрифом, со спины которого пара гоблинов, тыча копьями в сторону воеводы, вопила: "Вот он, генерал-то! Тащи его, пока враги не спёрли!" Потрёпанный дайнблуттовец был взят за горло и утащен Скраагом для разговора на тему: "Да как ты смеешь приказывать в присутствии повелителя, холоп?!" Фуц, которому впопыхах так и не успели вручить загадочной посылки, оставшись один, почесал в затылке и, за неимением лучшего варианта, побежал вслед за эвакуированным боевождём.

В Цитадели было торжественно, воинственно и обставлено по последнему слову военно-инженерного искусства (по крайней мере, в понимании орков). Система состояла из многочисленных бункеров, завалов и башен, громоздящихся друг на друге, сообщавшихся траншеями, лестницами, тачками на рельсах, носящимися туда-сюда с различными грузами под пинками троллей, и лифтами на верёвках, приводившихся в движение аналогичным образом. В сердце этого военизированного пункта возвышалось Суперлогово – самая крупная и самая защищённая постройка, где складировались особо стратегические резервы и размещалось наиболее ответственное производство.

Из многочисленных бойниц торчали усовершенствованные баллисты, усовершенствованность которых заключалась, в основном, в увеличенных размерах, вокруг были разложены боеприпасы из мрачного вида мешков и шаров с шипами, а в более укрытых сенью укреплений местах суетились научники и их ассистенты, готовя нечто совсем уж невообразимое. Середину Цитадели пересекало несколько широких пропастей, из которых пыхало жаром, а стены были раскалены докрасна и вроде как вымощены камнем. Заглянув туда, Скрааг обнаружил каторжных троллей, орков и гоблинов, которые, расположенные на разных этажах, лупасили молотками по наковальням и руководили внушительного вида механизмами. Механизмы, как и всякое изделие криворуких низших существ, чаще ломались, чем работали, поэтому производственная деятельность пропастей процентов на 50 состояла из ремонтной беготни и нецензурной брани.

Между тем, вокруг всё было готово к датию нападающим хумансов достойного отпора, и готовность сия продолжала непрерывно нарастать. Оружия было заготовлено неимоверное количество, и к тому же прямо здесь, в соседних помещениях и в производственных пропастях, непрерывно клепалось новое. Поэтому каждому пришедшему вручали чуть ли не по ротному комплекту, а пока они пошатывались, пытаясь совладать со внезапно навалившейся тяжестью, арсенальщики, не теряя времени даром, вливали в их рты по бутылочке бесцветной жидкости.

– Это повысит боевой дух, – говорили они, после чего вручали по другой бутылочке, поменьше, с жидкостью ярко-красного цвета.

– А это глотайте, если вас окружили враги, и вокруг больше никого нет. В комбинации с боевым духом рванёт так, что мало не покажется, и потом ещё будет такая вонища, что все мухи передохнут!

– А за нас отомстят? – спрашивали некоторые колеблющиеся.

– Обязательно, – заверяли арсенальщики, и воины, сгибаясь под тяжестью громыхающего оружия, убегали занимать посты, довольные тем, что до самого последнего момента смогут жертвовать собой во имя веры, свободы и повелителя.

В воздухе витали флюиды предельно высокого настроя на победу и нацеленных на это бурных деятельностей воинского, производственного и жизнедеятельностного характера. Флюиды сии были настолько густы, что мухи дохли уже сейчас, а прозрачность атмосферы составляла не более ста метров.

– Где моя касса?! – требовательно вопросил Скрааг.

– Вон там, – указал Воеводствующий Орк, выплывая из глубины флюидов в сопровождении эскорта (эскорт был вооружён ещё основательнее, чем направляемые на посты воины, и потому перемещался интенсивно-боевым шагом, ака по-пластунски). – Не беспокойтесь, повелитель, как только стало туго, её сразу перенесли сюда.

Ареал-вождь всмотрелся, но ничего не увидел. Пришлось совершить путешествие во мглу.

– Только поосторожнее, повелитель! – предупредил боевождь. – Там колючую проволоку натянули, чтобы всякие не шастали...

Послышался жуткий вой, сопровождаемый скрипом металла и грохотом выворачиваемых из грунта предметов. Боевождь опасливо вжал голову в плечи и на всякий случай залёг, а эскорт ещё глубже вжался в землю.

– Кто пер-р-ревозил кассу?! – донёсся со стороны сокровищницы гневный вой.

– Ваши драконы, – сообщил боевождь, осторожно приподнимая воеводскую шапку и выглядывая из-под неё одним глазом. – Я специально подсмотрел – ещё целых две минуты ничто не предвещало провала нашего наступления, а они уж вовсю отступали на тутошние позиции. У вашего народа врождённое стратегическое предвидение!..

– Где эти пр-р-ридурки?!

– Что-то пропало? – встревожился боевождь.

– Если я обнаружу, что что-то пр-р-ропало – возблагодари небо, несчастный, что это были мои бестолочи, а не твои! – прорычал ареал-вождь, тщательно проверяя комплектность кассы и параллельно с этим пытаясь выковыривать начинку зловредной проволоки, на совесть засевшую по всему его царственному телу.

– Они на стрельбищных постах, специально оборудованных для огнепылканья. Прикажете позвать?

– Не всех, болван! Зови только сырульника!!

Исполнительно щёлкнув каблуками, боевождь выделил двоих из своего эскорта передать распоряжение повелителя, ускорив их для придания бодрости несколькими пинками под зады, а сам пошёл осматривать посты. Через пару минут в противоположном направлении пробежал истоптанный множеством лап и поминутно икающий цирюльник, на ходу доставая инструментарий.

Осмотром постов военачальник западных орков остался доволен, но мнения своего афишировать не стал, дабы подчинённые не расслаблялись. Вместо этого он приказал:

– Огонь!

– А куда именно огонь? – спросил дракон, располагавшийся у бойницы невдалеке. Однако у основной массы бойцов таких глупых вопросов не возникло – мир содрогнулся от выстрелов изо всевозможных агрегатов, по земле пробежала обширная тень, наведённая тучей снарядов, и из-за горизонта с отдалённым бабахом взметнулись массы пыли.

– Куда стреляли? – недоумевал тугодумный дракон, пытаясь разглядеть цель. С текущей позиции это не удавалось, поэтому он начал озираться в поисках подходящего места, с которого можно было бы без лишних жертв и ухищрений взлететь над хитросплетениями Цитадели и посмотреть.

– Туда лучше не надо, – предупредил Воеводствующий Орк его намерения. – Ещё ср... стыр... стратосферщики не вернулись.

В подтверждение его слов с небес начали с грохотом валиться платформы, набитые стрелкАми из косоглазых восточных ящеров и гоблинов. Валились они потому, что до этого их запустили в небеса баллистическим методом, дабы они дали залп с высоты.

– А куда всё-таки стреляли?

– Просто стреляли, – пояснил боевождь, страшно гордый своим воеводским талантом. – Если там оказался враг, ему же хуже. А если нет – устрашится и отложит атаку. Других выборов у него нет, а эти оба невыгодны. Стратегия!

Деловито оббегая огневые позиции, определённая часть которых пришла в негодность после залпа, он раздавал командные слова и пинки.

– Бандуры починить, сратоспёрдщиков откачать! Следующий огонь через пять минут – чтоб всё было готово!

– А мы что, каждые пять минут будем вот просто так стрелять? – озадачился Тугодумный Дракон, когда боевождь в очередной раз оказался вблизи от него.

– Ну да, так и будем.

– А у нас патроны не кончатся?

– Не кончатся! – Боевождь обвёл рукой Цитадель. – Их прямо из отбросов делают, а за эту эпоху набросали тут много. Вторсырьё!

– А если всё переделаем, тогда что? – не унимался тугодум.

– А тогда будем туда штрафников посылать, они всё обратно принесут. Безотходная война! – Воеводствующий Орк со значением поднял палец, а его голос преисполнился романтики и благоговения: – Экология...

Сверкнув юркой молнией, перед ними в воздухе завис Адъютантский Фее-Дракончик.

– Потери врага с начала войны – пятьдесят легкораненных, восемь помятых броневиков и один перевернутый танк! – радостно сообщил он.

– Пшёл отсюда! Не видишь, я занят? – отогнал его боевождь, направляясь на удобное место, дабы скомандовать следующий залп.

Враг, некоторое время подумав, ответил парой летающих машин, которые в перерыве между очередными залпами пролетели над Цитаделью, слегка отбомбившись по объектам. Но всё было настолько загажено и замусорено, что после бомбёжки практически ничего не изменилось. Судя по окрасившимся самодовольством физиономиям орков с гоблинами, именно на это и был тонкий расчёт при строительстве укрепрайона.

– А теперь пусть нападут! – заявил боевождь, в предвкушении потирая руки.

Но хумансы нападать не торопились. Разведка доложила, что они выстроились вокруг Цитадели кругом на довольно приличном расстоянии, и на этом пока остановились.

– Они хотят взять нас измором, – понял Скрааг. Наученный горьким опытом командирствования, он теперь не высовывался на хоть сколько-нибудь прострелоопасные места и не слезал с Общеклановой Кассы, наложив на неё все четыре лапы и хвост, а по поручениям нещадно гонял Адъютантского Фее-Дракончика, цирюльника и ещё пару существ, которым не повезло попасться на глаза повелителю в тот момент, когда он думал, что помощники возятся слишком долго, и хорошо бы запрячь ещё нескольких. Через них же он осуществлял общение с другими подчинёнными, в частности, с боевождём. Последний доставлял посланникам особенно много проблем, так как отличался необыкновенной энергией и через каждые несколько секунд оказывался в новом месте Цитадели, не гнушаясь для этого никакими спринтерскими подвигами. Хуже было только эскорту, которому, по упомянутым ранее обстоятельствам, приходилось следовать за расторопным военачальником по-пластунски.

– Пусть берут, – ничуть не смутился боевождь. – Мы из отбросов и жратву мастерить умеем. Хватит надолго!

Преисполненный решимости и уверенности в победе дела Тьмы, он отправился командовать очередной залп.

– А может, они выдохлись и показали всё, что у них было? – с надеждой предположил Скрааг после очередного периода затишья. Всё начинало становиться настолько однообразно, что ареал-вождь приспособился к грохоту и сотрясаниям от залпов (сила которых было достаточной, чтобы даже его подбрасывать на метр-полтора над Кассой, не говоря о более убогих существах) и начинал понемногу бороться со скукой и дремотой. Перебирание драгоценностей, вкупе с воспоминанием о том, что когда-то их было больше, помогало ему удерживаться в надлежащем бодрствовании и разозлении.

– Вряд ли! – очередной раз порадовал всех своим оптимизмом Адъютантский Фее-Дракончик. – У них гадостей много – не иначе, что-то замышляют!

– Эй, а что там за фигня летит... – послышался недоумённый голос наблюдателя с одной из наиболее возвышенных башен.

Договорить он не успел – настолько стремительно всё получилось. Скрааг даже не успел моргнуть, как оказался погребён под огромными массами мусора, земли и обломков.

– Пф... Пф... Пф-ф-фиво себе заяффа!.. – прошелестел он, выплевывая набившиеся в пасть хреновины и с трудом выкапываясь из-под завала, охваченный гневом пополам с замешательством.

На поверхности его взгляду предстала Цитадель, перетерпевшая, если так можно выразиться, капитальную перепланировку. Добрая половина содержимого до сих пор летела в воздухе, осыпая местность дождём из догорающей мути. Оставшаяся половина, лёжа по совершенно новым местам, пылала исключительно смрадным образом, окончательно портя видимость и заглушая доносящиеся с разных сторон вопли и звуки попыток осмысленной деятельности.

– Что это? – пробормотал ареал-вождь, весь гнев которого в одночасье сменился смятением.

– Ракетная атака! – радостно сообщил Адъютантский Фее-Дракончик, вылазя из-под соседней кучки мусора. – Всё правильно! Они нас сначала согнали в одно место, а теперь будут уничтожать!

Пытаясь разузнать о ситуации больше, ареал-вождь осторожно выполз на место, казавшееся более-менее свободным от дыма и огня. Ситуация совершенно не радовала: на тех местах, где располагались полчища залпистов, громоздились беспорядочные массы, относительно которых трудно было сказать, что в них раньше являлось орудием, что – стеной или иным конструкционным элементом, а что – бойцом. По правую лапу от себя Скрааг разглядел обломок башенной стены, на котором неожиданно зажёгся ярко-красный символ.

– Что... что это такое?.. – отпрянул ареал-вождь, со страхом глядя на символ. Тот представлял собой крестик, который окружала надпись на хуманском: "Это прицел для тактического ядерного удара. Боец Красной Армии! Если ты читаешь эти строки, у тебя есть 30:00 мин, чтобы удалиться от данной точки на 3 км. Помни: 1) Пережидать взрыв следует, лёжа ногами в сторону эпицентра. 2) Доложи о случившемся. Засранец, по вине которого ты оказался в зоне поражения, должен своевременно понести ответственность за бездарное командование!"

Цифры напротив слов "у тебя есть..." неумолимо уменьшались.

– Это у них самое мощное оружие! – Фее-дракончик даже в эту тяжёлую и безвыходную минуту продолжал радовать всех оптимизмом. – Когда цифра уйдёт в ноль, сюда прилетит специальная бомба, и всем настанет кабздец!

В страшном отчаянии Скрааг схватил адъютанта в лапу и начал изо всех сил трясти.

– Можно это предотвратить? Говори! Говори!!!

– Эт-эт-эт-эту под-под-под-подсвет-вет-вет-ветку де-де-де-делает спе-пе-пе-пе-пециальны-ны-ны-ный от-от-от-от-отряд, – рассказывал фее-дракончик, не теряя жизнерадостности даже в условиях интенсивной тряски. – Если их на-на-на-на-найти и за-за-за-за-замочить, то прице-це-це-це-цел собьётся-тся-тся-тся, бомба не прилетит, и кабздеца не будет!

– Как их найти?! – всё сильнее тряс его ареал-вождь. – Как их найти?!!

– Они де-де-де-делают это све-све-све-светом. Зная его сво-сво-сво-свойства, можно опреде-де-де-де-делить напра-пра-пра-правление, – пояснил фее-дракончик. – Ваши на-на-на-научники должны-ны-ны-ны-ны знать...

– Научники! – взвыл Скрааг голосом, в котором смешалось требование, гнев и отчаяние. – Научники, тудыть вас растак, где вы все?!!

– Я здесь, повелитель, – прихрамывая, подбежал старший научный сотрудник Хморк в запачканном халате. – Что тут у вас? О, что я вижу...

Нагнувшись, он внимательно осмотрел объект.

– Двадцать девять минут? Отлично! Наши как раз успеют вылезти из-под земли и выкопать тех, кто не вылезет сам. Тут-то нас всех и накроет! – сообщил он, по жизнерадостности голоса не уступая адъютанту.

– Он, – сказал Скрааг, указывая когтем на фее-дракончика, – говорит, что можно определить, откуда на нас светят этой гадостью. Можешь?

Хморк, нахмурив лоб, некоторое время изучал прицел. Пару раз он колупнул стену и помахал над ней рукой (при этом зловещая надпись исчезла с камня и появилась на лапе орка, а когда владелец спешно её одёрнул, вернулась на место) – в общем, изучение было тщательным и добросовестным.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Скрааг, переминаясь с лапы на лапу и нервно поглядывая на обратный отсчёт времени до предсказанного адъютантом кабздеца.

– Увы, повелитель! – беспомощно развёл руками Хморк, завершая свои изыскания. – Наука здесь бессильна! Мы не успели открыть закона прямолинейного распространения света – пять лет назад нам урезали финансирование, пришлось заморозить исследования по оптике!

И, прежде чем ареал-вождь успел хоть как-то отреагировать на такой расклад, старший научный сотрудник скрылся за пределами видимости. Адъютанта тоже больше не наблюдалось – он успел воспользоваться одним из моментов, когда Скрааг, отвлёкшись на другие проблемы, ослабил пленяющую хватку.

Оглядевшись по сторонам, Великий Змий убедился, что тенденция носит всеобщий характер: остатки воинства Тьмы драпали без оглядки, бросая на бегу остатки обмундирования и вооружения.

– Тр-р-русы!!! Пр-р-редатели!!! – в истерике вопил великий хромой полководец, пытаясь отлавливать отдельных отступантов или лупасить по ним личным оружием. Но единственной реакцией, которой удалось от них добиться, стала фраза, обороненная на бегу кем-то относительно вменяемым:

– Бегите, повелитель! Всё равно кассу уже эвакуировали!

Этот аргумент стал решающим. С невиданной энергией и рвением ареал-вождь ринулся вслед разбегающемуся воинству, пытаясь почаще подниматься в воздух (в свете полученных травм это было довольно-таки проблематично) и высматривать тех, кто, по словам оставшегося неизвестным доброжелателя, взял на себя труд эвакуации кассы. Спасение сокровищ клана от захвата врагами было, несомненно, делом похвальным и благородным, но здравый смысл подсказывал, что мужество и сознательность у взявшихся за сие героев иссякнут в наиболее ответственный момент подвига – когда надо будет сдавать золото обратно в распоряжение ареал-вождя.

Один из героев отыскался довольно быстро – отощавший драконишко из соседнего племени пёр небольшой сундучок с драгоценностями (как помнилось Скраагу, лежавший в своё время на самом дне его сокровищницы). Увидев, что на него смотрит повелитель, спаситель государственных финансов первым делом попытался укрыть несомое под крылом или инако понезаметнее перехватить, а когда этого не получилось, то, наоборот, придал своей позе подчёркнутую доблестность.

– Повелитель, летите вперёд! – орал он, маша лапой. – Не рискуйте собой, я сам донесу его до вашей новой пещеры!

Номер, понятное дело, не прошёл.

– Ну-ка отдай! – прорычал Скрааг, падая на него из очередного полупрыжка-полуполёта и придавливая своей могучей мускулатурой.

– Повелитель... – всхлипывал несчастный, всеми силами пытаясь удержать контейнер при себе. – Вы надорвётесь... Я этого себе не прощу... Мне этого не простят...

– Немедленно отдавай, урр-р-р-род!!!

Потасовку прервала могучая вспышка за их спинами, за которой последовала мощнейшая ударная волна, накрывшая и разметавшая хвост отступающих остатков войска. Скраага, спасителя последней части государственных финансов и саму эту часть швырнуло, словно нашкодивших котят, и было невероятным везением, что на пути их полёта не встретилось ничего лишнего. Более мелким существам, оказавшимся поблизости, повезло меньше – они улетали дальше, быстрее и больнее.

Когда ареал-вождь более-менее оклемался от контузии и, приподнявшись на остатках здоровых конечностей, оглянулся назад, его взору предстал огромный пыльный гриб, выросший на месте Цитадели. Здравый смысл немедленно подсказал, что от могущественной инфраструктуры, на возведение которой трудолюбивые оркомассы потратили не один год и не одну тонну средств из Общеклановой Кассы, мало что осталось.

Более передние ряды отступающих пострадали меньше, но у них были свои проблемы. Хумансы не стали перекрывать те пути, по которым шло бегство, но тщательно их заминировали, поэтому впереди то и дело бумкало, подбрасывая в воздух пачки экзистенциалистично подвывающих существ. По бокам от трассы прятались редкие вражеские снайперы, которые время от времени попаливали по бегущим, но в основном для проформы – особенно не увлекались, видя отсутствие такой необходимости. Драконов, правда, отстреливали тщательнее...

В общем, у Великого Змия были все основания предаться отчаянию, что он и сделал.

– Всё пропало! – ревел он, катаясь по земле и бессильно колотя по ней хвостом. – Всё пропало!!..

– Не всё, о великий! – подбежал к нему потрёпанный цирюльник, осторожно подёргивая повелителя за локоть. – Минотавры включились в игру. Они говорят, что способны каким-то образом противостоять человеческой мощи...

– Правда? – шмыгнув носом, спросил Скрааг.

– Они открыли дорогу в своё Мегалогово и дают убежище всем уцелевшим после побоища...

– Так что ж мы стоим! – вскочил на ноги Великий Змий. – Летим скорее!!

Угадать направление не составляло труда: было видно, как беспорядочно драпающие бойцы, по мере распространения в их среде спасительной информации, резко разворачиваются и несутся в новую сторону. Через некоторое расстояние стала видна и цель – приоткрывшийся в скале квадратный проём, в котором дежурила группа минотавров в боевом снаряжении, притормаживая толпящихся вокруг подранков и пропуская их вовнутрь строго дозированными порциями.

Несмотря на то, что проход был чёрен, как ночь, для ареал-вождя он забрезжил яркой искоркой надежды в мрачном мире. Скрааг заковылял быстрее.

– Ну что? Всё ещё не хотите загадывать второе желание? – послышался справа знакомый голос. Додик, как всегда, появившийся неизвестно откуда, восседал на ковре-самолёте и летел параллельным курсом в полуметре над землёй.

Скрааг довольно ухмыльнулся: успей фокусник буквально на пару минут раньше – он бы, пожалуй, и не устоял перед соблазном. Но теперь, когда ареал-вождь был осведомлён об неожиданной инициативе минотавров, и на горизонте маячили новые чаяния...

– Хрен тебе, фокусник! – с нескрываемым наслаждением отрезал он.

Додик невозмутимо пожал плечами:

– Если что, зовите.

И, заложив своим летучим ковром резкий вираж, пропал из зоны видимости.

Сзади уже начинал доноситься топот хумансовских сапог и зловещее урчание их боевых машин.

– Ты не заставишь меня поступать по-твоему! – хрипел ареал-вождь, из последних сил подползая к спасительному туннелю и раскидывая попадающиеся на дороге тела менее удачливых беглецов. – Ты не заставишь меня играть в свои игры!..

Буквально за несколько десятков метров до входа он вдруг заметил подозрительную деталь. Перед тем, как пропускать спасаемых дальше, минотавры давали им какие-то бумажки, на которых те ставили подписывались кровью.

– Это что значит? – не понял Скрааг.

– То и значит, – скучным дежурным голосом прокомментировал один минотавр, принимая подпись у очередного входящего. – Мы даём беженцам войны убежище в Мегалогове, а взамен требуем признать над собой власть нашей короны, подчиняться указам короля Бальтазара и приказам наших военачальников, уважать обычаи народа минотавров и инако не паскудничать. А также сдавать наличные ценности в казну, ну и всё такое...

– А если я не соглашусь? – прорычал ареал-вождь.

– Тогда не пустим.

– Силой лучше не пробовать, – добавил другой минотавр, читая преступные намерения ареал-вождя по его свирепой морде. – Там многоуровневая система защиты – даже здоровый дракон живым не добежит.

– Были прецеденты, – подтвердил третий. – Пришлось останавливать движение, вытирать кровищу и убирать мясо...

Великий Змий яростно хлестнул хвостом.

– Негодяи! – взревел он. – Вы же давали Клятву Единения Тьмы!

– Ну и что? – не проникся первый. – Мы строили наше Мегалогово сами, никто из Тёмных Существ нам не помогал и не защищал. Даже наоборот, старались навредить и обобрать. Особенно, вождь, твой клан – сколько твоего золотишка пришло из налогов на Рогатый Народ?

Великий Змий злобно зыркнул глазами, но не нашёлся, что ответить.

– Так что по всем правилам – владения наши, – продолжал минотавр. – Имеем право требовать на них соблюдения наших законов и субординации? Имеем.

– Я – ареал-вождь самого великого и могучего в четырёх полуденных и шести полуночных странах драконьего клана! – гневно завопил Скрааг, выпуская в небо струю пламени. – Я не могу признать над собой власть каких-то низших существ и их идиотских установлений! Я не могу позволить смертным отменять мои решения, давать моим подданным команды, противные моим принципам, и распоряжаться золотом, которое по праву должно принадлежать драконам!

– Не хотите – как хотите, – не стал спорить минотавр. – Счастливо оставаться.

И они начали неторопливо задраивать дверь перед носом у ареал-вождя (кроме которого, кстати сказать, снаружи более не осталось ни одной живой души из бывшего воинства Тьмы).

– Ну и пусть вас, – фыркнул Великий Змий. – Я буду биться один!!

Он развернулся хвостом к негостеприимной вражеской двери и тут же увидел, что его держит на прицеле отряд хумансов, усиленный несколькими танками и парой летающих машин ещё не виданного Скраагом типа, которые неподвижно висели в воздухе, стрекоча бешено вращающимися на макушках лопастями. Грудь ареал-вождя оказалась покрыта множеством красных огоньков, несомненно, обозначавших точки, в которых вражеским снарядам было суждено поразить тело обреченного дракона...

Приступ всепоглощающей ярости моментально улетучился. Развернувшись обратно, Скрааг замолотил когтями по плите, преграждающей вход в Мегалогово, издавая вопли, исполненные крайнего малодушия.

– Будете признавать власть короля Бальтазара? – спросили из-за плиты.

Драконья гордость вновь решительно восстала.

– Нет!!!

– Захотите признать – возвращайтесь.

Ареал-вождь вновь развернулся мордой к врагу и вновь обнаружил на себе множество зловещих красных точек.

"Мой многоуважаемый собеседник, мне совсем не улыбается принимать столь недостойную кончину... – лихорадочно думал он. – Может, лучше отдаться минотаврам?"

"Нет! Ни за что! – решительно возразил он сам себе. – Лучше смерть в бою, чем позор ареал-вождя, не удержавшего власть!"

"Власть мы и так не удержали. Посмотри вокруг – есть тут хоть кто-нибудь, готовый разделить с повелителем последние мгновения битвы? То-то и оно!"

"Хвостом мне на этих недоносков, недостойных называться моими подданными! – мысленно орал он, мысленно же буйствуя и пыхая огнём (в реальности, по понятным причинам, было боязно делать даже лишний вдох). – Пока у меня есть я, моё чувство собственного достоинства..."

"Мой многоуважаемый собеседник, зачем чувство собственного достоинства мёртвому дракону?"

Пока ареал-вождь метался во внутренних противоречиях, хумансы, видимо, понимая, что добыча никуда от них не денется, не торопились с финалом представления. Точки на груди дракона начали двигаться – сначала из стороны в сторону, потом более сложным образом, а потом и вовсе начали перегруппировываться, формируя некие вполне осмысленные картины. Сначала это был крест и другие простые фигуры, постепенно усложняющиеся. Скоро дошло до изображения улыбающейся хумансовской морды. Далее художественная фантазия хумансов начала развиваться в направлении государственно-идеологических символов, отражающих торжество в мире идей социализма и научно-технического прогресса. Скрааг почти наяву слышал загулявшее среди хумансов хихиканье, напомнившее о приснопамятных гаврюкинцах...

Когда точки сложились в слова: "НУ ЧТО, ТОВАРИЩИ, ОТКУДА НАЧИНАЕМ?", психика ареал-вождя окончательно не выдержала. Вспыхнувшее в мозгу решение оказалось столь же отчаянным, сколь и трудным – это был действительно самый крайний вариант.

– ФОКУСНИК!!!

– Всё-таки решились? – спросил Додик откуда-то сверху.

Ареал-вождь не стал утруждать себя определением конкретного местонахождения мерзавца, равно как не стал анализировать его голос на предмет скрытого или явного злорадства. Было не до того.

– Я хочу, чтобы все хумансы немедленно исчезли с лица планеты! Все до одного!

– У-у, как вы хватили, – озабоченно заметил фокусник. – Может, подумаете?

Точки вражеских прицелов сложились в слова: "ТЕБЯ КАК – СРАЗУ, ИЛИ ЧТОБ ПОМУЧИТЬСЯ?"

– Исполняй, гад!!! – завизжал Скрааг совершенно неожиданным для себя визгом.

– Потерпите, – тоном занятого бюрократа произнёс Додик. – За тридцать секунд с вами ничего не сделают...

Точки ещё немного подвигались, сложившись в пунктирные линии, обозначавшие схему разделки драконьей туши.

– ФОКУСНИ-И-К!!!!..

– Сейчас-сейчас. Так... Три... Два... Один... Ага. Держитесь – исполняю!

Грюценван, эксперт по визуальным наблюдениям при Руководстве Операциями (а по совместительству – старшина роты бдильщиков в Четвёртом Секторе Мегалогова), хорошенько протёр глаза. Переутомление? Да нет, со второго взгляда картина не изменилась.

– Вы это видели? – спросил старшина у бдящих по соседству, но встретил лишь недоумённые морды, исполненные готовности задать такой же самый вопрос.

Грюценван на всякий случай ещё раз потерзал перископ, детально изучая каждый из трёхсот шестидесяти градусов обзора, а потом пару раз приказывал бдильщикам поменяться местами и провести осмотр с соседских позиций. Результат оставался прежним.

– Ну и дела! – констатировал озадаченный старшина. Всё выглядело совершенно невозможным образом: людского войска не было. Да-да, именно так. Хотя ещё вчера, равно как и не один месяц перед этим, вражины столь злобно, неусыпно и многочисленно маячили на ландшафте, что многие успели подзабыть, как тот выглядит на самом деле (собственно, впервые этой сменой глянув в перископ, Грюценван сперва даже не узнал представшего перед ним пейзажа).

Невозможно это было ни по стратегическим соображениям, ни даже в принципе. Люди были не таковы, чтобы неожиданно отступать после стольких месяцев упорного труда (и явно не выглядели настроенными на такие мысли во время предыдущего сеанса наблюдения), а если бы и захотели, их было столько, что организация и проведение процесса, несомненно, затянулся бы не на один день. Но даже будь гипотетическое желание врага отступить даже сродни массовому приступу диареи (каковой повод, по эмпирическим данным, способен вызвать отступление на максимально достижимом скоростном пределе, минуя стадию организации и с нулевыми издержками времени на соблюдение дисциплины) – всё равно невозможно было очистить местность ото всего, на неё натащенного, за столь непостижимо короткий срок.

По всем вышеописанным соображениям Грюценван заподозрил дезинформационный акт неизвестного пока принципа действия. Поначалу он предположил, что человеческие разведчики сумели вычислить, когда и где на дежурство поднимутся перископы Четвёртого Сектора, и заблаговременно возвели вокруг места их подъятия павильон, внутренние стены которого разрисованы под очищенную обстановку. Подобная мысль была, несомненно, донельзя бредовой и прожективной, но хотя бы исключала из картины происходящего сомнительный метафизический оттенок. Однако даже эта догадка рассыпАлась в прах по мере того, как старшина, торопясь в штаб со срочным донесением, натыкался на бдильщиков других секторов и представителей воздухоплавательного наблюдения, несущихся туда же и с донесениями по той же теме. Особенно офигевшими выглядели воздушники (полностью их отдел назывался, к слову сказать, "Главный Отдел Воздухоплавательного Наблюдения Обстановки", и они отчего-то обижались, если его, подобно большинству других подразделений, называли по аббревиатуре). Сеть высокостратосферных дирижаблей, находящихся в их ведении, показывала картину в более обширном ракурсе, нежели наблюдения бдильщиков на уровне земли, и оттого они полнее остальных прочувствовали масштабы неожиданно приключившегося парадокса.

– Да, полковник! Так точно, сэр! – со всех сторон терзали докладчики недоверчивого командира, полковника Лабусяна. – Мы тоже знаем, что это невозможно. Но смотрите сами...

И, в подтверждение своих слов, со всех сторон сыпали на стол фотоснимками, сделанными с разных ракурсов, разных высот и в разные моменты времени. Места сомнениям не оставалось.

– Или вся наша аппаратура единовременно стала врать, или людей действительно нет, – подвёл общую черту представитель воздухоплавцев, шкафообразный лейтенант Фейерпаус, кидая поверх уже наваленного на стол пачку фотографий от своего ведомства, сделанных с двукратной высоты птичьего полёта.

Поверх рогатых голов, склонившихся над штабным столом, просунулась зелёная, жизнерадостная до дебилистичности физиономия.

– Как так нету-нету? – спросил её обладатель с детской непосредственностью. – Вон же они, на каждой-каждой картинке!

Борк-Ака эль Фуций (сокращённо Фуц), бывший младший ученик шамана бывшего орочьего племени Жы Дай, бывший прислужник при главкомандовании армии Тьмы, ныне позорно разгромленной, попал в Мегалогово вместе с другими существами, спасавшимися от гнева Красной Армии Интернационального Социалистического Союза, и был определён на должность уборщика. Назначать его на более сложные должности было, во-первых, бессмысленно (умственных возможностей сего орка и на уборку мусора-то хватало лишь с грехом пополам), а во-вторых, как показал печальный опыт, давать в его отличавшиеся нездоровой энергичностью ручонки что-то сложнее метлы или швабры было попросту опасно. Но даже на своём текущем назначении дебилушка умудрялся откалывать номера, пагубно влиявшие на эффективность работы защитников Мегалогова. Хорошо хоть, что только морально... Номера заключались в том, что уборщик время от времени незаметно появлялся вблизи от какого-нибудь из начальников, занятого чем-нибудь важным и серьёзным, и ляпал какой-нибудь анекдот или тупую хохму, крайне неуместную и несообразную моменту. (За данные подвиги придурок регулярно удостаивался гауптвахты и иных дисциплинарно-телесных взысканий, но, похоже, это уже никоим образом не лечилось.) Сейчас как раз и случился один из таких эпизодов.

Минотавры дружно оторвались от просмотра материалов и свирепо уставились на обормотствующего субъекта.

– Упорол фигню, и доволен, да? – прошипел Лабусян. – На гауптвахту! Кунштукт, Контрафакс, проводите...

– На сколько? – осведомились дежурившие у двери солдаты, отбирая у Фуца швабру и беря под белы руки.

– Как обычно.

Всё тем же опытом было твёрдо установлени, что изолировать балбеса имело смысл ровно на три дня. За меньшее время не успевали рассосаться последствия морального урона, повлечённого его последней выходкой, а на большее – не имело смысла. Фуц жрал и тупил исправно, независимо от обстоятельств содержания, и ему было всё равно, а вот общему делу защиты Мегалогова – отнюдь: нахождение на гауптвахте основного уборщика означало, что поддержанием чистоты занято мЕньшее количество рук, чем положено по регламенту, и затягивание подобного положения было крайне невыгодным с санитарной точки зрения. Поэтому лишь иногда, в особо исключительных случаях (и, опять же, единственно ради восстановления морального равновесия), Фуца задерживали на четыре дня вместо трёх, или подвергали показательной порке по освобождению из очередного дисциплинарного узилища.

– Придурок... – раздосадованно пробормотали несколько присутствующих вслед выдворяемому уборщику. А тот уже скрылся за спиной мощного минотавра в унтер-офицерских погонах, который, в сопровождении канцелярского ящера, шёл в штаб с очередным докладом.

– Многочисленно тут нынче, – отметил Грюценван, и остальные не могли с ним не согласиться.

Из доклада унтер-офицера, выраженного в лаконично-непечатной форме, выяснилось следующее: для осторожного прощупывания обстоятельств, повлёкших за собой исчезновение человеческого войска, были аккуратно подняты на поверхность две военизированных патруль-роты. Действуя с различных отправных точек и соблюдая строгое радиомолчание, они исследовали обстановку в глубину пятнадцати километров от линии фронта, но не было найдено ничего, что свидетельствовало бы о наличии поблизости людского присутствия. Самое странное и подозрительное – не было найдено вообще ничего. Всё было в норме, за исключением присутствия противника.

Поскольку операция была довольно-таки спонтанной и не имела надлежащей поддержки, подготовки и сопровождения, бойцы не стали продвигаться дальше. Однако необходимость более глубокой и тщательной разведэкспедиции даже не подлежала обсуждению. Не каждый день вражеское войско, стянувшее на штурм Мегалогова уйму сил и техники, вдруг в одночасье проваливается незнамо куда, нарушая все мыслимые и немыслимые законы физики, химии и кибернетики. А потому, каковы бы ни были причины, сделавшие возможными столь небывалый казус – минотавры Мегалогова, как и всякие здравомыслящие существа, коим не безразлична собственная безопасность, должны всесторонне изучить в ракурсе оной все события и явления, так или иначе приключающиеся в непосредственной близости от их убежища.

– Вот что, господа, – постановил Лабусян, выбирая из массы снимков несколько штук и поднимаясь. – Пока продолжайте наблюдения в усиленном режиме, а подразделения и орудия, на всякий случай, приведите в состояние повышенной боеготовности. Ждите дополнительных распоряжений – они, полагаю, поступят в самое ближайшее время. Приступаем!

Щёлкнув копытами, минотавры разошлись претворять в жизнь решения командира, а сам командир оседлал туннельный мотоцикл и направился прямиком в королевскую ставку, намереваясь, ввиду крайней важности вопроса, рекомендовать немедленное собрание РО в максимальном составе.

***

Для драконов, укрывшихся в Мегалогове от разбушевавшихся хумансов, нашли полезное и целесообразное применение: их использовали в качестве тягловой силы и бронированного транспорта в условиях высоких гор и пересечённых местностей, где использование колёсной и гусеничной машинерии неудобно по техническим причинам. Драконы имели перед броневиками и геликоптерами некоторые преимущества – не требовали запчастей и смазки, реже ломались, осмысленнее отзывались на пинки механиков и умели гибко реагировать на голосовые команды. Имелись у них и недостатки, основным из которых было поразительное малодушие при встрече с превосходящим по силе противником. Впрочем, изобретательные минотавры быстро нашли, как нейтрализовать слабые стороны чешуйчатых биомашин: в боевой комплект дракона, вместе с пищевым пайком, входила подборка курев, шприцов и пакетиков, заряженных специальными смешными веществами, способными начисто отбить мысли обо всём, кроме настроя на битву и выполнения поставленной задачи.

Было у драконов и ещё одно немаловажное боевое применение. Когда отряд попадал в безнадёжное окружение, то, согласно устава бойца Мегалогова, первейшей задачей становилось максимально быстрое уничтожение всей имеющейся в наличии провизии и ценных грузов, дабы не оставить врагу трофеев и свести его материально-имущественную выгоду, полученную от захвата пленных, к минимуму. В плане выполнения такой задачи "броневикам с крылышками" не было равных. Один дракон, особенно при надлежащей стимуляции, был способен в считаные секунды сожрать всё, что угодно. Это открытие было сделано чисто случайно, когда во время опроса сбежавшихся в Мегалогово новоподданных на актуальную тему: "А что ещё вы умеете делать?", кто-то из зловредных низших существ вспомнил о данном свойстве своих бывших господ, предъявив в качестве доказательства дайнблуттовского цирюльника (чей желудок в тот момент как раз служил сейфом для хранения ответственных ключей). Кем именно был сей злопакостный элемент, выяснить так и не удалось, несмотря на назначенную впоследствии неофициальную награду за эти сведения.

Новое положение для крылатого народа являлось не столько обременительным, сколько унизительным. Хуже могло быть только то, что на входе в Мегалогово у них были реквизированы (в пользу королевской казны) все драгоценности, включая жалкие остатки Общеклановой Кассы. Особенно тяжело переживал сие обстоятельство бывший единоличный распорядитель сей кассы – Великий Чёрный Змий Скрааг А"Нал, в своё время ареал-вождь клана Дайнблутт, известный своей доблестью и могуществом в четырёх полуденных и шести полуночных странах, а ныне – всего лишь жалкий сержант драконьего отдела.

Справедливости ради, следует сказать, что сперва его, как имеющего опыт руководства данной категорией существ, хотели назначить над ними главным начальником. Однако экс-ареал-вождь слишком долго артачился с подписанием акта-присяги о верноподданстве, а время поджимало, поэтому он не успел угодить даже в заместители (и, соответственно, лишился прав на отдельные аппартаменты, личную охрану и непродовольственную часть пайка (сиречь жалование в золоте, положенное высшим чинам в дополнение к кормёжке)). Начальником же, а точнее, Начальницей Драконов, стала решительная и властная особа, во времена Скраага имевшая при нём положение Первой Боевой Подруги.

–...Вот так всё и было, о великий.

Скрааг, после исполнения второго желания обнаруживший себя в убогих коммунальных бараках, с кольцом в носу, не при сокровищнице и в условиях практически полного отсутствия былого уважения и почтения к своей личности, первым делом пожелал узнать, в чём причина столь возмутительного положения. Однако бывшие подданные предпочитали не давать ответа на вопросы повелителя, а посылать его далеко и в непечатном направлении.

Экс-ареал-вождь попытался напомнить обнаглевшим драконам о субординации, применив метод силы, но на звуки бузы быстро прибежала дежурная рота минотавров. Скраага ловко ткнули какой-то обездвиживающей гадостью и на три дня посадили на цепь в специальный драконоусмирительный изолятор, оставив без жратвы и питья.

"Значит, я всё-таки продался минотаврам, – с горечью понял Великий Змий, коротая срок в недружелюбном помещении. – Пр-р-роклятый фокусник!!!..."

А позже цирюльник – единственный, у кого сохранился былой пиетет в отношении бывшего господина – более подробно поведал ему о случившемся.

"Ну что ж, – скрипя зубами, рассудил Скрааг. – Есть во всём этом и несомненный положительный момент. Я хорошенько запомню, кто чем отличился в это скорбное время, а когда вернусь к власти, не придётся придумывать поводов для казней и расправ..."

"Мой многоуважаемый собеседник, с чего вы взяли, что сумеете вернуться к власти?" – пессимистически усомнился он собственным мыслям.

"Это же элементарно, достойнейший. Как ты думаешь, почему мы терпим эту безобразную ситуацию и этот противоестественный порядок, установленный хозяевами нашего нынешнего прибежища? Несомненно, потому, что минотавры пока нужны нам, как средство борьбы против хумансовской угрозы. Как только угроза исчезнет, мы будем вправе сложить с себя все данные нами клятвы, присяги и обязательства, подобно тому, как эти презренные млекопитающие в своё время сложили с себя Клятву Единения Тьмы."

"А угроза исчезнет потому, что..."

"Да, совершенно верно. Вы же помните, какое желание мы загадали фокуснику? Хотя он, мер-р-рзавец, и тут сумел нам подгадить..."

Обнаружив в себе столь незаурядные конспираторские способности, экс-ареал-вождь зауважал себя ещё сильнее.

"Я восхищаюсь вашей мудростью, дражайший Скрааг! Но не случится ли так, что все остальные предпочтут остаться под властью минотавров и не покинут сего места, дабы последовать за вами?"

"Ни в коем разе не случится. Всем живым, а тем более разумным существам нужно жизненное пространство. Что могут предложить им минотавры? Пусть даже эти тупые обитатели катакомб четыреста раз способны отразить агрессию хумансов от своего Мегалогова – они же сидят по своим бункерам и совершенно не имеют амбиций расширить своё влияние за их границы. Не будь это так, минотавры давно бы перешли в наступление и прогнали людишек со своих владений, но они же ничего такого не делают. Пассивные отмашки от штурмов и редкие, с позволения сказать, диверсионные, вылазки – что это, как не латентная беспомощность? Мы же предложим нашим подданным целый мир – огромный, свободный и необъятный мир без хумансов!"

"Но не попытаются ли минотавры удержать нас силой оружия? А оружие их, мой многоуважаемый собеседник, таково, что с ним они успешно выстояли против всех штурмов хумансов – это кое-что да значит..."

"Минотавры, о высокочтимый, при всех своих достоинствах, совершили две фундаментальных ошибки, которые не позволят им добиться успеха в подобной стратегии. Во-первых, их несоизмеримо меньше, чем хумансов – просто не хватит, чтобы взять мир в свой железный кулак. А во-вторых, они сами научили обращению с этим оружием всех, кого пустили в Мегалогово. Трудно сказать, которая из этих ошибок сыграет более роковую роль..."

К слову сказать, драконов не только оснастили новым снаряжением, отвечающим требованиям современной войны, но и позволили сохранить при себе их старые манатки на правах личного имущества, хотя и предупредили, что техподдержка устаревших (а тем более кустарных) образцов техники не предусмотрена, а на боевых дежурствах не потерпят иной укомплектованности, кроме уставной, поэтому лучше сложить барахлишко от греха подальше и не выпендриваться. Скраагу, в частности, наконец-то раскрыли секрет пользования его личным оружием. Правда, оказалось, что извлекать пользу из сего агрегата он как не сможет, так не смог бы и раньше.

– Даже зарядник делать не стали – заранее понятно, что под такую штуку патрон не сделать, – сказал Скотокс, минотаврий эксперт по вооружениям. – Боекомплект, конечно же, не прилагался? Хотя неважно. Надул тебя тот барыжник, однозначно надул.

Так и осталось при экс-ареал-вожде это тупое устройство – ни костыль, ни дубина. Зато хоть какое-то напоминание о великих временах его безграничного царствования... Каковые честолюбивый дракон, впрочем, намеревался в самом ближайшем будущем вернуть. Было у него одно преимущество перед остальным населением Мегалогова: в то время, как недоумённые защитники пребывали в смутной растерянности из-за загадочного феномена, отметившего собой начало сего бурного утра, Великий Змий точно знал, что именно случилось. А также знал, что происшествие сие в очень скором последствии станет основой для его дьявольского плана.

Развалившись в дремательной позе, Великий Змий вполуха слушая носящиеся вокруг шепотки на тему: "Что там за фортель с хумансами выкинулся?", – и на откормленной чёрной морде понемногу заигрывала злорадно-предвкушающая улыбка...

Развитие ситуации, между тем, шло стремительно. Ворота в казармы с грохотом распахнулись, явив взорам полусонного содержимого оных казарм Начальницу в сопровождении минотавров важного вида и функции.

– Подъё-о-ом, обормоты!!! – рявкнула Начальница, для пущей убедительности пыхая огнём в проход между лежанками.

Драконы незамедлительно повскакивали и выстроились в колонну. Скрааг, на всякий случай, поступил аналогично, стараясь при этом поменьше отсвечивать. Видеть бывшую Боевую Подругу на посту главной Начальницы было весьма забавно, но цирюльник своевременно поведал, что дорвавшаяся до власти драконица быстро освоилась с новой должностью и не гнушалась злоупотреблениями. Не успело пройти и недели с момента назначения командирши, как подчинённые за спиной называли её уже не по имени, а по неофициальной кличке – "Глаз-Топаз". Подобной чести среди подчинённых рано или поздно удостаивается практически любое новое начальство, но чтобы это произошло в столь короткие сроки, оно должно обладать поистине выдающимся паскудством.

Начальница уделила несколько минут придирчивой инспекции построения, прошествовав вдоль него в обе стороны и раздав затрещины всем, уличённым в недостаточном равнении. Для пущего воспитательного эффекта один особо отличившийся дракон был направлен в наказательный наряд – сбегать в ближайший мясной ларёк и не позднее, чем через пять минут, принести командирше окорок для восполнения затраченных на дисциплинарные мероприятия сил, а ещё троим было приказано выйти из строя и отжиматься на кончиках крыльев.

– А ты считай! – распорядилась Начальница цирюльнику.

– До скольких, величайшая? – жалобно спросил тот.

– Считай, тебе говорят!

Страдальчески закатывая глаза и позванивая ключами в брюхе (Аб"Ырр-Валг, единственный, кто владел фамильным секретом извлечения их оттуда, был постигнут печальной участью во время отступления от разгромленной Цитадели, поэтому цирюльник так и остался пожизненным сейфом, за что и получил соответствующую кликуху), бедняга подбежал к провинившимся и начал подрагивающим голосом отсчитывать отжимания. Как и всякий дракон, он знал и чтил традиции, а в соответствии с нынешними традициями, за командирское самодурство лупили не командира, а исполняющего (в данном случае, считающего). Мудрые командиры, осведомлённые об этих тонкостях, поручали выполнение репрессивных приказов особым своим нелюбимцам.

Удовлетворённая хорошей вступительной частью, Начальница ещё раз прошлась вдоль колонны и передала слово минотавру важной функции.

– В связи с последними событиями, на поверхность для прояснения ситуации направляются четыре разведотряда, – заговорил тот сухим казённым голосом. – Задача состоит в том, чтобы обойти поставленный маршрут и вернуться обратно. Многие из присутствующих неоднократно этим занимались и представляют, о чём идёт речь. Ничего сложного, не так ли? Отличие данного случая в том, что намеченные маршруты заходят глубоко в территорию, занятую противником, а разведотряды будут оснащены всевозможной съёмочной и регистрирующей аппаратурой, имеющей связь с пунктами накопления данных. Задача – изучение биологической, химической, радиологической и прочих обстановок за пределами Мегалогова, выявление возможных аномалий, и тому подобное. Дабы учесть весь спектр возможностей, предполагается считать миссию самоубийственной, и на возвращение из неё кого-либо мы особо не рассчитываем.

– Требуется восемь чешуйчатых обормотов, готовых умереть на благо королевства! – снова взяла слово Начальница. – Есть добровольцы?

Скрааг вкрадчивой выдвинулся вперёд, стараясь, елико возможно, прикрывать смиренную и вкрадчивую улыбочку штатным кирпично-солдафонским выражением морды.

– Я!

Теоретически, можно было ожидать, что бывшая Боевая Подруга, продолжая питать к нему трепетные чувства, не позволит любимому мужчине сунуться в самоубийственную миссию. Но Скрааг благоразумно не рассчитывал на подобный ход её мыслей. Тем более, что, согласно рассказам всё того же цирюльника, экс-ареал-вождь уже делал как-то попытку подъехать к Начальнице с предложениями (романтическими по сути, корыстными по замыслу), но получил размашистый отказ, в коий вошла пачка внеочередных нарядов и дисциплинарных взысканий за наглость. Как ему популярно объяснила суровая командирша – теперь она, как главная, имеет право на разнообразие по своему личному выбору, а самец, с которым пришлось вынужденно и безальтернативно провести не один год, за означенный срок успел порядком приесться, по каковой причине в упомянутое разнообразие не входит.

"Так вот ты, значит, какова, боевая моя подруга, в потоках южных ветров на Пике Клятв обещавшая мне верность... – подумал Великий Змий по данному поводу. – Подсидела господина, и сразу по стручкам заскакала... Ну ладно. Придёт срок – я тебе, змее позорной, припомню всё, как следует!.."

Но до прихода срока, естественно, приходилось вести себя в соответствии с этикетом и уставом.

– Один кандидат в трупы! – констатировала Начальница. – Нужно ещё семь!

Добровольцев больше не нашлось, поэтому драконица назначила их своим командирским решением, руководствуясь не то тактико-техническими соображениями, не то сугубо субъективными антипатиями.

Судя по выражениям морд назначенных, перспектива пасть смертью храбрых их никак не прельщала. Особо малодушные не скрывали, что были бы не прочь внезапно заболеть какой-нибудь тяжёлой падучей болезнью, если б не две вещи – во-первых, чтобы сия болезнь выглядела убедительно, вопросами её симуляции следовало заняться много раньше, а во-вторых, им бы всё равно не поверили. Разительно отличались от них физиономии драконов, не попавших в число избранных: на них отразилось вселенское облегчение, сравнимое разве что с неожиданным разрешением прямокишечного запора.

Минотавр важной функции тщательно осмотрел отобранных.

– Моральный дух никакой, – заключил он тоном эксперта, именно такое заключение и предвидевшего.

– Не проблема, – махнула лапой Начальница. – Пару раз дёрнут – и даже героическая кончина на благо королевства их не остановит... Так ведь, воины?

– Разумеется! – имел неосторожность злорадно вякнуть кто-то из оставшихся неизбранными, чем принёс несказанное счастье троим направляемым на почётную кончину – их незамедлительно вернули в строй, а на освободившиеся героические вакансии назначили утратившего чувство меры мастера слова и двоих его соседей по колонне.

В общем, всё развивалось по предсказуемому и многократно проверенному опытом сценарию, что было скучно и буднично. Правда, морда Скраага, вопреки всем усилиям последнего, сиявшая прямо-таки выдающимся оптимизмом, из оного сценария напрочь вываливалась, что не могло не пробудить подозрений. Минотавр важной функции во время осмотра уделил экс-ареал-вождю особое внимание, и даже не поленился спросить:

– Что это с вами сегодня такое странное, сержант? Может, знаете что-то интересное? Не расскажете, часом?

– Никак нет, герр оберст, сэр! – отчеканил Скрааг, с переменным успехом пытаясь упрятать назойливо прущее наружу предвкушение триумфа и сохранить серьёзность морды и голоса. – Я горд и счастлив, что геройски умру на благо королевства!

Минотавр важной функции посверлил Великого Змия пытливым взглядом ещё минуты две, после чего смирился с врЕменной неподвластностью ему сей загадки и направился дальше. Начальница, на всякий случай, провела собственный осмотр, но преуспела в выявлении скрываемой экс-ареал-вождём тайны не более герра оберста. Дабы не уронить имидж и оставить последнее слово за собой, она пару раз от души заехала хвостом по загадочной сержантской морде и рявкнула:

– Придурок!

Скрааг шестым чувством чуял, что многие оставшиеся за его спиной были бы не прочь высказать своё скабрёзное "гы-гы" по поводу обхождения с некогда суровым повелителем бывшей его же собственной самки, но старательно сдерживались, наущенные печальным опытом предшественников. Зато другие назначенные в герои, напротив, были далеки от каких бы то ни было увеселительных мыслей, и отражалось сие на их физиономиях настолько отчётливо, что минотавр важной функции, узрев подобную конфигурацию, на мгновение даже поддался подобию отеческой жалости.

– Не расстраивайтесь, солдаты, – подбодрил он в порыве несвойственного (и даже, вообще говоря, противопоказанного) высокопоставленным геррам оберстам чувства. – Не исключено, что вы вернётесь невредимыми, не встретив никакого сопротивления. Есть и такая вероятность.

Будущим героям королевства была предоставлена ровно одна минута, чтобы окончательно осознать факт возложения на них ответственной миссии, смириться с тем, что жизненные планы останутся недовыполненными, мысленно попрощаться со всеми, кто будет сочтён достойным того, и, в общем, морально подготовиться к предстоящему действу. По истечении данного срока минотавр важной функции сел на подъехавший штабной мотоцикл и, сделав на прощание ещё пару ободряющих жестов, убыл по дальнейшим организационным вопросам, а Начальница самым усердным образом взялась за препровождение отобранного личного состава на пункт сбора.

– А ну-ка, шевелите гр-р-раблями, мешки с отростками! – рычала она, подгоняя личный состав огненными плевками и пинками.

Незавидную участь будущих героев ненадолго облегчил запыхавшийся нарядчик, вернувшийся с окороком.

– Почему задер-р-ржался? – требовательно спросила Начальница, давая дракону в поддых, отбирая мясо и придирчиво рассматривая.

– Выбирал самое лучшее, мэм... – просипел тот, держась за пузо.

– А может, втихаря докупил что-нибудь для себя и по дороге сожр-р-рал? А может, надкусывал моё мясо? А может, плюнул туда?!

За каждый пункт подозрения злосчастный дракон подвергался новому тумаку, так что к моменту, когда Начальница всё перечислила, он валялся на полу и был не в состоянии дать осмысленного ответа. За отказ отвечать на вопросы начальства он получил ещё несколько пинков.

Удовлетворившись наведением порядка, Начальница вновь обратила внимание на препровождаемых.

– Что затор-р-рмозили, ур-р-роды? Ну-ка, бырр-р-р-рра!!! Нажр-р-рали жира на деньги налогоплательщиков, а отр-р-рабатывать не хотим? Лодыр-р-ри! Тунеядцы! Охламоны!!

Занимаясь погоном уныло трусящих драконов, она не забывала тщательно обгладывать окорок, а когда он закончился, присовокупила оставшуюся кость к погоняльным пинкам и огнеплевкам, лупя ею нерадивых бойцов.

На пункте назначения драконов разделили на четыре группы и приписали к соответствующим разведотрядам, в комплектации которых, помимо драконов, предусматривались минотавры, некоторое количество ящеров, а также единичные вкрапления более редких национальностей. Нетрудно было догадаться, что контингент набирался из граждан, по утрате которых особо скорбеть не предполагалось. Некоторых, судя по всему, непосредственно снимали с виселиц и доставали из газенвагенов (что, в общем, составляло трезвый и прагматический расчёт: если кадры и так предназначены в расход – почему бы не пустить их туда хоть с какой-то пользой для отечества?).

Скрааг и один дракон из чуждого клана попали в отряд, руководить которым поставили минотавра-альбиноса, носившего дурацкую коническую шляпу и гордое экзотическое имя Педро Хунг (как следовало из геральдической татуировки на его левом плече). Помимо Педры и драконов, личный состав насчитывал ещё четырёх минотавров, двух ящеров и одного тусклоглазого волколака. Сразу бросалась в глаза гармоничность, с которой различные бойцы дополняли друг друга: несмотря на то, что все они изобиловали различными дефектами тела и ума, в каждом из них присутствовало некое количество нормальных свойств, компенсирующих их отсутствие у остальных. Могучая и пластичная пасть волколака, исполненная идеальных здоровых зубов, компенсировала рты троих других бойцов, бОльшую часть времени проводившие в открытом состоянии и проливающие слюни. Умная очкастая физиономия одного из минотавров компенсировала морды пары коллег, сиявшие непрошибаемым идиотизмом, но зато атлетичность сложения одного из этих коллег уравновешивала корявость и доходяжность четырёх других. Фонари на левом глазу первого ящера и на правом глазу минотавра с самой небритой мордой дополняли друг друга, а их оставшиеся глаза на пару компенсировали фонари на обоих моргалах командира Педры (из-за чего тот имел явственное сходство с пандой). В общем, чувствовалось, что отряды комплектовались не абы как, а на основании глубокого знания личностных и профессиональных качеств личного состава.

Очкастый с умной физиономией оказался не в меру болтлив.

– Ну, уважаемые, поработаем? Меня зовут Апфлюксий, имею медицинскую степень – а вас как зовут? Уважаемый?

– Бу-у-у, – нечленораздельно произнёс один из минотавров с идиотически раскрытым ртом.

– Вижу, научных степеней у вас нет, – сделал вывод Апфлюксий. – Может, вы мастер стрельбы? Знаете, в такие отряды не берут совсем ни к чему не пригодных, слишком ответственная миссия. Раз все мы здесь – значит, каждый из нас что-нибудь умеет. Я, как уже говорил, доктор. Логопед, правда, но это тоже немаловажное дело. Поймаем пленного – как его разговорить? Тут мои навыки и пригодятся, да. У нас, знаете, был даже специальный курс – развязывание языков допрашиваемым... Вот. А вы, уважаемый, с востока или из южнозаморских поселений?

Педро показал логопеду кулак, и тот на пару секунд успокоился. А по истечении данной пары секунд стало не до возобновления болтовни, поскольку отряды начали комплектовать оборудованием, проводить краткий инструктаж и, не теряя времени даром, выпроваживать наружу. Подъезжающие вагонетки задерживались на пару секунд, чтобы принять груз, и рвались дальше, в неизвестность тёмного туннеля.

– Э, а как же вопросы?.. – попытался возмущённо протестовать второй, чужеродный, дракон из отряда Скраага, но его грубым согласованным пинком нескольких копыт закинули в вагонетку очередного состава.

– Не дёргайся, друг, – вкрадчиво и не без издёвки произнёс Скрааг, погруженный в соседнюю вагонетку. – Перед смертью всё равно не надышишься, не так ли?

Чужеродный Дракон злобно посмотрел на экс-ареал-вождя.

– А ты-то, сержант, какого хрена такой радостный? Тебе ведь вместе с остальными хвост будут драть!

– Ну и что? Почему бы мне не являть собою образец мужества среди охваченных малодушием ничтожеств?

– На Начальницу-то мужества не хватает? – отпустил ответную шпильку Чужеродный Дракон.

Скрааг перестал надменно улыбаться и рассирепел.

– А ну-ка, поди сюда, ур-р-род!.. – зарычал он, пытаясь дотянуться до нахала лапой через промежуток между вагонетками. Тот ловко уклонялся, прячась на дно.

– Бросай паясничать, животные!! – послышался окрик Педры Хунга, конец которого потонул в грохоте открывающегося шлюза. Вагонетки одна за другой вылетали из потайных туннелей, оказываясь в воздухе, на ходу переворачивались, вытряхивая содержимое, и летели дальше, через некоторое время самоуничтожаясь. Скрааг во время падения успел рассмотреть где-то далеко сбоку состав с другим отрядом – в полном соответствии с замыслом операции, их выгружали в разных стартовых точках.

Бойцы, гремя навешанным на них оружием и оборудованием, сыпались на землю. Некоторые поднимались на ноги достаточно быстро, другие, скуля и матерясь, проводили некоторое время в лежачем состоянии, а один ящер и вовсе не пожелал подниматься, ссылаясь на травмы, поэтому его пришлось подымать пинками.

– Короче, мы на месте, – констатировал Педро, поправляя нагрудную камеру и разворачивая карту с нанесённым маршрутом. – У кого компас? Компас у кого, мля!

– У вас на руке, – сообщил Апфлюксий, поправляя очки. – Знаете, а ведь сейчас исторический момент. Об этом, возможно, напишут в учебниках истории и сочинят баллады. Может быть, именно нашему отряду предстоить узнать тайну мироздания, которая поимела такое значение для нашей безопасности и, этого, откроет новые горизонты перед наукой...

– Заткнись! – угрюмо посоветовали ему. Логопед послушно замолк и некоторое время мужественно молчал – лишь нервный тик, всё сильнее дёргавшийся на левой щеке, свидетельствовал, насколько сурова его внутренняя борьба. Наконец, природа вновь взяла верх над волей.

– Главное – не попасться, – затараторил он. – Люди очень круто обходятся с пленными. Знаете, я слышал про одного такого мужика, которому удалось бежать. Говорят...

– Лохопед, мля! – прикрикнул Педро. – Если не заткнёшь фонтан, покажу на твоём примере, как обходятся с ослушниками приказа в пыточных короля Бальтазара! Опыт у меня есть. Понял?

– Бу-у-у!.. – грозно промычал слюнявый минотавр, очевидно, выражая согласие.

– Да-да, конечно, – поторопился согласиться Апфлюксий, ещё раз поправляя очки. – Виноват, сэр. Н-н-н-н-нервы...

– Нервы, мля... – раздражённо пробормотал командир, изучая карту и сверяясь с компасом. – А кому щас легко?

Пока он не сказал своего веского слова по поводу дальнейших действий, бойцы затравленно озирались по сторонам, теребя оружие с оборудованием, и поминутно ожидали внезапной танковой атаки или ядерного удара. Ничего опасного или подозрительного пока не наблюдалось, но это, как ни странно, не расслабляло, а совсем напротив, угнетало абсолютно невозможным образом. Чужеродный Дракон, явно сидевший на измене, нервно выкуривал один "косяк доблести" за другим.

– Эй, ты, оптимист! – пнул кто-то Скраага. – Крыло опусти, болван чешуйчатый!

Экс-ареал-вождь, увлёкшийся было забавным зрелищем мандражирующих бойцов, с трудом вспомнил, что он не сторонний наблюдатель, и с неудовольствием опустил крыло, по которому забрались ящер и минотавр с взаимодополняющими фонарями.

"Может, уже сейчас показать им, что настало время нового хозяина? – задумался Великий Змий. – Нет... пожалуй, пока рановато."

Его план был прост и надёжен. Прежде всего, сбежать из Мегалогова, захватив с собой некоторое количество оружия и, желательно, группу существ, которых нетрудно развести на повиновение. Глупые минотавры, как он и рассчитывал, сами облегчили эту задачу, предоставив всё необходимое, особенно по последнему пункту: не было сомнений, что несчастные, посланные сюда вместе с ним на правах смертников, не будут особо стремиться сохранить верность короне. Правда, дело осложняла научно-шпионско-наблюдательская аппаратура, которой их увешали по самые помидоры. Вся эта хренотень непрерывно поставляла результаты наблюдения за обстановкой на диспетчерские пульты Мегалогова, так что о приключившемся беспорядке узнают сразу же. Несомненно, пошлют карательные отряды... Но на поверхности минотавры – неважные бойцы, большие открытые пространства будут играть против них. Если рогатые будут умны, то закроются у себя в бункерах и будут пытаться пресекать перебежки подданных (лояльность которых, с учётом новой обстановки, надо думать, резко понизится). Тем временем Скрааг сумеет сколотить державу, которая будет контролировать геополитический ресурс, и вражеская твердыня окажется в блокаде. Сколько они продержатся? Против хумансов Мегалогово выстояло более чем похвально, но долго ли они смогут сохранять такое положение? Пять лет? Десять? Как только время начнёт работать на Великого Змия, потребное его количество потеряет всякое значение: бессмертные драконы умеют ждать.

"Многоуважаемый, а откуда мы возьмём казну, материалы и легионы подданных на сколачивание державы?" – возникла неприятная мысль, но экс-ареал-вождь торопливо отогнал её от себя. Не время задаваться столь несущественными вопросами в преддверии грандиозных свершений!

Если же минотавры глупы, они бросят на отлов беглецов все свои силы, тем самым распылив своё могущество по необъятным просторам нового мира, а сердце своей империи оставят оголённым. Тогда сторонники Скраага, обойдя бестолково топчущие землю толпы подземных жителей и их машин, без труда возьмут Мегалогово, захватят оставшуюся там технику, ценности и население, и... ну, и всё. Вот, кстати, и ответ на вопрос о казне и легионах подданных. Всё продумано! Так что нужно лишь выждать удобный для начала момент...

Экс-ареал-вождь на пару секунд прервал ход своей мысли, замерев в приступе заслуженного благоговения к самому себе. В наступившей умственной тишине было отчётливо слышно, как на его спине возится пара неполноценных существ, закрепляя станковый пулемёт и проверяя калибровку всяких приборов.

– Вам не трудно, уважаемые соратники? – крайне любезно переспросил Скрааг, как бы нечаянно оттопыривая спинной гребень. Какая-то фигнюшка, которую долго и старательно закрепляли как раз посередине его спины, со звоном отлетела.

– Сволочь!!! – взорвался минотавр, поскальзываясь в приступе ярости, и едва не свалился с дракона (в чём Скрааг попытался ненавязчиво ему помочь). Ящер оказался посмекалистей – он уцепился за пулемёт и уже был готов предпринять какие-то ответные меры, но в этот момент пандовидный Педро наконец-то определился с дальнейшей стратегией действий.

– Всем слушать сюда! – скомандовал он, сворачивая карту. – Идём вон туда, пока не доберёмся до реки. Потом поворачиваем направо и идём вдоль неё. Потом – если дойдём, будем думать. Бронеживотные ползут спереди и сзади. Аккуратно, мля, идём, не шумим, понятно? Нам не рейд бегать, а проводить разведку на местности! Не суетимся, смотрим во все стороны и всё замечаем. Если найдём что подозрительное, порядок такой: один подходит и обыскивает, другие сидят на безопасном расстоянии за бронированными придурками и, если что, палят со всей дури. Если станет ясно, что не справимся – отступать, но тащить за собой все приборы. Записанное в них важнее наших долбаных шкур, поэтому мы должны вернуть их любой ценой и при любом раскладе, поняли? Обсуждать наблюдаемое можно и нужно, но, мля, чтоб без прибауток! Все наши выкрутасы фиксируются там...

Педро, скосив глаза в неопределённом направлении, постучал по своей нагрудной камере, а также по наушнику на левом ухе.

– База имеет с нами обратную связь, если что-то прикажет – выполняем. Если связь рушится – ждём, пока восстановится, если не восстанавливается – чешем назад со всех копыт. На базу передаётся не всё, многое идёт на самописцы – это ценные данные, рисковать ими не имеем права. Если кого-то укокошит – сымаем с него аппаратуру и грузим на оставшихся. Кстати, про обсуждения. Лохопед, особый расчёт на тебя. Ты у нас назначен за умного – будешь толкать научные объяснения. Понятно?

Апфлюксий, дрыгнув губой, поправил очки и покрепче перехватил трясущейся рукой пистолет-пулемёт.

– Все воткнули в задачу? – переспросил Педро, обращаясь уже к бойцам. – Вопросы есть?

– А этого... на этих... – спросил волколак, тыкая пальцем в сторону драконов. – Рекогнисцировку с воздуха?..

– Чтобы присутствие погромче обозначить? – ухмыльнулся командир фирменной улыбкой из подгнивших нерегулярных зубов. – Головой дурак?

Волколак, осознав свой промах, скрыл попытки умствования под дежурной свирепой мордой полной боеготовности и более вопросов не задавал.

...Движение отряда сопровождалось неестественным спокойствием и тишиной. Не будь Скрааг в курсе, что хумансы действительно исчезли, он бы, пожалуй, счёл данную тишину крайне зловещей. Практически единственным звуковым сопровождением их продвижения были скучные потрескивания радиосвязи, да побрякивание бронепластин, навешанных на драконов в целях повышения устойчивости к поражающим факторам. Изредка в это однообразие вмешивались свежие элементы, вроде: "База, база, как слышно, приём?" и тому подобного. А когда они останавливались на сверку с компасом, то прекращался даже этот незначительный шум.

– Танки проезжали... – произнёс один из минотавров, приземляясь на колено во время одной из остановок и изучая следы. – Но только туда. Обратно они своим ходом не выбирались...

– Может, их по воздуху увезли? – предположил логопед Апфлюксий.

Волколак, воинственно водя из стороны в сторону гранатомётом, глухо рычал и топорщил шерсть. Скрааг понимал причину его особой нервозности: в отличие от минотавров и ящеров, тугих на нос существ, он чувствовал, что в воздухе стоит ещё совсем свежий запах пребывания здесь хумансов. Довольно незаурядная ситуация: вопреки всем естественным законам, запах есть, а хумансов – нет. Есть, с чего закомплексовать неподготовленному существу. Хорошая вещь магия! Чужеродный Дракон держался скромно и потому был незаметен в тени колорита везомого им пассажира (таковым был один из идиотичновидных минотавров), но, присмотревшись к нему, Скрааг заметил, что сородич-басурманин уже употребил половину своего комплекта расхрабрительных зелий (предназначенного, между прочим, сроком на три дня).

– А может, телепортация? – предположил другой минотавр, дежуривший у пулемёта на экс-ареал-вожде.

– Комиксов меньше читай, балда, – посоветовали ему более реалистически настроенные соратники.

– Но не могли же они просто так взять и испариться?..

"Может, глупые существа, – думал Великий Змий, старательно пряча снисходительную улыбку (это старание порождало на его морде живую и неординарную мимику). – Если величайший дракон в истории так пожелал – ещё как может..."

Спутники, видевшие живую и неординарную мимику Скраага, впадали в ещё большее уныние. Миссия и без того напрочь выматывала все духовные силы – теперь, для полного счастья, не хватало в нагрузку к тяготам боевого задания получить ещё и съехавшего с умственной резьбы дракона.

– Ааа!!! Танк!!! Танк!!!

Упав на благодатную почву, семя паники пробудило несколько секунд воплей и беспорядочной пальбы, но Педро знал своё дело: пара добрых матных слов, подкреплённых демонстрацией готовности уронить гранату под ноги беснующимся воинам – и дисциплина была моментально восстановлена.

– Какая падла кричала "танк"? – спросил командир пронзительно тихим голосом и уставился на ящера, которого с готовностью выпихнули вперёд.

– Та-та-та-та-там, за перевалом, сэр, – пролепетал бедняга заплетающимся языком. – Я их по-по-по-по-попой чую...

– В цепь и по-пластунски, – сухо распорядился Педро, а на ящера показал пальцем, заодно кивая в сторону перевала. – Ты – туда. Двести метров отрыва, можно попой вперёд. Ну!!..

Через несколько минут напряжённой и настороженной ползьбы они действительно увидели танк. Одиноко стоящая посреди склона машина выглядела грозно, но признаков жизни не подавала.

– Это что-то новенькое... – пробормотал Апфлюксий, рычащий волколак ещё сильнее стиснул гранатомёт, а скорость потребления Чужеродным Драконом храбрительных препаратов достигла апогея.

Невозмутимый Педро, перепрятав отряд с наиболее неудобной для вражеского обстрела стороны, приказал занять условленное боевое положение, а передовому ящеру просигналил прикинуться смертником-одиночкой (чтобы враг, в случае чего, не сразу понял, сколько их на самом деле) и брать танк на абордаж.

– А может, лучше сразу расхреначить? – предложил волколак.

– Болван, – одёрнул его один из минотавров. – Нас послали осматриваться, а не расхреначивать!

Все заинтригованно следили, чем закончится манёвр ящера и как вражеская боевая единица отреагирует на дерзкое хамство. Но никакой реакции не последовало.

Ящер, остановившись у танка, пару секунд недоумённо моргал, но потом решил, что после столь драматического начала (подбегал-то он в лучших традициях камикадзе, воинственно размахивая оружием и издавая исключительно воинственные вопли) такое тусклое развитие сюжета малоуместно, и полез откупоривать входной люк. Это ему также беспрепятственно удалось, а ещё через пару минут герой высунулся обратно, и отряд услышал его голос, исполненный крайнего недоумения и разочарования:

– Пусто! Орудие не заряжено, боеприпасов ни хрена нет!

Побегав вокруг танка и учинив ему внимательную инспекцию, он только укрепился в своих подозрениях.

– Даже бензин слили...

Осторожный Педро не торопился с выводами и послал волколака, дабы проверить вражеский объект на предмет тонких подозрительных запахов.

– Ничего! – подтвердил тот, самым тщательным образом обнюхав танк со всех сторон. – Его недели три никто не лапал...

Пока велось пронюхивание танка, два шустрых минотавра по распоряжению Педры незаметно обползли периметр окрестностей танка, прозвонив обстановку приборами, и по возвращении доложили, что каких-либо признаков вражеской засады или заминированности не обнаружено. Лишь тогда бдительный командир решился подвести к танку остальных бойцов, и то, сам он (вместе с ещё двумя отобранными по каким-то соображениям солдафонами), на всякий случай, так и не стал подходить ближе некоторого расстояния, предпочтя дистанционное наблюдение из-за бронированной туши Чужеродного Дракона.

– Что скажете, смертнички?

Каждый боец осмотрел танк в меру своих познаний и испорченности, после чего коллективными усилиями сформировалось экспертное мнение. Было оно таково: танк оставлен здесь несколько недель назад по причине неисправности и нетранспортабельности, а потом до него то ли не доходили руки, то ли ещё чего, но так он тут и остался.

– Интересные вещи!.. – беспрестанно бубнил возбуждённый Апфлюксий, всё чаще поправляя очки и бегая вокруг танка. – Интересные вещи!..

– Если найдём ещё что-нибудь похожее, действуем по такой же схеме, – распорядился Педро.

Они двинулись дальше, предварительно приняв некоторые меры предосторожности. Командир счёл, что оставлять в тылу вражеский танк, неисправность которого недостаточно очевидна, нельзя, поэтому приказал окончательно и наверняка его доломать. Взрывчатки и тяжёлых боеприпасов в данную миссию выдали не так много, поэтому, для экономии дефицитной аммуниции, поступили проще – при помощи драконов перевернули танк на попа и согнули ему орудие под прямым углом. Отходивший последним Скрааг, будучи не лишён эстетического вкуса, добавил штрих лично от себя, приподняв заднюю лапу и отлив Мёртвой Воды на беспомощно выставленное напоказ днище машины. По его мнению, позорная жидкость, стекая по творению хумансовских рук и впитываясь в землю, среду обитания минотавров, очень символично подчёркивала его нынешний почин по одержанию победы сразу над двумя супостатами.

Находка пробудила в отряде известное оживление. Среди бойцов, до того в основном молчавших, начались дискуссии и пересуды.

– А прикиньте, он был бы заряженный и с экипажем?

– Даа, не хотел бы я на такой наткнуться...

– Молчите, шайтаны, накаркаете!

– Интересно, сколько их таких нам попадётся?

– Мужики, не о том думаете. Смотрите, мы уже на пятнадцать километров за фронтом, а всё, что мы нашли...

– Куда ж они все всё-таки подевались? Если до города дойдём, и никого не встретим – во будет номер.

– А вполне вероятно, так и будет, – сказал Апфлюксий, острый аналитический ум которого, под влиянием произошедшего, разыгрался не на шутку. – Вы ж помните, какой у нас путь? Это ведь прямо в город... Да, командир? Если б ГОВНОвцы разглядели, что люди в городе, направлять нас туда не было бы смысла, так ведь?

– Надеюсь на это, сильно надеюсь. Только одно-единственное у меня щас опасение – как бы этот дракон не взбесился и не начал нас кусать... – сказал второй ящер (с одним из взаимодополняющих фонарей), многозначительно оглядываясь на Скраага, который ответил нахалу хищным оскаливанием пасти. – И хорошо бы, оно единственным и оставалось...

– Ма-алчать! – гаркнул Педро, подводя жирную черту под результатами беспорядочных дискуссий. – Разговорчики только по непосредственной теме.

Следующая находка случилась через час, уже на пути вдоль реки, откуда в отдалении просматривались окраины человеческого города. На сей раз это оказалось смирно пасущееся на живописном пологом склоне стадо баранов. В отличие от испорченного танка, бараны вели явно исправную повседневную жизнедеятельность, но признаков присмотра за стадом нигде не обнаружилось.

– А это уже совсем интересно, – бормотал переволновавшийся Апфлюксий, поправляя очки уже затёкшей от частоты данной манипуляции рукой. – Это уже не танк сломанный, это пригодное имущество... Почему они их оставили?

– А вдруг они и правда того... взяли и испарились? – предположил другой минотавр.

– Тогда другой вопрос, – возразил логопед. – Почему оставленного ими так мало?

С баранами, в полном соответствии с руководящими указаниями Педры, поступили по такой же схеме, как и с танком – а именно, сначала бдительно изучили на предмет возможных каверз, после чего умертвили во избежание возможных сюрпризов из тыла. Причём за выполнение приказа об умерщвлении взялись с таким неожиданным рвением, что проняло даже невозмутимого командира...

– Э! Э! Вы чё? Вы чё, совсем охренели?!

Причину народной одержимости озвучил волколак, излавливая очередного обречённо блеющего барана и с тщательным смакованием его растерзывая.

– Хумансов, сволочей, нету – а я скотину ихнюю пор-р-рву, как самих их бы р-р-рвал! – взрычал он, глумливо тряся разодранными останками несчастного барана и забрызгивая его внутренностями злобно хохочущего по соседству ящера. Тот отвечал ему аналогичным образом. – За все унижения, за все оскорбления моего нар-р-рода! Эй, животные, не давайте им р-р-разбегаться!

Скрааг и Чужеродный Дракон тоже принимали участие в попавшем слегка не по адресу, но, без сомнения, справедливом возмездии, исполняя роли загонщиков – используя свою скорость и силу, коих было достаточно даже в бронепластинной обвеске, они ограничивали собой периметр действа. Когда мечущиеся в поисках спасения бараны выбирали для бегства удачное направление, драконы вставали у них на пути, пресекая попытку огнём, когтями и массой. Экс-ареал-вождь, брезгуя слишком глубоко марать своё царственное тело ошмётками осквернённых хумансовским владением тварей, предпочитал душить их бескровно, зато Чужеродный Дракон, на которого уже начали действовать выкуренные увеселительные средства, отрывался по полной. От фонтанов бараньей крови, хлещущей во все стороны, над поляной постепенно образовался зловещий красный туман, постепенно скрывший вакханалию бойцов, и ещё долго стоявший в воздухе после того, как затихли победоносные рыки, разноголосый хохот и рёв уничтожаемого стада.

Апфлюксий был вторым (после командира) и последним, кто не принял участие в жестокой расправе над вражеским стадом. У логопеда явно не хватило духу, и даже наблюдение за процессом надолго повергло его в состояние бледности, каковое, вкупе с очками, придало врачу совершенно пандовидный образ, превратив его в усушенное подобие командира Педры.

– Что, интеллигент, плющит? – припугнул его растопыренными пальцами один из минотавров, с торжествующим видом выдвигаясь из тумана. – Отож! На войне – как на войне!

За ним последовали другие, довольно посмеиваясь и вытирая запачканные части организмов.

– Давно так не веселился, – говорил заметно растолстевший волколак, глодая оторванную от какого-то из баранов ногу. – И пожрал заодно...

– Хочу ещё воевать! – трубил Чужеродный Дракон, выбегая возбуждённой подпрыгивающей походкой и периодически поднимаясь на задние лапы.

Ящер и минотавр со взаимодополняющими фонарями, обнявшись и пошатываясь, несогласованно бормотали какую-то песню.

– Да, мы пьяны!.. – периодически взвизгивал ящер, свирепо потрясая оружием. – Мы пьяны ароматом свободы и смерти наших врагоффффф!..

Физиономия командира характеризовалась такой многогранностью чувств и ощущений, что, завидев её, бойцы быстро растеряли всю эйфорию победоносной схватки.

– Ааа, это... командир... приказание выполнено, вот... Да... – неуверенно доложили несколько нестройных голосов.

Взяв под контроль непрезентабельно дёргающуюся губу, Педро обложил бойцов отборнейшей многоэтажной лексикой, краткое содержание которой включало два момента: 1) недоумение относительно того, почему столь великая доблесть проявилась лишь в схватке с безоружными баранами, а когда люди стояли у ворот – в наземные миссии почему-то ни одна зараза добровольно не шла; 2) обещание самолично пристреливать наиболее виновных, буде повторятся случаи недостойного воинов поведения. А в подтверждение серьёзности своих намерений суровый командир отстрелил баранью ногу прямо из-под пасти волколака, тем самым окончательно восстановив дисциплину.

В это время база издала приказ (надо сказать, вполне ожидаемый) войти в человеческий город и учинить осмотр третьей степени обстановке внутри него.

Обстановка в городе, как и следовало ожидать, оказалась пустынной. Вокруг было слишком тихо и неподвижно для жизнедеятельности подобного наспункта, хотя и заброшенным это место назвать было нельзя: попадалось всё больше механизмов, ухоженных и исправных, а зачастую даже работающих; дороги, провода и дома – те вообще никуда не делись. Пробный осмотр одной из квартир показал, что там даже наличенствуют включённые бытовые приборы из числа тех, что требуют постоянного присмотра.

– Что бы с ними не случилось, – сделал глубокомысленный вывод Апфлюксий, теребя очки, – это застало их неожиданно...

Отряд, раскрепощённый удачным исходом двух подряд инцидентов и отсутствием последствий, шествовал по улице уже нескрываемо горделивой и развязной походкой, норовя учинить над встречными домами, машинами, урнами, скамейками и прочими изделиями человеческих рук побольше разрушений. Особенно выделялся Чужеродный Дракон, которого регулярно заносило в стороны с воплями: "Хочу битвы!!!" – и бойцам приходилось останавливаться на утихомиривание воинствующего бронеживотного.

Педро очень зорко сделил за тем, чтобы бойцы не вздумали переутомиться сверх положенной по тактическому замыслу нормы, ограничивался приказами на целесообразно-умеренные разрушения (поджог и переворот автомобилей, опрокидывание ларьков и выборочный обстрел подозрительных сооружений), и стоило огромных трудов удерживать молодчиков в заданных рамках.

– Если сказано один грузовик – значит, один грузовик, а не два и не три! – орал он. – Валить фонарные столбы и бить витражи приказа не было! Домахаетесь ведь, кретины, что ствол поднять не сможете, а до базы – полсотни километров по вражьей территории!

– Ну и пусть с ним, врагов-то всё-равно нету, – пару раз пытались возразить Педре, на что получали ответ в виде доброго слова, подкреплённого очередным предупредительным выстрелом:

– Молчать, придурок!!!

Для предупредительных выстрелов командир даже приспособил пулемёт – палить приходилось очень часто, и менять пистолетные обоймы вскоре задолбало. Но даже с учётом героических стараний командира, след погромов и поджогов, тянувшийся за отрядом, оказывался ровно втрое сильнее расчётного. Педро был очень недоволен.

Беспрепятственные разрушения вскоре наскучили Скраагу, и экс-ареал-вождь занялся неспешным созерцанием. Наблюдать за вознёй окрылённых чувством безнаказанности бойцов со стороны оказалось даже интереснее: открывающиеся с этого ракурса картины чем-то напоминали батальные пейзажи тех времён, когда Великий Змий сам был полководцем.

"Вот до какой озлобленности довёл этих миролюбивых существ гнёт мерзких хумансов, – рассуждал он с беспощадной исторической беспристрастностью. – Посеяв в их сердцах семена гнева, потомки обезьян пожинают неизбежную бурю. Отказавшись от мира под сенью драконьей мудрости, они получили войну во мгле собственного мракобесия. Кто в этом виноват? Только они сами, выбравшие неверный путь в тот момент, когда им была протянута лапа помощи. И теперь в новом мире нет места ни хумансам, ни чему бы то ни было, построенному их руками..."

Бойцы, пользуясь очередным недостатком внимания со стороны командира, поджигали мусорный бак и грабили зоомагазин, частью вышвыривая его содержимое наружу, частью употребляя в пищу. Сердобольный Апфлюксий, стоя снаружи, ловил клетки с верещащими животными, открывал и аккуратно выгружал на землю.

– Вы свободны, – шептал он офигевшему зверью и аккуратными пинками направлял их в сторону городской черты. Глупые животные не врубались в постигшее их благо и иногда пытались вернуться в магазин, откуда их через некоторое время снова выкидывали.

"Сколь бы сильной ни казалась мертворождённая рукотворная цивилизация, – продолжал философствовать Скрааг, – всей её силы не хватит, чтобы обуздать присущее дикой природе чувство истинной свободы. Свободный дух можно заключить в клетку, но он переживёт её в веках и вырвется на волю вновь, когда придёт пора, и подверженное тлену несовершенство цивилизации рассыпется в прах..."

Мысль экс-ареал-вождя неожиданно грубо выдернуло из неизмеримых философских высей и вернуло обратно в серую действительность, где Педро, выстроив обескураженных солдафонов в ряд и с совершенно свирепым видом наставив на них пулемёт, вопил:

– Ну всё, мля, мне надоело! Делаем так. Считаю считалочку, на кого попадёт – тот снимает с себя оборудование, аккуратно ложит его на землю и отходит на пятнадцать шагов, а другие отходят с линии огня.

Большинство восприняло подобный оборот событий мужественно, хотя были и примеры вопиющей трусости.

– Отец-командир! – голосил насмерть перепуганный волколак. – Это же не по-нашему!

– Десятое дисциплинарное предупреждение за час! – источал неумолимость суровый командир. – В обычных операциях начинают расстреливать после второго! Это сейчас, на ваше обормотское счастье, приказали беречь состав – приборы, видите ли, не на кого навешивать. Но вы, уроды, даже эти рамки перешли! Всё, трындец. Вы знали, на что идёте.

– Мы больше не будем! – вопил волколак. Кажется, судя по запаху, он даже обделался – фу, до чего же убого...

– Конечно, не будете. Один не будет вообще никогда, а другие учтут его ошибку...

– Преднамеренное убийство при свидетелях! – пискнул Апфлюксий. – Вас будут судить!

– Какое ещё убийство? – удивился Педро. – Мы и так за смертников.

Драконов репрессия пока не касалась, поэтому Скрааг мог позволить себе созерцать ситуацию с должным пренебрежением к малодушию, проявляемую низшими существами в зацепке за свои малоценные жизни.

"С другой стороны, – размышлял он, – не имеет ли смысла воспользоваться случаем и прикончить этого командиришку, со спины, пока он не видит и не ждёт угрозы? Согласитесь, мой многоуважаемый собеседник, что ситуация идеальная. Хумансы и их злодейская армия действительно исчезли и больше не стоят преградой перед нашими замыслами. Мы удалились от оплота поработителей Крылатого Народа на вполне безопасное расстояние, а лояльность солдат своему начальству достигла наинизшей точки – спася им жизнь, мы почти бесплатно получим в повиновение сразу семерых, плюс одного дракона. Как вы считаете?"

"Я всецело согласен с вами, многоуважаемый, – думал он в ответ сам себе. – План, безусловно, хорош. Однако..."

Однако что-то его беспокоило и настораживало, не давая ни приступить к исполнению долгожданного бунтового замысла, ни даже вновь воспарить мыслями. Жёсткие меры, наконец-то предпринятые Педрой? Вряд ли: разборки низших между собой едва ли стоили его волнения и отвлекли бы от рассуждений о вечном. Это было нечто другое, и продолжалось оно до сих пор, вызывая неприятный мороз под чешуёй...

К величайшему счастью проштрафившихся бойцов, на загадочный раздражитель обратил внимание и Педро.

– Ну-ка всем тихо, – прервал он скулящего волколака и прислушался. – Это что там такое?

Отряд, вытянув шеи, тоже внимательно прислушался.

– Поют... – нерешительно вякнул кто-то. И оказался прав: объектом беспокойства действительно была песня, исполняемая знакомыми Скраагу бардовскими голосами:

They are watching you from far away,

Everything is under thier control.

You can run but you can't hide

In this very little world.

So you better leave this place,

Looking for a better world

Without watchers in the night

Where you can live in peace.

Everywhere are microphones,

They listen all day and night

To every tiny word you speak

In your very little world

Every little step you take,

Every little move you make,

They're watching you, they're watching you,

Without respect for your life! (**)

В соответствии с бардовской традицией, имелся и синхронный перевод с эльдарского, который был довольно загадочным и даже в чём-то злободневным:

"Наш мир слишком мал, чтобы изнурять его противостоянием Красной Армии и Мегалогова. Поэтому сегодня произошло кое-что судьбоносное, призванное закончить это безобразие в кратчайшие сроки. Теперь всё под контролем. Под землёй ещё не врубились, хотя и почувствовали перемены – вон, прислали сюда шпиёнов, утыканных микрофонами и прочими показометрами. Ну и как, многое вы здесь увидели? Правильно, и не увидите: это выше вашего понимания. Чапайте-ка отсюдова побыстрее, пока чего нехорошего не случилось. Шпиёнов, знаете ли, нигде не любят!"

– Оттуда, – определил волколак, тыкая пальцем в открытое окно дома на противположной стороне улицы.

Педро досадливо сплюнул.

– Повезло вам сегодня, засранцы, – сказал он. – Боевое построение! Ты! – проверить!

Бойцы торопливо рассредоточились по местности, а многострадальный ящер-камикадзе потащился проверять источник песнопения.

Дверь в дом с источником была гостеприимно открыта, и подозрительная банальность этого обстоятельства смутила первопроходца. В нерешительности помявшись перед входом и взвесив все обстоятельства, ящер решил предпочесть обходной путь, а именно – вскарабкаться по стенке и залезть в окно. Оборудования для подобных мероприятий в комплекте отряда не предусматривалось, поэтому замысел удался не сразу. Около трёх раз попытки оканчивались шумным падением с разных высот, которое в мирное время, несомненно, сопровождалось бы хором сочувственно-разочарованных возгласов. Педро уже подумывал, не направить ли героя через дверь в приказном порядке, но в этот момент скалолаз с очередного захода взял-таки высоту.

– Магнитофон! – послышался через пару секунд его голос, в котором смешались облегчение и даже какое-то разочарование. Последовал щелчок, и песнопение прекратилось.

Бойцы уже привычно расслабились, как вдруг ящер снова подал голос.

– Что за хренотень? А-а-а!! – завопил он. – Караул! Помогите! Меня вяжут!.. А-А-А!!!..

Отряд замер в тех позах и с теми же выражениями морд, с какими их застал неожиданный поворот событий. Воцарилась атмосфера такого ледяного молчания, что Скрааг чуть ли не почувствовал мороз, пробирающий сквозь чешую.

"Этого не может быть! – пискнул здравый смысл, пытаясь сохранить целостность картины мира. – Это какая-то дурная шутка!"

Ну конечно же! Всё сразу стало просто, логично и выстроилось на свои места. Ничтожество просто сбрендило от страха, что его пристрелит этот фашист Педро, вот и решило отколоть неадекватную шутку. От сАмого Мегалогова и досюда никого не было, в городе никого не было. "И потом, ведь пожелание было точное – "все до одного"", – напомнил сам себе Скрааг. Откуда же тут взяться вязальщикам?

Судя по физиономиям бойцов, которые, постепенно раскрепощаясь, приобретали всё более зверские выражения, они тоже скумекали, что к чему. Нда, незавидная судьба ждёт ящера по возвращении в лапы боевым товарищам... Интересно только, как его будут возвращать? Ясное дело, пошлют кого-то, изымать шутника на белый свет. Выкинут его из окна или выволокут стандартным входом? Правда, может статься так, что и посылать никого не будут, а просто закинут в окно пару гранат, отбить у придурка столь некстати прорезавшееся чувство юмора. А что? Командир – он как раз такой отморозок, вполне себе может... Ага, вопрос утратил актуальность – вон оно само, своим ходом вываливает из подъезда. Причём не просто вываливает, а продолжает валять дурака. Руки за спиной, поза – типичная для выводимого под руки хулигана, обвязан верёвками, в зубах кляп... Нда. День сегодня был тяжёлый – шутка ли, протащиться полсотни километров в самое сердце вражеского оплота, мучаясь полной неизвестностью и поминутно ожидая сметрельного подвоха на каждом шагу? А теперь вот ещё и дисциплинарный закидон Педры... Немудрено, что хлипкая психика бедняги не выдержала-таки непосильного напряжения.

"Ужасная судьба, – подумал Скрааг. – Что может быть хуже безумия? И ведь заметьте, мой многоуважаемый собеседник – всё опять из-за хумансов. Их уже нет, но яд войны, коим они заразили землю, столь въедлив, что даже после исчезновения этой мерзкой расы продолжает губить невинные жизни..."

"И не говорите, – согласился он сам с собой. – Несчастное существо, обречённое отныне на жалкое существование... Пожалуй, быстрая смерть стала бы для него поистине милосердным исходом..."

Педро, оскалив зубы до невероятной длины, вскинул пулемёт и вознамерился совершить акт милосердия.

– Стойте, сэр! – вдруг произнёс Апфлюксий сиплым от ужаса голосом. – Как же это получается-то? Он что, сам себя связал?

Атмосфера, не успев как следует накалиться, вновь стала пронизывающе ледяной.

Пока бойцы напряжённо пытались сообразить, какая из этого следует мораль, с повязанным ящером творились всё более и более странные вещи. Без видимых причин он вдруг споткнулся, опрокинулся на спину, но не упал, а повис в воздухе, в таком положении проплыл некоторое расстояние над землёй, беспомощно волочась по ней хвостом, а потом вдруг исчез. В самом что ни на есть буквальном смысле: только что был ящер – и вот уже его нет.

Первой реакцией отряда стал дружный вопль и отчаянная пальба в сторону дома. И было в этой стрельбе что-то неуловимо неправильное... Вскоре даже выяснилось, что именно: волколак, находящийся ближе всех к злополучному зданию, не сумел подключиться к общему огневому манёвру, поскольку его базука не пожелала подниматься и направляться на цель.

– Э! – оторопело произнёс волколак, борясь со строптивым орудием, но базука продолжала упорствовать в своём непослушании. Взбрыкнув, она вырвалась из лап владельца, после чего растворилась в воздухе.

– А-а-а... – разинул пасть ошарашенный боец, провожая взглядом нестандартную пропажу инструмента защиты державы. В тот же момент не менее нестандартные вещи начали происходить и с ним: в раскрытой пасти незамедлительно нарисовалась затычка, лапы неестественно выкрутились за спину, а поверх могучей мускулатуры одна за другой стали невесть откуда появляться верёвочные путы.

Быстрее всех опомнился Скрааг.

– Все, кто хочит жить – за мной! – заревел он не своим голосом, покидая позицию и бешено озираясь в поисках удобной дорожки для разбега.

Остальные бойцы сообразили хоть и позже, но всё равно быстро. Не прошло и секунды, как они неслись во весь опор, стремясь погрузиться на готового к отлёту экс-ареал-вождя. Иллюзий относительно сложившейся ситуации не питал никто – кроме, может быть, Чужеродного Дракона.

– Ну давайте же повоюем!! – вопрошал он заплетающимся от укурки языком, пытаясь прорваться к зданию.

К счастью, гений зооинженеров Мегалогова предусмотрел не только средства повышения драконьего духа, но и средства экстренной борьбы с последствиями употребления оных. В бортовой комплект бронеживотного входила увесистая кувалда с тщательно выверенным балансом, предназначенная для нанесения отрезвительного удара по черепу – дракон, как существо выдающейся твердолобости, не терял от этого сознания и ориентации в пространстве, зато эффекты любого допинга выветривались в кратчайшие сроки. Именно это и произошло с неуместно расхрабрившимся воином огня и крыла, оседланием которого занялся сам Педро.

Ящер с фонарём и идиотичный минотавр, видя, что отстают, сбросили "бортовые самописцы", но перед ними незамедлительно хлестнула пулемётная очередь.

– Ку-уда, падлы?! Приборы – подобрать!!!

Бойцы были вынуждены потратить несколько драгоценных секунд на исполнение приказа, поэтому успели на улетающего Скраага едва ли не чудом. И то, ящеру достался лишь коготь экс-ареал-вождя, уже поднимавшегося в воздух.

– Помогите! – вопил он, болтаясь на драконьей лапе.

Скрааг энергично стряхнул аэродинамическую обузу. Впрочем, сзади уже взмывал чужеродный сородич с Педрой, который лихо подцепил падающего ящера стволом пулемёта за шкирку.

– Поняли, уроды, зачем на войне дисциплина нужна? – прогремел командир, выхватывая сигнальную трубу и выпуская из неё три красных ракеты. Где-то впереди и чуть левее по курсу взметнулись в ответ две зелёных. – Туда лететь! Туда, я сказал!!

Скрааг, пометавшись в воздухе, с трудом выровнялся и лёг на новый курс. Чужеродный Дракон теперь летел впереди, и командирский пулемёт молчал, однако Великий Змий явственно ощущал, как по бронепластинам на его животе барабанят какие-то пули...

– Стреляйте!!! – вопил он, вне себя от страха. – Стреляйте!!!

– Куда стрелять? – верещал не менее перепуганный Апфлюксий. – В кого стрелять?

– Куда угодно! Хоть куда-нибудь!!!

И бойцы, обуянные мистическим ужасом перед неведомым, палили со всей дури...

Полёт назад, несмотря на значительно бОльшую извилистость (впереди ещё несколько раз выпускали ракеты, указывая коррективы в направлении), прошёл несоизмеримо быстрее. Скрааг так толком и не понял, когда же они всё-таки долетели. В памяти осталось немногое. Соударение с землей, принявшей на себя его задыхающееся тело. Жуткие ругательства Педры, требующего впустить отряд на базу. Секретный коридор, разверзшийся у них под ногами ровно на столько секунд, сколко потребовалось, чтобы туда попАдали все отрядчики. Суетящиеся группы с носилками и каталками, которые разбирали прибывший груз, выпаковывали из обмундирования и развозили по соответствующим инстанциям...

Как впоследствии выяснилось, их отряд отделался легче всех. Из второго и третьего сохранилось в общей сложности два дракона и три бойца, а судьба четвёртого так и осталась покрытой мраком.

***

Группа мрачных минотавров, предствавляющих собой полный состав Руководства Операциями, сидела в затемнённом конференцзале и просматривала нарезку из добытых материалов.

На экране в замедленной съемке являлись ящеры, волколаки, минотавры и прочие драконы. Колбасило их всех по-разному, но общий сценарий был примерно одинаков: сначала неведомая сила отбирала у них оружие и обмундирование, сковывала свободу телодвижений, куда-то увлекала, а потом... Что случалось потом с жертвами загадочного явления, получившего рабочее название "Полтергейст", можно было только догадываться. Кардиограммы, энцефалограммы и остальные телеметрические параметры злосчастных бойцов исчезали вместе с ними: когда в момент растворения в воздухе, когда чуть позже, а когда и раньше, в самом начале аномальных процессов. Исчезали не сразу, а по очереди, словно кто-то невидимый аккуратно отдирал соответствующие приборы. Впрочем, вряд ли подобное уточнение сильно помогало в пролитии света на произошедшее. Материалы просмотрели не менее трёх раз, в том числе – в инфракрасном и в ультрафиолетовом диапазонах.

– Итак, вот что мы имеем, – подытожил полковник Лабусян. – Теперь наша задача – понять, что это было, и что с этим делать. Грюценван, ваше экспертное мнение?

Старшина, взяв указку, подошёл к экрану и вызвал стоп-кадр.

– Я простой бдильщик, много не скажу, но, тем не менее... – Потыкав указкой в экран, он нарисовал вокруг застывшего тела жертвы несколько стрелок. – Одна из подзадач наших подразделений... уметь оценивать вероятные значения физических величин по визуальным наблюдениям. Судя по ним, диаграмма сил, действующих на этот объект, вот такая. На силовое поле это не похоже. Похоже на другое...

Ещё немного потыкав по экрану указкой, Грюценван разрисовал его развесистым стрелочным деревом.

– На работу механического сооружения. Могу даже попытаться примерно восстановить его схему для идентификации механиками, но...

– Никакого механизма не видно? – подсказал Лабусян нерешительно приумолкшему бдильщику.

– Так точно. И это не просто странно – насколько я разбираюсь в физике, это просто невозможно, сэр.

– А если механизм есть, но из прозрачного материала? – спросил минотавр в концептуальном мундире и с позолоченным топором.

– Исключено, сэр, – решительно заявил старшина. – Прозрачный материал – это преломление и отражение. А любой оптический артефакт мы бы сразу заметили.

Вопросов больше не последовало.

– Вот, в общем, и всё, что я могу сказать. Сэр?

– Да, Грюценван, садитесь. Доктор Швайнц?

Слово перешло к седому лохматому минотавру в красном халате и тюбетейке.

– Вряд ли я вас обрадую, господа, – начал тот. – Науке пока совершенно неизвестно, что это такое. Чем может оказаться этот Полтергейст – я даже не берусь предсказать. Это может оказаться новый вид поля. Или инфекция, влияющая на психику и пробуждающая дремлющие в ней странные возможности. Нельзя исключить и такой фантастической возможности, как проявление параллельных физических измерений и их обитателей. Наконец, не исключено, что мы даже... кхм...

– Ну-ну, доктор! Продолжайте, раз уж начали, – с ухмылкой подбодрили из зала.

– Что мы даже будем вынуждены признать существование магии, – закончил Швайнц, произнося последнее слово с нескрываемым стыдом за свои речи. – Господа, прошу понять меня правильно: мы столкнулись с тем, с чем раньше ещё никогда не сталкивались. Учитывая факт внезапного и повсеместного исчезновения людей, после которого было организовано сегодняшние мероприятия, не исключено, что столкнулись не только мы – причём, судя по всему, людям повезло значительно меньше...

– Доктор, ближе к конкретике, – снова взял слово полковник. – На повестке дня – два основных вопроса. Первое: как защитить Мегалогово и наши наружные объекты от этой хренотени. Второе: как с ней бороться. Вы можете что-нибудь порекомендовать?

Доктор Швайнц задумался.

– Гм... Если вам угодно – я, конечно, дам рекомендации, но не уверен, что это вас удовлетворит. Ещё раз подчёркиваю – нам пока ещё ничего не известно о природе Полтергейста. Мы не знаем его возможностей, закономерностей поведения и уязвимых мест...

– Нас устроит любой внятный план, – нетерпеливо перебил нервный минотавр с бегающим взглядом, одетый в гражданский костюм с галстуком. – От моего кабинета ждут информации и решений о действиях.

Учёный, приподняв тюбетейку, вытер со лба холодный пот.

– Господа, сразу же замечу: мне самому мало нравится то, что я сейчас скажу, но ничего лучшего предложить пока не могу. Итак, первое: максимальный уровень закрытия, включая герметичность и прекращение вентиляции. Все экспериментальные системы защиты, находящиеся на практической стадии проекта, желательно активизировать. Включая засекреченные и те, разработка которых приостановлена. Для наружных объектов – переход в красный режим автономности. Любые перемещения персонала, грузов и техники между объектами исключить. На поверхность больше не подниматься. Второе: строжайшие меры химической и биологической безопасности по всем секторам. Два раза в день – обязательный поголовный анализ крови и психического состояния, полная ультразвукограмма, а для видов, устойчивых к радиации – дополнительно рентгенограмма. Регулярный обход жилищно-производственных комплексов и коммуникаций. При обнаружении чего-нибудь подозрительного по любой из этих мер – немедленный карантин секции. Третье: связь с наружными объектами свести к минимуму. Желательно ограничиться кратковременными сеансами пакетного обмена в установленное время суток, причём проводить их из одной-двух заранее установленных точек связи и держать их под усиленным наблюдением. В перерывах между сеансами держать канал физически разъединённым. То же самое – в отношении неиспользуемых каналов. Аналогичный режим – на внешних объектах. За местами выхода кабелей, ведущих на поверхность – особое наблюдение. Удерживать такое положение как можно дольше...

Реакция зала оказалась примерно такой, как и опасался доктор.

– Да вы что? – не выдержал минотавр в гражданском. – Вы хоть понимаете, что предлагаете?

Швайнц развёл руками.

– Я же говорю, господин мэр – мы совершенно ничего не знаем, и поэтому должны быть готовы ко всему. Вплоть до самого невероятного. Ко всему, на что достанет нашей самой нездоровой фантазии. Вплоть до того, что это может просочиться к нам через провода! И даже при обеспечении предложенных мер я поостерегусь давать гарантии... Совершенно искренне надеюсь, что в ближайшие два часа мы сможем прояснить какие-то моменты, знание которых позволить сузить круг принимаемых мер. Но, опять же, надежда эта чрезвычайно слаба. Если по показаниям наших приборов не удастся выявить ничего существенного – а пока, увы, это так – то придётся пойти именно на крайние меры. Пока не появятся результаты более обстоятельных исследований...

– Крайние меры? – переспросил мэр. – Господин Швайнц, вы помните, в каком случае подаётся Чёрный Сигнал, и что по нему предпринимается? Это и есть наикрайнейшие меры, какие только предусмотрены нашим уставом. Вы же нам предлагаете переплюнуть даже эту крайность! Хоть отдаёте себе отчёт, какие необратимые пагубные последствия повлечёт подобное перенапряжение сил? И при этом хотите сказать, что не даёте никаких гарантий?!

– Это действительно немного чересчур, – поддержал его минотавр с позолоченным топором. – Наружные объекты протянут в таком режиме не более шестидесяти часов, а потом потребуется длительный период холодного восстановления. Хотелось бы более чётких очертаний результата, получаемого в обмен на такие жертвы...

– Я не могу гарантировать и того, что защитить Мегалогово от Полтергейста вообще в наших силах, – мрачно сказал доктор. – Может статься, мы обречены с самого начала, только сами того пока не знаем... Снизить риск до минимально возможного уровня, в надежде, что этого хватит – вот всё, на что мы можем сейчас рассчитывать. Могу лишь гарантировать, что все ресурсы нашей науки уже переброшены на круглосуточную проработку данной проблемы. Если повезёт, удастся разгадать загадку до истечения критического срока...

В помещение на минутку залетел фее-дракончик канцелярского вида, вручив Швайнцу несколько распечаток и что-то шепнув на ухо. Учёный на секунду запнулся, а когда заговорил снова, его голос звучал ещё безнадёжнее.

– Только что закончен очередной проход обработки данных... Господа, при всей моей нерасположенности к нагнетанию паники – продвижения крайне незначительны. Шансы того, что прорыв в знаниях о Полтергейсте случится в обозримом будущем, близок к нулю. Следует готовиться к худшему. Мои рекомендации остаются в силе.

Мэр был возбуждён до крайности. Он давно и бесповоротно вскочил из кресла, пару раз вытирал рукавом слюну и только что не колотил кулаками по столу.

– Должны, должны быть более приемлемые варианты! Неужели нельзя сделать ничего вразумительного? Доктор, чего вам не хватает? Данных? Давайте пошлём ещё разведгруппы, они соберут...

– Ни в коем случае! – испугался Швайнц. – Вдруг это можно притащить с собой? А вдруг уже и притащили? Между прочим, хорошо, что напомнили – нужно всех, кто сегодня поднимался на поверхность, подвергнуть тщательному обследованию и, по возможности, держать подальше от больших скоплений граждан и ответственных локаций...

– И всё-таки это полное безумие! – стенал мэр.

– Доктор прав. Мы не имеем права рисковать, – включился в разговор некто с правого ряда. Говорил он невзрачно и невыразительно, но, несмотря на это, все моментально к нему прислушались.

Данная фигура не носила на себе ни единого знака отличия, ни какого-либо иного формального признака, указывающего на занимаемую ею должность, но об этом можно было догадаться безо всяких формальностей: вряд ли в мире наберётся много профессий, для которых характерны подобного рода свойства – неприметная, неуловимо-неопределённая униформа без каких-либо излишеств; никаких особых примет, за которые мог бы зацепиться глаз... Голос, как и полагается подобного рода гражданам, был хриплым, бесцветным и труднозапоминающимся. Единственное, что выпадало из этой логики и напрочь ломало всё впечатление – радикально чёрный окрас шкуры, крайне нетипичное для минотавра явление, в результате которого соответствующий минотавр выглядел особо зловещим образом, а недобрый взгляд его ячменно-жёлтых глаз на фоне подобной расцветки приобретал ещё бОльшую пронзительность. Невольно возникала мысль, что это не естественная масть, а косметический манёвр, имеющий целью скрыть истинный цвет обладателя и, тем самым, создать дополнительные затруднения для не в меру наблюдательных особ.

Мэр злобно повернулся к новому фигуранту разговора.

– Ну уж вы-то – разумеется, господин Аш-Камасоц! Зная вашу параноидальность, я был бы удивлён другой реакции!

– Господин мэр, – ответил радикально чёрный минотавр с непроницаемым спокойствием. – Даже вы не можете отрицать, что текущий вопрос имеет самое прямое отношение к безопасности Мегалогова – и позвольте напомнить, что сие является областью моей прямой компетенции.

– Есть хоть одна область, где вы не видите своей прямой компетенции?!.. – возмущённо возопил мэр, но Аш-Камасоц не обращал на причитания градоначальника ни малейшего внимания.

– Господин Швайнц предложил обоснованный комплекс мер, который, в свете нависшей над нами угрозы, не видится мне избыточным. Более того – со своей стороны, я настоятельно рекомендую внести в него ряд дополнений. К сожалению, у нас нет оснований считать, что угроза имеет сугубо естественные причины. Нельзя исключить результат применения врагами против нас неизвестной новой технологии. Вероятно, это произошло не без помощи изнутри Мегалогова – в этом случае мы имеем под боком предательство и заговор, к выявлению которого надлежит приложить все усилия. Поэтому – следующее. Прежде всего, усилить контроль за настроениями в обществе. Обеспечить присутствие в каждой ячейке не менее двух осведомителей. Прослушивание телефонных линий, эфира и перехват корреспонденции в соответствии с планом "Теллурический ток", который уже направлен в Отдел Связи для ознакомления господам Лакайнену и Фипсу. Прошу также уважаемого доктора, как только он сочтёт возможным, предоставить несколько научных сотрудников для оказания помощи в криптографическом и стеганографическом анализе. Кроме того, я подготовил список служебных и полицейских расследований, которые надлежит провести в самое ближайшее время...

– Вы уже и заговор изобрели? – буйствовал мэр. – Да я же вас, дражайший сэр, насквозь вижу! Вы же спите и видите, как бы установить в Мегалогове вашу гэбэшную хунту! Я вам не позволю!!..

– К сожалению, господин мэр, никто ничего не изобретает, – сухо отпарировал Аш-Камасоц. – У меня есть веские основания придерживаться именно такой гипотезы. И попрошу вас не брызгать слюной, а ознакомиться с комплексом подготовленных моим отделом расследований, которые, если так можно выразиться, дополнят исследования уважаемого доктора.

– Буду только рад, если предпринятые меры помогут быстрее понять, с чем мы имеем дело, и ускорить поиск решения, – незамедлительно согласился Швайнц, подкрепляя свои слова красноречивой жестикуляцией. – В нашей незавидной ситуации следует хвататься за любую соломинку!

Вряд ли доктор был столь однозначно единодушен – скорее, тут сыграло роль желание побыстрее отвести от себя вопросительно-выжидательный взгляд, под которым становилось несколько некомфортно. По причинам аналогичного характера заметно приглушились пересуды в зале, начавшиеся после выступления Швайнца.

– Полагаю, вопрос о целесообразности на этом закрыт, – подытожил Аш-Камасоц. – Теперь – несколько слов о том, с чего следует начать.

Оказалось, что он уже стоит у экрана и держит в руках указку. Никто не успел заметить, когда это случилось, поэтому не оставалось ничего другого, как смириться с фактом и растерянно слушать.

– Полковник, вам знаком вот этот субъект?

На экране замелькали стоп-кадры, на которых с разного расстояния и разных ракурсов был запечетлён дракон весьма амбальской наружности. Полковник Лабусян присмотрелся.

– Пару раз вроде видел...

– Скрааг А"Нал, сержант драконьей дивизии. – Аш-Камасоц постучал указкой по экрану, вызывая увеличение фрагмента с драконьей физиономией. – Чуть ли не единственный отправился в сегодняшнюю миссию добровольцем. Своё решение мотивировал исключительной патриотической сознательностью, и был полностью спокоен, даже радостен, в преддверии самоубийственной миссии. Что, учитывая характерную для драконов трусость, наводит на размышления уже само по себе. Господа, рекомендую вам как следует запомнить эту морду – его надлежит как можно скорее задержать и тщательно допросить.

– Драконы часто совершают дурные поступки под влиянием минутных настроений, – заметил некто в форме военно-воздушной раскраски. – Стоит ли искать в них логику и потаённый смысл?

– Логика, господин Авакадро, есть всегда, даже у самого дурного поступка. А если поступок сей сопряжён с очень и очень подозрительным поведением, то весьма вероятно, что он отнюдь не дурной, и стоЯщие за ним истинные мотивы представляют для моего отдела живейший интерес... Господа, надеюсь, вы обратили внимание на кардиограмму, нейрограмму и гормональные показатели предмета нашего разговора?

Зал ответил легкопрогнозируемым недоумённым молчанием. Удовлетворённо осмотрев зал, Аш-Камасоц вызвал на экран несколько вспомогательных диаграмм и стал крутить стоп-кадры чуть медленнее, сопровождая показ комментариями.

– Группа только выгрузилась и делает первые шаги. Все солдаты находятся в состоянии сильнейшего стресса, за одним-единственным исключением. Обратите внимание – ритмы сержанта Скраага не соответствуют даже боевому заданию лёгкой степени риска. Он совершенно расслаблен. Обратите внимание, сержант и не притрагивается к своему запасу стимуляторов. Обычно драконы запускают в него лапы в течение первых пяти минут...

– Может, накачался заранее? – предположил минотавр с позолоченным топором. – И это объясняет данную поведенческую аномалию?

– Исключено, господин Эфенселе. Во-первых, наличие допинга было бы выявлено на пункте сбора, а я информирован о прямо противоположном. Во-вторых, приём стимуляторов изменяет показатели совсем другим образом. Второй дракон в это же самое время как раз принимает их в максимальных дозах – сравните с его диаграммами... Но смотрим далее. Спокойствие сержанта нарушается только два раза. Первый – когда отряд встречает танк. Обратите внимание, его всплеск полностью аналогичен другим бойцам. То же самое – когда группа сталкивается с Полтергейстом. С этого момента смотрите внимательнее, начинается самое интересное. Как только становится ясно, что группа подверглась реальной опасности, период прогулочного настроения заканчивается. Начиная с этого момента и до окончания миссии, состояние сержанта входит в норму – стресс, полностью аналогичный остальным членам группы. Улавливаете, в чём дело?

– Пока я только вижу, что сержант Скрааг, как и все остальные, не ожидал встретиться с Полтергейстом, – сказал Лабусян, задумчиво почесав между рогов.

– Обратите внимание не на состояние бойцов, а на его динамику. Все до единого, так или иначе, с самого начала ожидали чего-то плохого – солдаты вышли, уверенные, что не вернутся живыми. И только один-единственный субъект вышел на задание, словно на прогулку. Правдоподобное объяснение напрашивается только одно: сержант Скрааг знал – или, по крайней мере, предполагал – о том, что происходит на поверхности. Полтергейст – да, очевидно, в число его предположений не входил, но это уже вторичная проблема. Для нас жизненно важно получить ответы на два первоочередных вопроса: во-первых – что известно сержанту об обстановке на поверхности, во-вторых – откуда ему это известно.

– Драконы – тупые и трусливые животные, – хмыкнул мэр. – Вы всерьёз полагаете, что у них достанет ума на заговор?

– Эти, как вы выражаетесь, животные правили ближайшими землями сотни лет, и многие существа, включая Рогатый Народ, выплачивали им дань, – напомнил Аш-Камасоц. – И сержант Скрааг А"Нал отнюдь не так прост, как кажется – надеюсь, что по недомыслию – некоторым из вас.

Аш-Камасоц проделал некие манипуляции с аппаратурой и вставил в неё небольшой приборчик. Материалы разведвылазки сменились слайдами страниц, тщательно отобранных из различных досье.

– Благодаря некоторым господам, которые всё время выкручивают руки моему отделу, в информации, собранной нами по новым подданным, по-прежнему имеется ряд тревожных пробелов. Далеко не в последнюю очередь это касается столь колоритной персоны, как предмет нашего разговора – ныне малозначительный подданный короны, а во времена предыдущего режима – предводитель драконов и верховный главнокомандующий Армии Тьмы (да-да, господин мэр. Вы удивлены?)

На экране появился лист с фотографиями, на которых предмет разговора был запечатлён во времена своей бытности важной шишкой. Среди них была даже пара весьма пикантных, что свидетельствовало о высоких разнюхивательных возможностях гэбэшников.

– Мой отдел, к сожалению, знает о нём далеко не всё, что хотелось бы. Во время своего пребывания у власти Скрааг А"Нал зарекомендовал себя узурпатором, самодуром, стяжателем и реваншистом. Из всех выживших подданных драконьего режима он принял присягу на верность королю Бальтазару самым последним, причём с большим временнЫм отрывом от остальных. В целом, вполне ожидаемо – ведь, по условиям подданства, он терял верховную власть, золото, право на территориальные владения – всё, чем не привык ни с кем делиться. Наконец, как и большинство драконов, наш герой – отчаянный трус. Это всё к тому, что ожидать от подобного персонажа преданности короне, вплоть до готовности вызываться добровольцем в предположительно самоубийственную миссию, по меньшей мере, странно. И особенно странно в свете некоторых обстоятельств его биографии, до сих пор нами не прояснённых.

На экране появился увеличенный фрагмент аэрофотосъёмки, отображавший дракона, прижатого отрядом человеческой Красной Армии к наглухо задраенным воротам миграционного шлюза.

– В таком положении нашего нынешнего сержанта в последний раз перед принятием в подданство. Безнадёжная ситуация, не так ли? Между тем, означенное принятие – соответственно, и первое появление в пределах Мегалогова – случилось ровно через семьдесят два часа после того момента, который вы сейчас видите. Вдумайтесь, господа! Дракон, загнанный в угол злейшими врагами, умудряется после этого прожить ещё целых три дня, не получив при этом сколько-нибудь значимого ущерба – согласно отчётам медкомиссии, на пациенте не было обнаружено травм или ранений подходящей свежести. Что произошло в эти три дня, нам не известно. Полагаю, в чудеса никто из вас не верит, поэтому я вижу только одно разумное объяснение этому факту: сержант завербован. Чем его могли соблазнить? Не думаю, что шпионские организации человеческого государства сильно глупее наших – почти наверняка они предложили ему действенный, долгоиграющий крючок. Например, вернуть власть и кассу после нашего разгрома. Смог бы этот дракон отказаться от подобного предложения? Надеюсь, никто из присутствующих не питает неадекватных иллюзий на данный счёт. А сегодня – не когда-нибудь, а именно сегодня, когда случилось нечто, странное, повергшее всех нас в полную растерянность – наше неблагонадёжное бронеживотное под насквозь искусственным предлогом затёсывается в отряд, задание которого включает заход на вражескую территорию, и при этом без каких-либо видимых причин пребывает в подозрительно хорошем расположении духа. Согласитесь, господа – слишком многое стыкуется друг с другом, чтобы считать это простым совпадением...

Изображение на экране в очередной раз сменилось – теперь это была диаграмма из пяти выстроенных в ряд картинок: флаг человеческого государства, волосатая лапа, протягивающая из глубины картинки мешок денег и корону, дракон, большой знак вопроса и символическое изображение Мегалогова. Соседние картинки соединялись друг с другом посредством обоюдонаправленных стрелок. От знака вопроса ответвлялась ещё одна, пунктирная стрелка, ведущая к надписи: "Полтергейст (?)".

– Учитывая всё вышеизложенное, у меня есть все основания, чтобы взять это расследование под личный контроль и назначить ему приоритет критического уровня. Мы обязаны узнать, с каким заданием к нам заброшен этот казачок, и что ему за всё это время удалось натворить. Несколько месяцев – вполне просторный срок для злоумышленника.

– А как же ваши драгоценные сотрудники, господин Аш-Камасоц? – спросил мэр тоном деятеля, пытающегося посопротивляться для приличия, но внутренне уже смирившегося с неизбежным. – Если негодяй всё это время творил свои дела – неужели за всё это время никто ничего не заметил, не сообщил?

– Отсутствие сигналов, господин мэр, само по себе ещё ничего не значит. Он мог, в конце концов, пассивно выжидать какого-то момента. Но не будем торопиться с выводами, пока не вытрясем нужную нам информацию. Не исключено, что у него есть сообщники – это тоже необходимо установить.

Аш-Камасоц с размаху опустил на стол ладонь, давая понять, что теоретическая часть закончена и обжалованию не подлежит.

– Итак, господа, мы должны начинать немедленно, действовать быстро, аккуратно и без шума. Нужно взять дракона раньше, чем он или его возможные сообщники успеют заподозрить неладное. Где он сейчас?

– На откачке, – сообщил Лабусян.

– Отлично, обстоятельства нам благоприятствуют. Полковник, мне понадобится содействие – в основном ваше, но и вы, господа, тоже не расслабляйтесь. Возможны накладки и случайности, фигурант или его сообщники могут нас опередить – их поведение и последствия оного могут стать непредсказуемым. Не исключено, что у них есть инструкции на случай раскрытия, и мы не знаем, какие сюрпризы под этот вариант у них припрятаны. Мой отдел обеспечит каждому из вас по телефону красной линии. В ближайшее время вы будете заняты обеспечением утверждённых ранее мер безопасности, но, независимо от своей занятости, держите эти телефоны под рукой и будьте готовы в любой момент получить от меня распоряжения. Приоритет их выполнения – наивысший: если это случится, и вы в тот момент заняты чем-то другим, немедленно бросайте.

Гэбэшник сделал паузу, чтобы отпить воды из графина и попутно оценить, достаточен ли произведённый эффект. Зал настолько офонарел, что глубина эффекта сомнения не вызывала.

– А теперь, господа – конкретные индивидуальные указания на ближайшее будущее...

***

Шестерёнки соображательного аппарата ворочались лениво и неохотно, не торопясь воссоздавать картину мира. В течение неопределённого, но весьма длительного времени Скрааг вспоминал, как его зовут и кто он такой. Ещё по соседству настойчиво вилась мысль: "Они за всё заплатят!!!". Мысль показалась логичной и продуктивной, но, повертев её так и этак, экс-ареал-вождь не смог вспомнить, кто и за что именно должен в данном случае заплатить: для этого пришлось бы перебирать всех многочисленных недругов и не менее многочисленные нанесённые ими обиды, трепетно лелеемые в самых надёжных уголках памяти. Для неокрепшего ума это казалось обременительным, и многообещающую мысль пришлось временно отодвинуть в сторону.

Постепенно начали возвращаться впечатления прошедшего дня. Сегодня утром он был, как никогда, близок к триумфу... Потом, кажется, наступил полдень, во время которого всё ещё было пучком... А вот потом, ближе к вечеру, вдруг стало ясно, что триумф отменяется...

Ещё не успев как следует вспомнить, в чём состояли сорванные планы и как именно они сорвались, Скрааг пришёл в гнев. Перевернувшись на брюхо и полуприподнявшись на передних лапах, он содрал какие-то налепленные на него финтифлюшки, посмевшие препятствовать свободе телодвижений, и со злобным рычанием огляделся в поисках жертвы, на которой можно было бы выместить ярость.

Помещение, содержащее в себе Великого Змия, оказалось скучным, одноцветным и практически пустым, если не считать какого-то оборудования, предусмотрительно укомплектованного корпусами повышенной устойчивости к насилию. На некотором отдалении валялся драконий организм, забинтованный и заклеенный пластырями до сильной неузнаваемости. По косвенным признакам в организме угадывался цирюльник, но на тычки хвостом и пинки лапами он ответил лишь безвольным мешкоподобным перекатыванием и позвякиванием неизменных ключей в животе. Стало очевидно, что объект находится в глубоко бессознательном состоянии, реакций типа: "ай, больно!", "за что?" и "не бейте!" – от него ждать не приходится – словом, на роль жертвы цирюльник тоже не годился.

"А не морг ли это?" – мелькнула шальная мыслишка, и по спине Скраага пробежал неприятный холодок. К счастью, вовремя вспомнилось, что припарок и врачебных приборов на покойников не цепляют.

Поскольку гневаться было не об кого, осталось окунуться в мрачные размышления.

Итак, его план, его великолепный, безупречный, блестяще продуманный план сорвался, и он, величайший дракон мира, по-прежнему находится в Мегалогове, в порабощении у ненавистных минотавров. Судя по паскудности и необъяснимости обстоятельств, при которых случился срыв плана, надежды на возрождение замыслов похоронены прочно и, пожалуй что, безвозвратно. Каким же надо быть засранцем, чтобы посметь так вероломно расстроить гениальные замыслы...

– ФОКУСНИК!!!

– Что, опять проблемы? – спросил знакомый голос.

Скрааг помотал головой по сторонам и никого не увидел.

– Я здесь, – подсказал фокусник откуда-то то ли слева, то ли сзади, но это ненамного поспособствовало делу его обнаружения.

– Покажись, трус! Я хочу видеть тебя! Я хочу видеть твою подлую, ничтожную физиономию!!

– Да тут я, тут! – повторил Додик, уже с некоторым раздражением.

Прошло не менее двух минут, прежде чем Скраагу удалось разглядеть два жёлтых огонька, висящих над полом примерно на высоте роста среднестатистического хуманса.

– Мерррзкое обезьянье семя, ТЫ ЧТО ОПЯТЬ НАШАМАНИЛ??!!!

– Как и положено – то, что просили, – ответил невидимый Додик.

– Я же просил совсем не то!!!

– Вы просили, чтобы все люди исчезли с лица планеты. Видели на лице планеты хоть одного человека?

– Ты спрашиваешь, что я видел? – рычал экс-ареал вождь. – Я видел, как какая-то хр-р-реновина поднимающая существ на воздух и утаскивает их, неизвестно куда... МЕР-Р-РЗАВЕЦ, Я НЕ ПРОСИЛ ТЕБЯ ДЕЛАТЬ ЕЁ ВМЕСТО ХУМАНСОВ!!!

– Почему же вместо? Это люди и есть – просто они исчезлию. В смысле, стали невидимыми.

– ЧТО??!!

– Как мне тут подсказывают, противостояние с Мегалоговом слишком затянулось, поэтому Великие Драконы изобрели некую систему, с помощью которой предполагается решить вопрос быстро и с минимальными жертвами. Они сделали что-то такое, в результате чего люди стали невидимыми, неслышимыми, неунюхиваемыми и неощутимыми для Тёмных Существ, а также нерегистрируемыми для их приборов...

– НЕГОДЯЙ!!! ПР-Р-РОКЛЯТЫЙ НЕГОДЯЙ!!!

– Что-что говорите? Дома и пустые танки всё-таки видят? Интересно... А-а, вон оно как... Представьте себе, что мне тут подсказывают – оказывается, не только люди, но и соприкасающиеся с людьми предметы искусственного происхождения, вплоть до определённого соотношения массы, размера, с учётом их сродства с окружающей средой и твердотельной закреплённости на более крупных элементах. Поэтому, например, вы не видите не только меня, но и моей одежды. А вот, например, если я сейчас выпущу из рук посох, то вы его увидите. Или плитку, на которой я стою – вы тоже её видите, потому что она конструктивно предназначена для лежания именно здесь, в составе пола, и изначально явлется логической частью конструкции, которая намного крупнее и тяжелее. Вот если бы эту плитку отковырять и поменять местами с такой же, но из соседней секции – тогда бы, возможно, она подо мной тоже стала невидимой. Но только в том случае, если бы её именно положили, а не приштукатурили или не прилепили пластилином. Очень интересный эффект... Да, и ещё заметьте, что нечеловеческие части моего тела вы тоже видите. Нет, правда, очень интересно...

Скрааг не видел и не слышал, но знал вплоть до отсутствия необходимости зрительно-слуховых впечатлений, что Додик увлечённо карябает какие-то записи в своём блокноте, а выражение его гнусной морды отражает оскорбительнейшее нежелание проникнуться бедами и страданиями дракона.

– Как с этим бороться?! Говор-р-ри, подлец!!!

– Это желание?

Скрааг разрывался между необходимостью продолжать убеждение словом и соблазном применить насилие по площади, надеясь хотя бы боком зацепить паразита (и гори они пропадом, оставшиеся полтора желания!), но в этот момент из-за двери донеслись приближающиеся шаги и голоса.

– Потом ррразберёмся, урррод! Брысь!!! – прошипел Скрааг, бухаясь на лежанку и притворяясь не пришедшим в сознание.

Дверь растворилась очень эффектным образом... Нет, пожалуй, это не совсем точно сказано: маленькая дверка в капитальных воротах, предназначенная для входа персонала и малогабаритных грузов, не открывалась вовсе – вместо этого раздвинулись сами ворота, через которые ввозили и вывозили пациентов. В образовавшийся проход решительным шагом зашли несколько решительных минотавров, а перед ними мельтешил минотавришко поменьше, в медицинском халате.

– Здесь нетранспортабельные больные в тяжёлом состоянии! – протестовал он. – Вы не имеете права!

Передний из решительных минотавров мужественно игнорировал манёвры доктора, но в конце концов утомился и извлёк и сунул под нос надоедливому представителю медицины красную книжечку зловеще-компетентного вида. Сия нехитрая манипуляция возымела поразительный эффект: доктор вытаращил глаза, завопил дурным голосом и пулей вылетел из помещения.

– Проверьте, – сухо распорядился обладатель компетентной книжечки. Остальные его спутники рассредоточились по помещению, обмеряя какими-то приборами обстановку и детали интерьера, включая самогО Скраага.

– Чисто, – доложил один.

– Тут их два, – доложил другой, указывая своим прибором цирюльника. – Этого тоже паковать?

Обладатель книжечки на пару секунд задумался.

– Все, кто оставался с ним наедине больше двух часов – потенциальные сообщники. Пакуйте.

– Ну что, – обратились теперь уже непосредственно к Скраагу. – Вставай, симулянт!

– Я в тяжёлом состоянии, – прохрипел экс-ареал-вождь, стараясь звучать как можно жалобнее. – Я нетранспортабелен...

Перед его носом профилактически пощёлкали усмирительным электрошокером, и Великий Змий понял, что упорствовать бессмысленно.

– Ээээ, а в чём дело?

Компетентнокнижичный минотавр саркастически хмыкнул.

– Что, ещё не понял? Вляпался ты, фуцан, по-крупному...

***

– Повторяю вопрос: что происходит наверху?

– Не знаю!

– Четыреста вольт.

Комната озарилась вспышкой разряда, и палёной чешуёй запахло чуть сильнее.

– А-а-а! Не надо!!!

– Что происходит наверху?

– Не зна-а-а-аю!!..

Аш-Камасоц заглянул в глаза тщательно зафиксированному испытуемому.

– Знаешь, кто ты такой? Ты – поганый предатель, а впридачу ещё и неблагодарная сволочь. Тебя спасли из рук врага, дали кров и пищу, а ты чем ответил?

– Негодяй! Пар-р-разит! – подхватила Начальница. – Позор-р-р нашего рода! Пор-р-рвала бы собственными когтями!!!

Когда просочилась информация о задержании Скраага по соображениям госбезопасности, драконы обрадовались, но ещё больше встревожились. Было нетрудно сообразить – раз особо опасного запроданца и двурушника выявили именно в их дивизии, то и следующих теперь будут искать, начиная оттуда же. Статус первоочередных подозреваемых ничего хорошего не сулил, прежде всего – в и без того не самых радужных взаимоотношениях с недраконьими расами. Низшие существа, занявшие теперь положения равных и даже высших, никак не могли забыть и простить столетия угнетения и паразитирования, и глупо было ожидать, что они не воспользуются столь удобным предлогом насолить бывшим хозяевам. Управление провианта урежет пайки, ларёчники задерут цены, добрые соседи примутся сочинять доносы, выживать с площадей и провоцировать – и не устроишь в ответ скандал с применением силовых методов, потому что драконов отныне будут вязать с особой охотой, и не подашь жалобу в официальные инстанции, потому что на драконьи жалобы там теперь смотрят совсем по-другому...

Гвоздём программы стал слух, что на личные золотоденежные накопления и материальное имущество особо подозрительных драконов будет наложен арест. После этого отдел госбезопасности принялись осаждать взбудораженные чешуйчатые толпы, уверяя, что не испытывают никакого кланового сочувствия к подлому перебежчику ("к этому гнусному существу в драконьей шкуре, ещё более чуждому благородной крови Крылатого Народа, чем самый последний хуманс"), и наперебой предлагая своё участие в расправе над проклятым иудой. Пуще всех старалась Начальница, имевшая самые большие капиталы – про былую связь главной драконицы с предателем было известно достаточно, чтобы в её сторону устремилось большинство косых взглядов. Ей повезло больше остальных: руководствуясь какими-то своими соображениями, Аш-Камасоц разрешил Начальнице присутствовать при допросе (правда, предварительно взяв подписку).

– Четыреста двадцать вольт.

Последовала очередная вспышка, сопровождаемая воем Скраага.

– Ну и вонища, – поморщился полковник Лабусян. – Кто-нибудь, включите вытяжку...

– Добрые минотавры, не надо больше, я всё скажу-у-у!!!

– Ну?!

– Это... это... ху-у-умансы! Они во всём виноваты, да-да, они!..

– А поточнее?

Молчание.

– Четыреста сорок вольт...

– Не надо!!!

– Говори, скотина!

– Выкладывай всё, как на духу, глист-перер-р-росток! – присоединилась Начальница.

– Они стали... невидимыми... ы-ы-ы, больше ничего не знаю-у-у!!

– А откуда знаешь про невидимость? – прищурился Аш-Камасоц.

Рассказывать про фокусника Скраагу не хотелось ни под каким видом.

– Твой сообщник только что раскололся, – сообщил один из ассистентов. – Нету больше смысла отпираться, понимаешь, сволочь?

Великий Змий попытался сделать вид, что потерял сознание.

– Четыреста шестьдесят вольт.

– Перезарядка, – извиняющимся тоном доложил оператор агрегата.

Аш-Камасоц отвёл полковника в сторону.

– Перед нами проблема, – сказал он. – Судя по темпам продвижения, он не расколется, пока не применим меры пятого порядка. Но сразу браться за них нельзя – высок риск, что клиент подохнет, не успев сознаться. Нужно последовательно провести его через второй, третий и четвёртый, но на это потребуется сорок часов. Мы сможем продержаться такое время?

– А как же сообщник? Он вроде как посубтильнее – разве не раскололся?

– Сообщник очень словоохотлив, – иронически кивнул гэбэшник. – Рассказал три истории, что характерно – все разные... Увы, полковник, единственный на сейчас ключик – вот этот.

Полковник схватился за голову.

– А побыстрее точно нельзя?

– Дайте его мне!!! – встряла Начальница. – У меня он живо заговор-р-рит!

– Он должен остаться в состоянии говорить, – напомнил Аш-Камасоц.

– Не извольте волноваться, герр командир, сэр! Запоёт, как вшивый фытых!

На пару секунд в воздухе повисла атмосфера мучительных раздумий, после чего разрешение было выдано, а полковник и руководитель отдела безопасности предусмотрительно отвернулись от клиента, увидев, каким ужасом перекосилась его физиономия.

– А ну, пр-р-ризнавайся, так тебя пер-р-ретак р-р-разэтак!!! – разнеслось по помещению зверское рычание. Одновременно с этим послышались малопонятные звуки, не предвещавшие испытуемому ничего приятного, и совершенно душераздирающие вопли собственно самогО испытуемого.

– Что она там с ним делает? – заинтересовался Лабусян и чуть было не обернулся, но Аш-Камасоц предостерегающе покачал головой.

– Не стоит, полковник. Бабы – жестокий народ...

Начальница, с чувством глубочайшего достоинства и самодовольства поправляя гриву, прошествовала мимо и встала навытяжку.

– Клиент готов! – прогрохотала она.

Перед глазами руководственных минотавров предстало весьма жуткое зрелище. Скрааг, лёжа в неестественной позе, тупо икал, его налитые кровью глаза смотрели в противоположных направлениях, а из приоткрытой пасти сочилась слюна. Чешуя была избирательно отодрана, погнута и опалена; основательные клочья, с мясом выдранные из гривы, кружились по помещению – и это были лишь самые безобидные из понесённых клиентом увечий. Когда Аш-Камасоц сделал небольшой шаг в направлении драконосержанта, отреагировал ужасающим воплем и нелепо заёрзал, пытаясь отодвинуться.

– Нда... – неприязненно морщась, произнёс Лабусян через стиснутые зубы.

Досталось и ассистентам с охраной. Они, как и начальство, своевременно отвернулись, но им не вполне повезло – сотрудники повернулись лицом как раз к той стене, на которую, из-за особенностей освещения, происходящее со Скраагом отбрасывало чёткую и качественную тень. Полученного зрелища, даже в виде театра теней, хватило с избытком: двое сразу выбежали, зажав рты руками, да и остальные выглядели ненамного лучше.

– Итак, продолжим, – возобновил допрос Аш-Камасоц. – Откуда ты знаешь про невидимость людей?

– С-с-с-с-сам догадался-а-а-а... – проскулил клиент.

– Уже лучше, – одобрительно констатировал гэбэшник, – но пока что неправда.

– Дайте мне ещё р-р-раз! – встрепенулась Начальница. Скрааг завопил и засучил лапами.

– Нет, стойте. – Аш-Камасоц посмотрел на сотрудников – самый вменяемый из них держался за живот рукой, выронив оружие, и бешено жестикулировал, протестуя против немедленного продолжения. – Второго раза мы пока не вынесем. Перерыв на полчаса...

***

Прояснение рассудка застало Скраага в тёмной и суровой камере. Здесь было пусто, а единственный выход – массивная сдвоенная дверь с небольшой решёткой – грубой силе, разумеется, не поддавалась. Ничего не дала и попытка пыхнуть огнём – собственно, и огня-то никакого не получилось.

Организм горел и ныл. Было мучительно больно, унизительно и обидно, а сердце сжимал страх за настоящее и будущее.

"Что делать, мой многоуважаемый собеседник?!" – в отчаянии вопросил Скрааг.

"Не знаю, не знаю, достопочтенный, – убито ответил он сам себе. – Может, пора вызывать фокусника?"

"Ни за что! – немедленно и горячо возразил самому себе Великий Змий. – На карту поставлен наш последний шанс захватить власть над миром – имеем ли мы право просаживать его сейчас, в тот момент, когда наше состояние не позволяет продумать последнее желание со всей подобающей тщательностью и мудростью?"

"Тогда у меня нет идей, – с отчаянием признался он. – Предлагаю дать волю слезам..."

И экс-ареал-вождь весьма недостойно захныкал.

– Болит? – спросил из темноты Додик с тщательно наигранным сочувствием.

– Фокусник... Сволочь... Помоги!!!

– Загадайте желание – в чём проблема-то?

Скрааг попытался вскочить на ноги и зарычать на мерзавца фирменным рыком, ставящим на место любого смертного, но организм наотрез отказался идти на подобное перенапряжение. Стало ещё больнее и унизительнее.

– Вот умру в застенках проклятых минотавров – некому будет загадать тебе, гаду, последнее желание, и не получишь от меня ни хр-р-рена!

– А что делать!.. – сокрушённо согласился Додик. – У джинна – неблагодарная профессия. Увы, приходится иногда работать забесплатно...

Великий Змий, ощутив безграничную жалость к собственной персоне, снова захныкал.

"Хорошо, хоть никто из подданных не видит повелителя в столь позорном состоянии..." – подумалось ему.

– Доброго времени суток, о великий, – произнёс откуда-то сзади печальный приглушённый голос. – И вам тоже, о почтенный джинн!

– А? Что такое? – Скрааг офонарело покрутил головой и увидел, что на одном из камней стены, подпирающей его бок, выступает изображение раскуроченной морды цирюльника.

– А-а-а!!! – завопил экс-ареал-вождь, в ужасе кидаясь на противоположную стену. Он долетел до неё одним прыжком и, пожалуй, даже повис бы там, уцепившись когтями, но кирпичи оказались аномально твёрдыми, и Скрааг опрокинулся на спину.

– Не знаю, не знаю, – донёсся заинтригованный голос Додика со стороны камня. – Но очень занятная штуковинка...

– Это камни Серпент Аргус, о великий, – пояснил цирюльник. – Легенда гласит, что с их помощью драконы могут разговаривать между собой на расстоянии, а кроме того – ещё и те, кто связан с драконами клятвой или договором. Очень редкий камень, очень дорогой и очень прочный – поэтому иные существа строят из него делают неприступнейшие зАмки и лучшие тюрьмы. Можно сказать, мы удостоились чести, оказавшись в одной из них...

– Значит, драконы могут разговаривать через эти камни? – встрепенулся экс-ареал-вождь. – И глупые минотавры об этом не знают?

– Скорее всего, так, о великий. Минотавры не глупы, но слишком сильно их неверие в магию...

– Значит, мы можем связаться с другими нашими сородичами, томящимися в этих застенках, и подготовить восстание! – Скрааг возбуждённо замолотил по полу хвостом.

– Здесь больше нету наших сородичей, – печально сказал цирюльник. – Мы одни, о великий.

Скрааг с размаху рухнул грудью на пол и зарыдал.

– Меня тоже били, – всхлипнул его многострадальный собеседник, то ли жалуясь, то ли пытаясь морально поддержать повелителя. – Они требовали от ничтожного цирюльника рассказать то, чего он не знает...

– Что ты им сказал? – живо спросил Скрааг, вспомнив слова одного из допросчиков об расколовшемся сообщнике.

– Я рассказал им три легенды из сокровищницы творчества моего племени, но они ни одной не поверили...

– Ты не рассказал им про джинна?

– О великий! После того злосчастного дня, когда вы ввязались в погибельную авантюру, ваш ничтожный слуга, последними словами кляня свою неосторожность, дал обет, что отныне никому и никогда, даже под страхом смерти, не расскажет этого опасного предания...

Он ещё раз пару раз всхлипнул и вдруг сорвался чуть ли не в истерику.

– Я же предупреждал вас повелитель! Я же заклинал вас не связываться с джинном!

– По правде говоря, и я его тоже предупреждал, – вставил Додик.

– Вы оба – негодяи! – невменяемо ревел Скрааг, орошая пол горючими слезами и бессильно царапая когтями. – Все несчастья, которые случились со мной – только из-за вас! Проклятье и чума на оба ваших рода, погубители драконов!..

– Помогите, о почтенный джинн, – взмолился цирюльник. – Пусть наш народ заслуживает тех напастей, что обрушились на него по дурости повелителя – но вместе с нами страдают ещё и многие тысячи совершенно безвинных существ...

– Я ТЕБЕ ПОКАЖУ ДУР-Р-РОСТЬ!!! – оглушительно рявкнул экс-ареал-вождь, плюя в волшебный камень огненным шаром.

– А вам бы поучиться у товарища цирюльника дипломатии, – назидательно произнёс Додик. – Он ведь, можно сказать, меня уговорил. Так уж и быть – только ради тысяч невинных существ, попробую вам помочь, и даже не засчитаю за желание. Но только, естественно, без колдовства и прочего личного вмешательства. Попрошу не фыркать! Грамотная консультация – это тоже великая сила. Помните точный дословный текст вашего желания?

Скрааг непонимающе уставился на жёлтые глаза-огоньки, обозначавшие местонахождение Додика.

– Нда-а... – неодобрительно протянул тот. – А ведь такие вещи следует помнить, если претендуете на мировое господство... Ладно, это другая тема, не будем на неё отвлекаться. Напомню: вы пожелали, "чтобы все хумансы немедленно исчезли с лица планеты". Напомню также, что исполнение вашего желания произошла в соответствии с буквальным значением каждого слова. Как именно – этой информацией я уже не владею, но могу выдвинуть гипотезы, основываясь на опыте. Всё упирается в тот факт, что слово – живая лингвистическая единица, в силу своей природы подверженная неоднозначностям трактовки и тонким семантическим вариациям в разных языках. Всё это создаёт простор для крючкотворства при реализации желания, и если угадать закономерность, то можно найти различные лазейки. Как вы уже знаете, в вашем случае для слова "исчезли" оказалось выбранным значение "перестали быть видимыми, слышимыми и т. п." Но это не значит, что то же самое и для всех остальных. Может существовать некое племя со специфическим языком, или даже просто отдельный индивидуум с нестандартным пониманием реальности, для которого слова "видеть" и "слышать" имеют тонкие смысловые нюансы, не пересекающиеся с понятием "исчезновения". Если вы найдёте кого-нибудь такого, то он окажется в состоянии видеть людей. Такова возможность номер один. Далее, важную роль играет формулировка "на лице планеты". Что оно означает, какие параметры наблюдения подразумевает? Всё это, опять же, различается в зависимости от языка и мировоззрения. Не исключено, что кто-то может увидеть людей в некоторых условиях, соответствующих наблюдению вне лица планеты. Это возможность номер два. Такова теория... Не фыркать!! Когда вас начнут спрашивать: "А почему?", в ваших же интересах сказать что-нибудь вразумительное. На практике обе этих возможности сводятся к следующему плану: нужно собрать все дружественные вам существа и проверить, может ли кто-нибудь тем или иным образом увидеть людей. В перископ, в видеокамеру, напрямую, через стекло, на фотографии... В общем, заставить всех по очереди смотреть, пока не найдёте зрячего. Вероятность, что это удастся, предупреждаю сразу, невелика. Но, тем не менее, существует.

Скраага переполнил внезапный порыв специфического оптимизма, знакомого всякому утопающему, внезапно обнаружившему рядом с собой соломинку. Оптимизм прорвался из груди торжествующим воплем, подбросил экс-ареал-вождя в воздух и на крыльях надежды устремил в сторону двери.

– Интересно, куда это вы собрались? – спросил Додик. – У вас спросят, откуда такие познания – что отвечать будете?

– Глупый фокусник! Неужели такой великолепный дракон, как я, не смог бы сам додуматься до такой мелочи?

– О великий, боюсь, они в это не поверят... – подал голос цирюльник, и тон его был самым что ни на есть убитым.

– Какое мне дело до того до неверия глупцов в неоспоримое?

– Возможно, и никакого, – пожал плечами Додик. – Но, видите ли, от их неверия зависит, сколько ещё раз по вам будут применять методы извлечения показаний. Как я понимаю, попадаться Глаз-Топазу в лапы во второй раз вы не жаждете?

Бензин в крыльях надежды моментально закончился, и Скрааг рухнул на пол, подобно тому, как падают со скал отчаявшиеся в любви молодые дракончики.

– Можете, конечно, рассказать правду. Но, судя по всему, рассказывать обо мне и делиться последним желанием вы тоже не жаждете?

– Ну почему всё так сложно-о-о-о!.. – горько завыл экс-ареал-вождь, катаясь по полу.

Цирюльник, огорчённый столь упадочным настроением повелителя, попытался вставить утешающее слово:

– О великий, мы что-нибудь придумаем!

– Только учтите, что вы оба должны будете врать о чём-нибудь одном, – заметил Додик.

– Можно сказать, что было загадано волшебное желание, но не джинну, а падающей Красное Звезде! На неё можно загадать только одно желание, и это явление настолько редко, что даже считается несуществующим в действительности. Но повелитель, прячась от людей в древних пещерах, мог натолкнуться на рукопись былых лет, где описывалось явление Красной Звезды и предсказывалось, когда она упадёт в следующий раз. А падала она сегодня ночью...

– Задумка хорошая, но они спросят, где эта рукопись, и не было ли там написано чего-нибудь ещё.

– А рукопись была столь древней, что рассыпалась в пыль, когда повелитель пытался вытащить её с собой, спасаясь от пробудившихся хранителей запретного знания, – не растерялся цирюльник. – И прочесть ему удалось слишком немногое... А пещера обвалилась, сотрясаемая силами древнего проклятья, тоже наложенного в целях защиты, поэтому её более не существует.

– Это уже лучше...

– Я могу сочинить про это целую героическую историю! – разошёлся цирюльник.

– Героическую лучше не надо, – посоветовал Додик. – Не поверят.

– Могу и негероическую. Повелителю останется только запомнить её и пересказать...

Скрааг неожиданно издал вопль, полный отчаяния, и стал колотиться головой об стенку.

– Это вы зря, – неодобрительно сказал фокусник.

– Глупцы! Это же гэбэшная тюрьма! Здесь везде подсматривают и подслушивают! Они всё знают! Я пропал... У-у-у-у-у!!!

– Не волнуйтесь, о великий – разговоры через Серпент Аргус не могут быть подслушаны никем посторонним.

– Разговоры джинна с клиентом тоже, – добавил Додик. – Фактор джинна – это настолько вопиющее нарушение законов физики, что сказанное между нами способны запомнить только непосредственные свидетели и немногочисленные посвящённые.

– Нет. Не верю. Вы – лжецы! Вы уже неоднократно обманывали меня! У-у-у-у-у-у...

– И этот вот индивидуум собирается править миром... – вздохнул Додик. – Слушайте, а вы вот попробуйте – возьмите и поверьте. Терять-то вам всё равно нечего.

– Я не доставлю вам удовольствия вновь поглумиться надо мной вашей ложью! – рявкнул экс-ареал-вождь.

– Ну тогда над вами будет глумиться некая одноглазая особа, – тонко намекнул фокусник, и неуместная попытка Великого Змия проявить чудеса самостоятельного мышления моментально окончилась.

Через пару минут враньё было согласовано, и Скрааг молотил лапами по двери, пытаясь привлечь внимание охраны.

– Выпустите меня! – вопил экс-ареал-вождь. – Всё расскажу! Всё расскажу!!

Но охрана оставалась глуха и безмолвна.

Додик, сидя в уголке, отвлечённо наблюдал за потугами Великого Змия.

– Неправильно вы действуете, – комментировал он. – Не учитываете специфику учреждения. Что значит – "всё расскажу"? Рассказывать можно что угодно и сколько угодно. Общая и расплывчатая формулировка, не несущая в себе намёка на конкретику животрепещущей актуальности. Так говорят недорасколотые субъекты, пытаясь тянуть время и выматывать следствие. Ну и ещё, пожалуй, невинно задержанные, которым просто больше нечего сказать. А раз вы не показываете ничего интересного, то и работать с вами будут продолжать по плану, торопить который не видят особого смысла. Сколько там ещё? Двадцать минут?

– Всё расскажу!! – разорялся Скрааг. – Во всём сознаюсь!!

– Если хотите ускорить процесс, кричите что-нибудь менее стандартное, – посоветовал Додик. – Должна чувствоваться интрига и предметный намёк. Например, "всех сдам!"

– Всех сдам!!! – истошно завыл экс-ареал-вождь, стучась об дверь всем корпусом. И новая стратегия моментально дала плоды: не успело пройти и минуты, как по коридору загромыхали копыта, а когда она всё-таки прошла, в камеру уже ввалился отряд во главе с Аш-Камасоцем, спешно дожёвывающим бутерброд. Голос зловещего минотавра был дежурно непроницаем, но не составляло большого труда понять, каких неимоверных душевных сил стОит сотруднику госбезопасности скрывать в себе охватившее его облегчение, граничащее со злорадством.

– Слушаю очень внимательно.

***

В Главный Зал-Площадь стянули чуть ли не половину всех войск, для чего пришлось даже временно лишить дежурной охраны и опечатать ряд отсеков. Плотность вооружённых существ и сотрудников в штатском зашкаливала за все мыслимые пределы, проверки документов и обыски происходили так часто, что руки и лапы проверяющих в самом буквальном смысле начинали дымиться – но в эту знаменательную пору на обеспечение безопасности не скупились.

Мероприятие было настолько важным, что присутствовал даже сам король Бальтазар – внушительного вида минотавр при короне, эполетах и нескольких видах парадного оружия. Место вокруг короля оборонялось с особенным тщанием, создавая монарху ощутимые трудности в личном наблюдении за происходящим. Впрочем, Аш-Камасоц подобным положением был не просто удовлетворён, но и старательно его поддерживал – присылаемые им информативные курьеры утоляли королевские любопытства в самом зародыше, пресекая даже мысли Его Величества об самостоятельном выглядывании из-за сплочённых спин охранных мордоворотов. Невдалеке от этого места находился также полковник Лабусян и ещё несколько членов РО, дополняющих комплектацию оного до ординарного состава, держа под ход процедуры под общим контролем. Начальство поменьше организовывало действия на местах, периодически докладывая о прогрессе.

– Группы 15-1 и 16-1 проверены, – сообщил Грюценван, передавая пачку бумажек со своего участка. – Результат нулевой.

– Почти 90%, – вздохнул полковник, бегло просматривая документы, складывая в общую папку и бросая скучный взгляд на Скраага. – Вот такая, сержант, петрушка...

Экс-ареал-вождь находился поблизости, тщательно связанный и взятый под прицел тяжеловооружённым взводом.

В историю с волшебной Красной Звездой сначала не поверили (что, в общем-то, и логично), попытали сержанта ещё немного, но тут не подкачал цирюльник, показания которого совпали со Скрааговскими в требуемых деталях. Хитроумный ближневосточник обставил дело так, что они и остальные драконы были абсолютно ни при чём – бывший повелитель тщательно скрывал свои замыслы, и ни у кого даже мысли не возникало, что их сосед и сородич что-то замышляет. Правда, однажды он, якобы, спросил у цирюльника: "Вот ты, сырульник, знаешь много древних легенд – а знаешь ли ты что-нибудь об Красной Звезде?" А цирюльник ещё, якобы, тогда удивился, с какой стати Скрааг вдруг заинтересовался древними легендами. Но переспрашивать не стал, ибо его персона маленькая и слабая, многого спрашивать ей не положено. А про Красную Звезду, само собой, знал и рассказал... Разгадка якобы наступила позднее, когда посреди ночи сержант вдруг направился в укромное местечко, а цирюльник, которому не спалось, поддался мимолётному любопытству, прошпионил и увидел, как Великий Змий произносит желание в строгом соответствии с рецептом, изложенным в древней легенде. Правда, легенда якобы умалчивала о том, как узнать время падения Звезды, но Скрааг определил время посредством какого-то неизвестного ритуала, неизвестного даже осведомлённому в мифах и сказаниях цирюльнику, а спрашивать о происхождении сих знаний "ваш ничтожный слуга", понятное дело, не решился.

– Если бы они сговорились заранее, то вывалили бы эту историю сразу, – заключил Аш-Камасоц. – Сговориться в нашей тюрьме они не могли. Несостыковок их показаний с действительностью не видно. Отсюда, по принципу минимизации сущностей, мы вынуждены признать, что имеем дело с магией. Доктор Швайнц, надеюсь, вы достойно примете необходимость пересмотра наших научных взглядов.

Нельзя сказать, чтобы учёная братия сильно огорчилась подобному повороту событий. Оказывается, у них уже давно был заготовлен проект отдела по изучению паранормальных явлений (равно как и ещё несколько подобных проектов, способных, в случае удачи их пропихновения, значительно увеличить казённые ассигнования на науку); единственная причина, по каковой данный отдел до сих пор не существовал, была насквозь бюрократической: согласно официальной и авторитетной научной доктрины, принятой двести лет назад, магии не существовало, и покуда ещё не происходило ничего, могущего опровергнуть данный тезис. Но и нельзя сказать, чтобы наука очень обрадовалась: из-за досадных событий последнего времени свежеиспечение нового отдела откладывалось на туманное и неопределённое будущее.

Получив исчерпывающие ответы на свои вопросы и помурыжив задержанных ещё немного (для порядка и надёжности), доблестные сотрудники госбезопасности отпустили цирюльника, надавав на прощание несколько профилактических пинков. Скраагу пришлось хуже: вместо снятого обвинения в измене и сотрудничестве с противником ему незамедлительно впаяли новое – сокрытие жизненно важной информации. Впрочем, за рецепт фокусника (который, как и было условлено, Скрааг выдал за своё собственное умозаключение, якобы основанное на загадочной рукописи из той пещеры) ему сказали сухое спасибо и немедленно развернули мероприятия по поиску "зрячих". И вот теперь судьба Великого Змия непосредственно зависела от результативноси сих мероприятий. В частности, на случай отрицательного исхода незадачливому пользователю Красной Звезды пообещали быструю, но мучительную расправу. Про случай положительного исхода пока ничего не говорили, поскольку оным не пахло и в помине.

Немудрено, что у экс-ареал-вождя было крайне упадочное настроение.

– Должен же быть хоть кто-то! – скулил он со слабой, но отчаянной надежной в голосе. – Проверьте их ещё как-нибудь!

– Мы и так делаем всё, что можем, – огрызнулся Грюценван.

– Не учи пр-р-рофессионалов, как им р-р-работать, гр-р-рязное тупое животное! – поддакнула Начальница, ошивавшаяся рядом в надежде лично увидеть обещанную расправу.

Мероприятия заключались в том, что население и персонал выстраивали в длинные очереди и по одному прогоняли через своего рода полосы препятствий, состоящие из всех мыслимых и немыслимых средств наблюдения. Некоторые думали, что экзекуция на этом заканчивается, и, разумеется, ошибались: после того, как прошедший испытание рапортовал дежурное "ни хрена не увидел!", его брали под руки и волокли на один из наблюдательных постов – смотреть через перископы с разными светофильтрами. Специально для этой цели между наблюдательными постами и Главным Зал-Площадью были открыты экстренные вагонеточные дороги, через каждые двадцать метров охранявшиеся суровыми часовыми.

– Тролли и волколаки полностью проверены, – доложил какой-то второй старшина, принося кипу бумажек со своего поста. – Результат нулевой.

– Орков проверили? – гнусил Скрааг. – Проверьте орков! Пожалуйста, проверьте орков!..

– А нету орков, – развёл руками Лабусян. – Ещё в первую войну закончились.

– Из-за тебя, стр-р-ратегическая бездар-р-рность!!! – рявкнула Начальница.

Подошёл лейтенант Фейерпаус с новой порцией бумаг.

– Получен телеграфический пакет с наружных и воздушных объектов, – доложил он. – Мероприятия, рекомендованные им в предыдущем пакете, выполнены в срок и в полном объёме. Результат нулевой.

– Очень плохо, – нахмурился Аш-Камасоц. – Сколько ещё осталось?

– Думаю, из всех подданных королевства – ещё существ десять-двадцать, не больше, – прикинул полковник.

Расстрельный взвод неторопливо примерялся к оружию, Скрааг ревел и рыдал, а Начальница в предвкушении потирала лапы.

– Стойте!!! – вдруг завопил Грюценван, бегом возвращающийся со своего поста. – Не закончились орки! Полковник, сэр, как же мы забыли-то – есть один, Фуцем кличут!

– Тот придурок, который мусор подбирает! – подхватил Фейерпаус и аж подпрыгнул от внезапного озарения. – Всё время бормотал, что людей видит!..

Реакция руководства была молчаливой, но экспрессивной. Полковник выронил бумаги, начальник отдела воздухоплавательного наблюдения Авакадро от неожиданности перекусил сигару, куратор внешних объектов Эфенселе чуть не упал вместе со стулом, а Аш-Камасоц напутствовал очередного курьера к королю особо сильным пинком. Впрочем, гэбэшник растерялся меньше всех и уже через секунду спросил инквизиторским тоном:

– Где он?

– На гауптвахте сидит, – вспомнил полковник, щёлкая пальцами. – Пятнадцать минут ходу. Щас я за ним пошлю...

– Нет! – решительно отрезал Аш-Камасоц. – Слишком удобный момент для врагов народа – они могут перехватить его по дороге. Отправьте дополнительный взвод (а лучше два) на охрану гауптвахты. Мы сами к нему пойдём.

– Вы с нами, – распорядился полковник Скраагу и расстрельному взводу. – Если и на этот раз облом, я лично прослежу, чтобы приговор исполнили немедленно.

– Я тоже! – заявила Начальница.

Аш-Камасоц скрипнул зубами.

– Господа хорошие, вы что творите? Сейчас важно сделать всё быстро и не отсвечивать, а вы процессию хотите устроить!..

Но тут к ним протолкнулся не кто иной, как сам король. Его Величество были предельно возбуждены и исполнены решительности действовать.

– Что вы там изобрели? – басил он своим зычным голосом. – Я тоже пойду с вами! Мой королевский долг требует присутствовать при событиях, имеющих судьбоносное значение для нашего суверенитета!

Аш-Камасоц заскрипел зубами ещё сильнее – пожалуй, в этот момент проиводимые им звуки могли бы посрамить иную мясорубку. Но перечить королевской воле было бессмысленно, поэтому пришлось идти не просто процессией, включающей РО в ординарном составе, а ещё и прихватить пару взводов огнемётчиков, несколько ракет и три вооружённых до зубов квадроцикла. Зрелище получилось феерическое – процессия двигалась по улицам широким фронтом, а вокруг бежали наспех снаряжённые глашатаи с рупорами и дубинками, разгоняя случайных прохожих и вопя:

– Дорогу королю! Король идёт на гауптвахту!

Не на шутку взбешённый Ащ-Камасоц тщательно искал паразита, сочинившего для глашатаев сию кричалку, а полковник Лабусян, отобрав у одного из них рупор, бегал вокруг и пытался исправлять положение:

– Не смеяться, сволочи! Не смеяться!!

...Фуц находился именно там, куда его засунули вчера утром, держал в обеих руках по бутерброду и был столь же туп и жизнерадостен, как обычно.

– Это он и есть? – спросил Бальтазар, пожелавший лично взглянуть на последнюю надежду королевства.

– Здрасте-здрасте, – поприветствовал Фуц вошедших, помахав левым бутербродом.

– Встать, скотина, когда с королём разговариваешь! – заорал Эфенселе, но Аш-Камасоц, осадив его мановением руки, сунул орку под нос несколько фотографий ландшафта – одну с высоты, другую с перископного пункта.

– Что видишь?

Фуц, некультурно чавкая, присмотрелся к фотографиям.

– Да это ж хумансы! – заявил он.

Аш-Камасоц отобрал у заключённого бутерброды и вручил вместо них фломастер.

– Обведи-ка места, где их видишь.

Через пару секунд фотографии, обрисованные корявыми фигурами, были переданы на экспертизу представителям РО.

– Соответствие ракурсов правильное, – доложил Грюценван, сравнив снимки.

– Диспозиция такая же, как позавчера вечером на последнем результативном снимке, – взволнованно сказал Авакадро, водя пальцем по виду с воздуха. – Две незначительных передислокации – вот тут и вот тут.

– Ищут действующие вентиляционные выходы, – понял полковник. – Это какого времени фотографии?

– Вчерашний полдень.

– Вот мля!!!

Лабусян достал трубу беспроводной связи и отбежал в сторону, торопливо распоряжаясь насчёт районов скомпрометированных воздухозаборников.

Фуц, воодушевлённый высокой оценкой своих способностей, озарился улыбкой совсем уж неприличной ширины и передвинулся так, чтобы его было лучше видно.

– А ещё я плясать-плясать могу! – заверил он и приготовился дать гопака. Но Аш-Камасоц, заслонив собой сие непотребство от королевского взгляда, умело отрезал Фуца от свободного пространства парой ненавязчивых манёвров.

– Не надо плясать, гражданин, – сказал он доброжелательным дипломатичным голосом. – Вы точно видите людей?

– Вижу! – заявил придурковатый уборщик без малейшей тени сомнений.

Аш-Камасоц, полуотвернувшись на пару секунд, подманил двух неприметных сотрудников и властно прошипел, указав глазами на Фуца:

– Этого без охраны не оставлять ни на секунду!

После чего возобновил доброжелательный диалог:

– Вам предлагается работать на правительство. Работа срочная и неотложная, вознаграждение гарантируется, но конкретные условия придётся обговаривать в процессе. Согласны?

– А мне дадут-дадут колбаски? – осведомился Фуц.

Аш-Камасоц извлёк из-за пазухи палку колбасы и вручил уборщику. Тот, без тени смущения и благодарности приняв продукт, незамедлительно впился в него зубами.

– А запить?

Аш-Камасоц вручил ему увесистый флакон. Ёмкость подверглась той же судьбе, что и колбаса.

– А косячок-косячок?

В глазах гэбэшника мелькнул злобный огонёк, но он всё же достал пару сигарет, вручил ненасытному Фуцу и даже поднёс зажигалку.

– Спасибо, – сыто икнул тот, затягиваясь. По помещению разлилась очень специфическая вонь.

– Запрещённая трава? – хохотнул король Бальтазар, с интересом принюхиваясь. – А вы, Аш-Камасоц, оказывается, тот ещё фрукт!

– Я согласен! – послышался экстатический возглас слегка окосевшего Фуца. Неприметные сотрудники, только того и ждавшие, встали по обе стороны от орка и повели его на выход.

Лабусян, вытирая обильный пот, вернулся к месту непосредственного действия.

– Ну, слава яйцам... – пробормотал он, удостоверившись, что всё происходит по плану. Заметно прибавилось оптимизма и у Скраага: хотя его и не развязали, но расстрельный отряд уже с недовольным видом зачехлял оружие, а Начальница угрюмо насупилась, но продолжала маячить поблизости, надеясь, что хоть какая-нибудь расправа над ненавистным сержантом всё-таки воспоследует. В общем, дела ощутимо налаживались.

"Кажется, мой многоуважаемый собеседник, мы всё-таки выкрутимся!" – не без злорадства констатировал экс-ареал-вождь, глядя на разочарованную физиономию Начальницы.

"А может, нам сказать, что это она, под страхом смерти, запретила нам рассказывать ценную информацию? Пусть бы поогребла, раз такая стерва!" – предложил он сам себе, и даже опупел от гениальности данной мысли.

"Великолепная идея, мой многоуважаемый собеседник! Где же ты был раньше?!" – с досадой подумал он.

Но в этот момент случилось непоправимое – кого-то дёрнуло задать совершенно дебильный вопрос:

– Гражданин Фуц, а где вы ещё видели людей?

– Ну как где? – Фуц огляделся по сторонам и сделал всеобъятный жест. – Да вот же они!

Полковник Лабусян заморгал, словно ему в глаз что-то попало.

– Это как то есть "вот они"? – переспросил Аш-Камасоц.

– Дык вокруг бегают-бегают! – радостно пояснил придурковатый орк. – Два дня уже. Со мной здоровались. Иногда пиво-пиво давали...

Новость пронеслась по процессии со скоростью взрывной волны. Те, кого она достигала, хватались за оружие, наиболее нервные сразу залегали или отбегали к близлежащим укрытиям. Квадроциклисты спрятались в свои машины и накрепко задраились.

– А что ж ты молчал! – взорвался Эфенселе.

– Дык я говорил-говорил, а меня не слушали...

– Всё из-за тебя, зар-р-раза!!! – прокричала Начальница, отвешивая тумак скулящему Скраагу.

– Когда они успели? – таращил глаза Бальтазар, которого старательно окружали особо мощным кольцом охраны.

– Вот тогда и успели, – раздражённо буркнул Лабусян, снова выхватывая беспроводную трубу. – Обычно мы засекаем, когда они приближаются к возможным точкам проникновения, взрываем там всё нафиг и строим новые шахты в других местах. А тут, ясен хрен, прозевали момент. Когда мы зачесались и герметизироваться начали? Было, было у них время...

– А сейчас они рядом есть? – спросил Аш-Камасоц.

– Конечно! – подтвердил Фуц. – Вон, например, две штуки... Чего? А, удачи!

– Они с тобой разговаривают?!

– Ага. Говорят, раз их наконец-то заметили, пора начинать. Говорят, под ногами не путайся...

– Где они?! Пальцем ткни!

В направлении, коряво указанном Фуцем, обрушился залп.

– Ещё где-нибудь их видишь?

– Здесь больше нет, – оглядевшись, доложил Фуц, откусил ещё один кусок от колбасы и добавил: – Не попали. Надо-надо было правее.

Грянул ещё один залп, чуть правее.

– Поздно-поздно, они уже спрятались.

– Смотри по сторонам в оба, когда увидишь – сразу кричи и кажи пальцем, – распорядился Авакадро.

– А что вы их так не любите? – поинтересовался Фуц. – Они же хорошие. Ходят-ходят, никого не трогают. Штуки всякие расставляют, но так, чтобы никто-никто не споткнулся. Проводки иногда режут-режут – но их и так все режут, в цветмет сдают...

– Не рассуждать! – рявкнул Эфенселе. – Просто указывай, и всё!

Фуц принялся добросовестно вертеть головой по сторонам. Так прошло примерно две минуты, в течение которых тишина нарушалась лишь бряцаньем оружия и лабусяновскими распоряжениями.

– Знать бы, сколько их сюда пролезло, – нервно бормотал полковник.

– А может, нисколько? – с надеждой предположила Начальница. – Может, он дур-р-рака валяет?

Но в этот момент начало разворачиваться то самое действо, которого все опасались.

В отдалении два раза бабахнуло, спровоцировав небольшое землетрясение. Завопили сирены, замерцало и частично погасло освещение. Полковник выронил трубу, и находившиеся поблизости на мгновение услышали голоса с другого конца провода – там в полуистерических интонациях вещали о чертовщине, каскадных неисправностях и утрате связи с постами.

Полковник, перехватывая трубу в подкате, ругался самыми страшными словами, умудряясь при этом раздавать распоряжения.

– Разбиться на группы, держать круговую оборону! Определить сектора огня, простреливать до последнего патрона! Распечатать все линии связи до последнего резерва! Кто у объектов первой и второй степеней? Удерживать любой ценой! Все, кто может – стягиваться к ближайшим складам и схронам! Рассредоточение и отход из Главного Зала по плану "Антидиверс-4"! Поднять спецкорпуса 14, 15 и 16, и вообще всех, кого натаскивали на "слепняк"! Алё?! Алё?!!.. Перекрыть сектора, через пять минут – пустить газы! Как поняли? Повторите! Да, всё правильно! Алё?!!

Ответные хрюканья поступали очень нестабильно, и вскоре Лабусяновская труба заглохла окончательно. Но, судя по тени удовлетворения, промелькнувшего на лице полковника, он успел сказать, что хотел.

– Всем надеть противогазы!

Между тем, события продолжали развиваться. Взрывы, продолжавшие сотрясать потолочный свод, громыхали всё ближе, свет практически полностью потух, сменившись тусклым аварийным освещением. Персонал, население и охрана сектора мелькали в отдалении, подавая признаки жизни и паники – немногочисленные, но обольщаться не стоило: сектор и так был не самый населённый, а в связи с последними событиями – вообще пустынный. Периодически доносилась пальба.

– Господа, порадуйте королевскую особу – скажите, что у вас есть план, – подал голос Бальтазар.

– Выбор небогат – будем распечатывать Пульты Последнего Шанса. Прорываемся по резервному маршруту 14-С... Фуц, чисто?!

– Никого, – подтвердил Фуц, крутившийся с усердием радара.

– Ваше Величество, не высовывайтесь! – потребовал Аш-Камасоц, с подобающей случаю непочтительностью заталкивая короля в круг охраны, и одновременно раздавая распоряжения своим мордоворотам. – Сделать живой щит. Третий – связисты. Вперёд!

Скрааг, насмерть перепуганный и окончательно раздавленный гнётом обстоятельств, являл собой непрерывное воплощение жалкости – бросая по сторонам затравленные взгляды, он то плакал, то смеялся. Когда от его бывшего расстрельного, а нынче просто конвойного взвода отобрали половину и направили на усиление охраны Фуца с королём, дело стало совсем плохо.

– А я? – истерично захлюпал бедняга. – Я – опасный государственный преступник! Мне тоже нужен второй приоритет!

– А ты знаешь коды ручной распечатки секторов? – спросил Аш-Камасоц. – Нет? Тогда и заткнись!

По мере продвижения в сторону более обитаемых мест усиливались и признаки беспорядков. То тут, то там полыхали локальные пожары и искрило оборванными проводами; противопожарная система реагировала на это скучным монотонным душем. Стены украшали вмятины, пробоины и зияющие дыры на местах отвалившихся плиток, кое-где валялись пострадавшие (не исключено, что от беспорядочной стрельбы своих же товарищей). Сзади и спереди иногда перебегали дорогу группы невменяемых граждан, произошло несколько случаев выпрыгивания из окон, а однажды отыскался особо ополоумевший элемент, который засел на верхнем ярусе и с воплями: "Хумансы! Они везде!" – попытался снайперствовать против королевской процессии. Придурка сняли быстро и чётко.

– Все готовы к газовой атаке? – спросил Лабусян, удостоверяясь, что все надели соответствующие устройства. – Держаться ближе к стенам, превентивно простреливать любое пустое пространство! Через каждые 50 метров – сигнал ракетами! Пошевеливайтесь!

Телефонная связь отключилась наглухо, но подобная ситуация была предусмотрена – то с одной, то с другой стороны взметались цветокодовые очереди разноцветных сигнальных ракет, неслись пронзительные трели и ритмы акустического шифра... В руках связистов королевской процессии тоже появились ракетницы, цветные факелы и "пищалки". Мегафонщики добросовестно оставались на своих фланговых позиций, оповещая народ (что, в условиях надетых противогазов, было своего рода искусством) о прохождении ответственной колонны, предупреждая о готовящейся газовой атаке и призывая либо понадёжнее спрятаться и не отсвечивать, либо, если есть оружие, следовать за ними. Предложениям иногда внимали – по дороге к отряду присоединилось несколько отделений охраны, один патруль с машиной и парой мотоциклов, а также около десятка сравнительно вооружённых граждан. Вскоре они дошли до развилки.

– Контрольная точка 11-2-6, – определил полковник, посмотрев на столб с покосившимся электронным таблом. – Разворот направо. Связисты, запросите обстановку в следующем пролёте!

Спереди последовал довольно неопределённый ответ. С одной стороны, посты успешно распределились по участку и полноценно держали площадь под перекрёстным обстрелом, были подняты заграждения, натянуты сети и растяжки, так что, если противник и сумеет прорваться, то, по крайней мере, это не должно будет остаться незамеченным. С другой стороны, отмечались случаи молниеносного разоружения и выхода из строя постов в самых различных точках, поэтому уверенности в отсутствии прорыва всё-таки не имелось. Самое гнусное, как подробнее пояснил один из солдат, охраняющих начало пролёта, заключалось в неопределённости – то ли люди действуют врукопашную, то ли и не думали прорываться, а просто работают из доступных мест стрелковым оружием.

– Мы вынуждены предполагать худшее и работаем по скомпрометированным постам дружественным огнём, – угрюмо сказал боец, – а между тем, вполне может быть, что тратим патроны впустую и списываем в расход парней, которым всего-то и надо, что перебежать в другое укрытие... И даже на слух не постреляешь, вот самая засада! Отстреливают нас, как тарелочки – чтоб им пусто было!

– Дайте нам коридор! Фуц, не спи!

– Не сплю-не сплю. А можно мне эту штуку снять? Кушать-кушать неудобно!

– Нельзя! – Полковник ещё раз нервно посмотрел на часы. – Мля, почему до сих пор не пустили газы?

Выяснилось, что утрачен контроль над системой газопускания и ещё рядом других систем, включая часть ворот. По последним данным, пульты №3 и №8 оказались захвачены противником, но охрана успела вывести аппаратуру из строя; оставалось неясной судьба ещё шести пультов, включая два из числа стратегического резерва.

– Есть коридор! – посигналили спереди. – Быстрее!

Отряд в бодром темпе пересёк пролёт, поливая переднюю полусферу огнём, и уткнулся в ворота сектора. Охрана участка торопливо восстанавливала за ними убранные барьеры и проводила зачисточные стрельбы по пройденным участкам. За время мероприятия грохнул ещё один внушительный взрыв – где-то совсем поблизости.

– В жизни не чувствовал себя дебильнее, – не сдержался кто-то, меняя обойму. Бойцам было психологически тяжело – к пальбе в пустой воздух их не готовили ни морально, ни тактически, приходилось импровизировать, а это не очень-то легко, когда от результатов импровизации так много зависит. Пресловутые спецкорпуса 14, 15 и 16, у которых имелись и наработки, и подходящее вооружение именно на такой маловероятный сценарий, находились далеко, и рассчитвать на их поддержку не приходилось.

– Нам легче, – ободряюще отозвался кто-то, – у нас хоть зрячий есть, подскажет, когда будут с ножом у горла стоять...

Аш-Камасоц, прикрываемый четырьмя автоматчиками, повозился с панелью управления и отбежал обратно.

– Откроется через тридцать секунд, – предупредил он.

– Передний край – готовсь! – командовал полковник с центра. – Левый, правый, задний – залп!

Задняя полусфера отряда огрызнулась в пространство ещё одним профилактическим залпом.

– Такими темпами у нас закончатся патроны раньше, чем доберёмся до ППШ! – досадовал Эфенселе, перезаряжая карабин. – Вот будет интересно!

– Будет ещё интереснее, если люди прорвутся туда первыми, – заметил Аш-Камасоц. – Это будет окончательный финиш.

Ворота начали подниматься неровными рывками, флегматично поскрипывая. Связисты отчаянно насиловали "пищаки" и держали наготове ракетницы с факелами, дожидаясь, когда можно будет присовокупить визуальные сигналы к акустическим.

Ответные сигналы поступали прерывисто, и их содержание было крайне нерадостным: здесь вражеский прорыв уже не вызывал сомнений, и мало того – наиболее логичным путём дальнейшего продвижения противника было аккурат навстречу королевской процессии.

– Броню вперёд! – заорал Лабусян. – Загородить проход! Поставить огненную стену! Все под прикрытие! Быстро, пока не открылось!

Через пару секунд включился и Фуц.

– Бегут! Бегут! – жизнерадостно завопил он, тыча вперёд пальцем. – Целая-целая бригада!

– Я за подкреплениями! – встрепенулась было Начальница, но её нехитрые намерения были разгаданы, и на пути струсившей драконицы моментально выросла пара минотавров с гранатомётами наперевес.

– Стоять! На позицию!!

Жалобно хныча, Начальница улеглась с правого фланга, образовав живую баррикаду. Со Скраагом, которому досталось закрывать левый фланг, обошлись ещё проще – его опрокинули вручную, для надёжности перевязав лапы. Посередине выстроились квадроциклы и мотоциклисты, ощетинившись орудиями.

– Огонь! – рявкнул Лабусян, и в сторону невидимого противника обрушился шквал огня и свинца. Противник не замедлил дать ответ – метрах в двухстах спереди материализовался реактивный снаряд, метко поразивший центральный квадроцикл.

– А, чтоб тебя, паразиты! – взревел Эфенселе, выбираясь из-под заваливших его обломков и оглядываясь. Остатки поражённой машины флегматично полыхали, а пара закопчённых минотавров, пригибаясь и пшикая огнетушителем, торопливо пыталась что-то сделать. Соседним квадроциклам тоже досталось: один опрокинуло набок, а второй развернуло чуть ли не на 180 градусов. Вокруг эпицентра валялись разбросанные взрывом мотоциклы, хлам и тела. Среди всего этого дела наблюдались отдельные признаки жизни.

– Меня ранили! Меня ранили! – неслись безумные визги Начальницы.

– Молчи, дура!! – проорал неопознанный минотавр, подбегая к пытающейся уползти с позиции драконице и тюкая её по лбу обухом топора.

– Где полковник? – крикнул Эфенселе, отступая к ближайшей стене и обстреливая один из уцелевших квадроциклов – один из мотоциклов, упёршийся в машину, начал опрокидываться набок с уж очень подозрительной самостоятельностью. Сзади, скинув придавившее его тело, поднялся Аш-Камасоц.

– Где король?! – присоединился его рёв к кураторскому.

– Король жив! – отозвались от противоположной стены.

– Отводите короля! Отводите короля!!

Группа прикрытия короля, выломав ближайшую дверь, запихнула Его Величество в помещение, завалилась следом и забаррикадировалась. Аш-Камасоц перевёл взгляд на Фуца и обнаружил, что тот стоит неподалёку от правого фланга, совсем один.

– Я тут, друг начальник! – помахал рукой Фуц, приветливо улыбаясь.

– Почему орк без прикрытия?!! – завопил гэбэшник. На его вопль мало кто ответил.

– Куратор, сюда! Все, кто есть – сюда!!

Сняв с ближайшего тела топор и достав свой моргенштерн, Аш-Камасоц распределил их по правой и левой рукам и побежал к уборщику, создавая вокруг себя смертоносно-профилактическую мельницу из обоих орудий.

– Друг начальник, осторожнее-осторожнее – голова закружится... – обеспокоенно предупредил Фуц, и вдруг на полуслове замолчал, оглядываясь. – Ой!..

– Где люди?! – вопил гэбэшник, забирая вправо, чтобы дать пространство подоспевающему сзади Фейерпаусу. – Фуц, где люди?!

– А вот... – сказал Фуц, обводя рукой по сторонам. – Рядом стоят... Ой!..

Минотавры, подбежав, принялись бегать вокруг, ожесточённо рубя воздух. Через пару секунд к ним присоединился ещё один минотавр и Начальница – не пожелав остаться в одиночестве, она очень резво прихромала с позиции и залупила по хумансоопасной площади хвостом, непрерывно при этом вереща.

Фуц еле успевал уворачиваться, чтобы ненароком не попасть под один из манёвров по охране его персоны.

– Не попадаете, – докладывал он. – Не попадаете... Ой! Один... Два... Быстрее-быстрее, други начальники! Я долго не выдержу!

– Что они с тобой делают? – закричал Эфенселе. – Они тебя бьют?

– Хуже-хуже! – Фуц смотрел на одну из своих ладоней, в которой разгорался какой-то блеск, и иногда со зловещим металлическим звоном выпадали на пол сверкающие капли. – Они меня подкупают! Шесть... Восемь... Друг начальник, быстрее спасайте-спасайте! Ещё двадцать две монеты-монеты – и я продамся!

Начальница подключила огнедыхание, но основным эффектом от данной меры стала лишь опалённая нога третьего минотавра и топор Аш-Камасоца, раскалившийся до такой степени, что гэбэшник был вынужден его выпустить.

– Ай-йопс!! Придержи зажигалку, дурное ты животное!!!

На подмогу, опираясь на приклад винтовки и одновременно снимая со штыка напоровшийся мусор, ковылял ещё один минотавр, кто-то – кажется, полковник, всё-таки отыскавшийся – находился то ли слишком далеко, то ли был не в состоянии двигаться, поэтому пытался помогать аккуратным постреливанием вокруг зоны боевых танцев, но целиться ему приходилось слишком далеко, дабы не задеть товарищей, и толку от подобной помощи, скорее всего, не было.

– Почему меня никто не охраняет?!.. – слышался душераздирающий вой Скраага, исполненный животного ужаса. – Почему-у-у меня никто-о-о не охраняе-е-ет?!!..

– Кто-нибудь, пристрелите этого паразита, – прошипел Эфенселе, делая очередной круг.

– Не попадаете! – озабоченно информировал Фуц, зачарованно наблюдая за наполняющими его руку монетками. – Двадцать... Двадцать два... Не попадаете!! Двадцать четыре...

К ним попытался подползти один из огнемётчиков, таща за собой уцелевший инструмент, но на полпути остановился и уткнулся носом в дорожные плиты. Третий минотавр, заметив это, отбежал, отцепил огнемёт и вернулся обратно, оставляя за собой пылающий след. Однако, поскольку приходилось одновременно ещё и отмахиваться от невидимых противников, сей манёвр отобрал у бойца слишком много сил, и его хватило только на воздвижение пламенной стены в пару метров длиной. Потом минотавр оступился, полетел на землю, роняя оружие, но был подхвачен, связан и уведён в направлении занятого хумансами сектора.

– Животное! – потребовал Аш-Камасоц. – Замкнуть огненное кольцо вокруг нас! Моментально!

Начальница добросовестно попыталась выполнить распоряжение, но её дыхание тоже было на исходе, поэтому план не удался.

– Двадцать восемь... – бормотал Фуц. – Двадцать девять... Друг начальник, простите-простите! Я держался, сколько мог!

Увернувшись от очередной серии противохумансных манёвров, он драпанул во вражеский сектор, на ходу напяливая лихую кавалерийскую шапку с красной звездой и распевая гимн, в котором угадывался рефрен: "Слава Великим Драконам!"

– Продажная сволочь! – возопил Эфенселе, вскидывая пистолет и беря удаляющегося Фуца на мушку.

– По ногам! – предупредительно-требовательно крикнул под руку Аш-Камасоц. Но сказалась усталость: оба выстрела не попали ни по ногам продавшегося уборщика, ни по какой бы то ни было иной части тела, а третьего сделать не дали – невидимые противники вырвали у куратора оружие и выкрутили ему руки.

– Йопсус кадавер! – выругался Аш-Камасоц, из последних раз взмахивая топором. Сил держать эту тяжесть больше не было, поэтому он метнул оба орудия и сделал несколько выпадов локтем, рогами и кулаками. Пару раз под удар попалось что-то твёрдое, но податливое. – Вы меня так просто не возьмёте!

У последнего оставшегося соседа по битве дела обстояли неважно – винтовку со штыком уже отобрали, а самого бойца практически обезвредили, но он всё ещё мужественно трепыхался. Через секунду у него вдруг освободилась одна рука – кажется, очередной выстрел полковника всё-таки нашёл свою незримую цель – и минотавр незамедлительно попытался ей пользоваться. Начальница, похоже, окончательно выбыла из борьбы – завывая, она пыталась кататься по панели и давить противника, но некстати и очень неудачно вывихнувшееся крыло категорически мешало подобному трюку, телодвижения драконицы выглядели жалко и нелепо. Вопли Скраага окончательно прекратились – он то ли охрип, то ли впал в ступор.

Аш-Камасоц почувствовал на шее вражеский захват и молниеносно отреагировал, проведя вслепую удачный приём.

– Плохо работаете, господа! Ну-ну-ну, давайте-давайте...

Гэбэшник ещё некоторое время атаковал пространство, пока не осознал, что противодействия больше нет. Озадаченно оглядевшись, он увидел, что второго минотавра тоже оставили в покое.

– Уже всё? – прохрипел тот, падая на четвереньки и шаря вокруг в поисках какого-нибудь предмета, могущего сойти за костыль. – Не верю. Не верю...

В этот момент над их головами снова вспыхнул свет, включились давно заглохшие пожарные сирены, и даже ожили светофоры на перекрёстке. Мегалогово словно внезапно вернулось к жизни.

– Уже всё... – произнёс Аш-Камасоц, неторопливо осматриваясь и опускаясь на землю. – Дальше можно не напрягаться. Сержант, оружие-то положьте. Смысла нет...

Другой минотавр, повертев в руках вытащенный было кинжал, задумчиво уронил его на землю. Гэбэшник с досадой треснул по дорожным плитам кулаком.

– По крайней мере, мы сделали всё, что было в наших силах, – сказал он, глядя на табло, опоясывающее сектор на высоте потолка. Многие сегменты в нём судорожно мерцали, в ряде мест и вовсе оказались выбиты, но сообщение, даваемое по данному оповестительному средству бегущей строкой, всё равно было достаточно легко прочесть. Обычно там были важные объявления, котировки и новости дня, а сейчас – сообщение следующего содержания:

"БРАТЬЯ МЛЕКОПИТАЮЩИЕ! МЕГАЛОГОВО И ВСЕ ЕГО СИСТЕМЫ ПОЛНОСТЬЮ КОНТРОЛИРУЮТСЯ НАШИМИ СИЛАМИ. СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕСПОЛЕЗНО. БРОСАЙТЕ ОРУЖИЕ, ВЫХОДИТЕ НА УЛИЦЫ И ДЕРЖИТЕ РУКИ НА ВИДУ. ЛИЦА, УПОЛНОМОЧЕННЫЕ НА ВЕДЕНИЕ ПЕРЕГОВОРОВ, ДОЛЖНЫ ОБОЗНАЧИТЬ СВОЁ ПРИСУТСТВИЕ И ПРОСЛЕДОВАТЬ В ПОЛНОМ СОСТАВЕ В СЕКТОР. ПРИ УСЛОВИИ ДОБРОВОЛЬНОГО СЛЕДОВАНИЯ НАШИМ УКАЗАНИЯМ ГАРАНТИРУЕТСЯ ОТСУТСТВИЕ РУКОПРИКЛАДСТВА И СВОБОДА ПЕРЕДВИЖЕНИЯ. НЕТ СМЫСЛА ОТКЛАДЫВАТЬ ПЕРЕГОВОРЫ И ЗАТЯГИВАТЬ СЛОЖИВШЕЕСЯ ПОЛОЖЕНИЕ. МЫ НЕ ЖЕЛАЕМ ЗЛА И НЕ ИМЕЕМ К ВАМ ПРЕТЕНЗИЙ, ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ НАШИХ ТРЕБОВАНИЙ ВАМ НЕ ПОНАДОБИТСЯ ИДТИ НИ НА КАКИЕ ЖЕРТВЫ – ПРОСТО СОГЛАСИТЕСЬ С ВЫДАЧЕЙ НАМ ВРЕДИТЕЛЕЙ И ВРАГОВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, КОТОРЫМ ВЫ ДАЛИ ПОЛИТИЧЕСКОЕ УБЕЖИЩЕ. СКОРЕЙШЕЕ УСТАНОВЛЕНИЕ МИРА И ПЕРЕХОД К ОТНОШЕНИЯМ МИРНОГО ВЗАИМОСОТРУДНИЧЕСТВА – В ИНТЕРЕСАХ ОБОИХ НАШИХ НАРОДОВ. КОМАНДИР ОПЕРАЦИИ, УПОЛНОМОЧЕННЫЙ НА ВЕДЕНИЕ ПЕРЕГОВОРОВ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ГЕНШТАБА ВЕЛИКИХ ДРАКОНОВ, ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ ДИВЕРСИОННО-ПАРТИЗАНСКИХ ВОЙСК КРАСНОЙ АРМИИ, С. ГАВРЮКИН."

Начальница выла, стонала, трепыхалась и вырывалась, но её медленно и неотвратимо усмиряли, связывая появляющимися словно ниоткуда стальными тросами. На упаковку Скраага, и так уже связанного, времени тратить не стали, а просто и бесхитростно поволокли за хвост.

– Не отдавайте меня! – душераздирающе голосил экс-ареал-вождь, тщетно пытаясь рыпаться. – Я – подданный короны! Вы должны меня защищать!

– Чего-чего? – переспросил Аш-Камасоц. – Как бы не так, мы больше ничего не должны. Особенно тебе.

Сплюнув вслед утаскиваемому подданному короны, гэбэшник неспешно прошествовал к помещению, где забаррикадировался король с охраной, сообщать трудную новость. Второй минотавр задержался чуть подольше.

– Надо было вас всех раньше сдать! – фыркнул он. – А ещё лучше – вообще не пускать. Столько проблем из-за вас огребли, а вы ещё и вон как нам отплатили! Сволочи!!!

В минутном порыве ярости воин попытался подбежать и попинать дракона копытами, но его аккуратно остановили и вручили записку: "Мужик, не напрягайся, сами разберёмся."

Скрааг сумел перевернуться на пузо, и второй минотавр, случайно встретившись с ним взглядом, отшатнулся – драконьи глаза горели самым форменным безумством.

– Фокусник! – вопил Великий Змий, срываясь только что не на визг. – ФОКУСНИК!!!

– Что, опять не получилось завладеть миром? – спросил сочувственный до издевательства голос.

– Я хочу, чтобы все хумансы умерли!

– А не хотите придумать что-нибудь пооригинальнее?

– Я хочу, чтобы все хумансы ИЗДОХЛИ! – верещал Скрааг, бешено извиваясь и брызжа слюной. – И чтобы все до единого перед смертью пожалели, что связались со мной и моим народом!!

Драконьи рыдания сменились бешеным хохотом.

– Так я и знал, что этот урод не сказал всей правды, – пробормотал Аш-Камасоц, на мгновение отвлёкшись от увещевания засевшего за баррикадой короля. Но – интересное дело! – стоило отвести взгляд от беснующегося экс-ареал-вождя, и он уже забыл, что именно недорассказал этот скверный чешуйчатый тип. Впрочем, не особенно-то и хотелось теперь задумываться над такими вопросами. Скрытный тип скоро получит своё, а на повестке дня стоят куда более важные и актуальные вопросы. Настало время вводить в игру секретные планы на случай капитуляции – у отдела безопасности, разумеется, были припасены и такие...

На этот раз людишек действительно не было. Нигде!

Скрааг пролетел многие километры и многие земли, не встретив ни единого хуманса, ни единого признака их раздражающей жизнедеятельности. Иногда попадались остатки больших городов, пребывавшие в тишине и запустении. Иногда угадывались более мелкие населённые пункты, но распознавать такие места было труднее – их давно отвоевали леса, травы и прочая растительность. Разумная жизнь, однако, не покинула планеты: периодически встречались скопления приземистых хибар и кирпичных сарайчиков, населённые существами, напоминающими поизмельчавших ящеров и волколаков. Быт существ выглядел скромно и неприхотливо, но и не сказать, чтобы совсем уж примитивно. Судя по всему, наряду с простыми инструментами охоты и земледелия, широко использовались и различные артефакты из технического наследия исчезнувшей цивилизации, которые местному населению удалось приспособить под свои нужды. Кое-где тянулись провода, торчали антенны и дымили одинокие заводики. Время от времени внизу обозначивались длинные дороги, по которым неторопливо тащились тарахтящие самобеглые повозки. В остальном природа выглядела девственно и пасторально.

"Приятно знать, что хоть какие-то народы пережили времена безумства хумансов и вступили в эпоху счастья и гармонии..." – подумалось ареал-вождю.

Сделав круг над одной из деревень, он присмотрелся к нынешним обитателям драконьего царства. В деревне, вероятно, был праздничный день: пейзане не особенно суетились, в изобилии гуляли по улицам и прилежащим лесным опушкам, качались в гамаках с качелями и отоваривались на передвижных базарах. Скраагу удалось услышать обрывок диалога, имевшего место между маленьким ящером и присматривающей за ним самкой постарше.

– Мама, я вижу мёртвых людей! – говорил малыш.

А мамаша, тревожно перекрестившись и сплюнув через левое плечо, взяла дитё на руки, вздохнула и потрепала ему гребешок.

– Что ты, сынок! Людей не бывает – это фантастика...

На пролетавшего сверху дракона аборигены пока не обращали внимание – видимо, присутствие в небе величественных крылатых властителей нынче было делом привычным. Других собратьев Скрааг пока не встречал, но это было вполне объяснимо: земля больше не изрезана многочисленными границами, отделяющими одни зоны человеческой алчности от других, больше не торчат на каждом рубеже их хищные башни и противовоздушные батареи, не курсируют злобные истребители и прирученные стервятники, готовые растерзать любой объект, дерзнувший расправить крылья – небо ещё никогда не было таким чистым и приветливым. И как же велико оказалось это небо, когда в нём рассеялись свинцовые тучи ксенофобии и ненависти! От края до края, от горизонта до горизонта простиралась свободная планета, наконец-то избавленная от скверны человечества!

Ареал-вождь никогда не ощущал такой свободы. Она была непривычна, она звала и дразнила, разливаясь пьянящей лёгкостью в каждой клеточке тела – и дракон следовал её зову, летя всё дальше и дальше, насколько хватало силы. Уже сейчас под ним проплывали земли, что даже в самые амбициозные времена клана Дайнблутт считались далёким зарубежьем, запасом на отдалённую перспективу, о котором следует знать, время от времени лениво поглядывая в его сторону, и не более того. И как же смехотворно тесны оказались те древние границы, в которых драконы были вынуждены ютиться по соседним пещерам, какими же ничтожными предстали былые владения в сравнении с необъятным миром, отныне всецело открытым для всех, рождённых летать! Теперь им принадлежало небо надо всей планетой – совершенно понятно, что драконы, разлетевшись в разные стороны света, с удивлением и неутомимым восторгом открывают для себя огромные, великолепные владения.

"Только бы они не успели растащить моё золото!!!" – мелькнула опасливая мысль, но была тотчас же отогнана. Сейчас следует парить в лучах нового солнца и наслаждаться куда более приятными вещами. А золото... Да теперь всё золото мира в их распоряжении!

И было ещё одно обстоятельство, радовавшее Скраага – довольно часто его взору открывались огромные поля обветшавших, заброшенных, но всё ещё отчётливо различимых могил, увенчанных крестами и прочими характерными для хумансов надгробиями. Один раз ареал-вождь уже ошибся, недооценив человеческую живучесть и коварство фокусника (разумеется, он ни на секунду не поверил в туфту о неподконтрольных законах природного равновесия, на которые всё время ссылался подлый полусмертный – разумеется, Додик подстроил всё специально и сознательно!) – но теперь перед глазами существовало наглядное подтверждение того, что на этот раз засранцу сфинтить не удалось.

Да и потом, сердце всегда наполняется радостью, когда видишь ряды мёртвых врагов воочию...

Скрааг присмотрел на окраине одного из таких полей особо вычурную могилку – надгробие её соорудили из какого-то особенного материала и даже снабдили весьма концептуальной статуэткой, а поблизости рос могущественный дуб с мемориальной табличкой, давно покрывшейся пылью и ржавчиной.

"Наверное, кто-нибудь из ихних главарей, – предположил ареал-вождь, устраивая на этом скорбном лежбище небольшой привал. – Какой-нибудь... как их бишь там... Великий Дракон..."

От воспоминания об наименовании хумансовских правителей его передёрнуло – подобное святотатство, пусть и всего лишь мысленно, невозможно пережить без содрогания.

"Подумать только, какой наглостью и беспросветной темнотой мысли надо обладать, чтобы так назвать одного из их мерзкого рода, – кипел возмущением разум повелителя. – Разве достойно называться драконом убогое существо с потными волосатыми ручонками?"

Скрааг потоптался и поворочался, устраиваясь поудобнее.

"Молчишь, смертный? – думал он насмешливо. – То-то же! История всё расставила по своим местам: ты гниёшь в земле, а я лежу на твоей могиле и попираю твои кости!"

Свернув крылья и положив голову на передние лапы, ареал-вождь лениво созерцал трепыхания природы, пока не заметил в некотором отдалении от себя маленького волколачонка в очках. Драконье сердце не могло не дрогнуть при виде подобного несообразия: как же так, в таком раннем возрасте – и очки? Да, если в мире страдают дети – в нём ещё оч-чень многое предстоит исправить...

Притаившись под одним из деревцов небольшой лиственной рощицы, волколачонок с любопытством таращился на Скраага своими блестящими глазками.

– Ты, – обратился к нему Великий Змий, подманивая кончиком хвоста. – Подойди сюда, дитя. Как тебя зовут?

– Сусик, – пропищал пацан, подходя поближе без особых раздумий и колебаний. Ай-яй-яй, какая детская наивность и непосредственность... Побыстрее бы ему объяснили, что перед такими большими и грозными существами, как драконы, надлежить испытывать трепет и осторожность – с таким незамутнённым отношением к миру недалеко и до беды. Хорошо ещё, что от главной беды удалось избавиться...

– Скажи мне, Сусик, какой сейчас год?

Дата, названная пацаном, не ошеломила, но впечатлила. Оказывается, после того памятного дня, когда хумансы коварством и низкой подлостью проникли в Мегалогово минотавров, прошло ни много ни мало – пятьдесят лет.

– Как быстро летит время... – задумчиво проговорил Скрааг. – Скажи мне, Сусик, знаешь ли ты, что случилось полвека тому назад?

– Конечно, знаю, – не растерялся пацан. – Нас даже на истории учить заставляют!

Он присел на камень, скрестив ноги, и выложил на колени внушительный талмуд под лаконичным названием: "История, 5 класс."

– Я про это и почитать могу. Хотите?

– Если тебя не затруднит. – Скрааг с интересом навострил уши.

– В те времена на земле жили люди, – зачитал Сусик, мастерски расставляя интонации и обогащая речь профессиональными ораторскими жестами. – Силой своего разума и трудолюбия они раскрыли многие загадки вселенной, поставили себе на службу могучие силы и построили мощную цивилизацию. Мир дышал наукой и прогрессом. Покорялись силы природы, отступали болезни, всё ближе и ближе становилось Светлое Будущее. Но всячески мешали и вредили людям злобные, коварные и вероломные существа, крылатые рептили, известные также под названием драконов. Не ведая пощады и совести, разоряли они деревни, угоняли скот, разрушали объекты экономики, грабили, насиловали, убивали и насаждали повсюду культ зла и хаоса.

– Плохая книжка! – воскликнул Скрааг, гневно шлёпая хвостом. – Непр-р-равдивая!

В плане действий нарисовался первый вопрос – отыскать негодяя, смеющего до сих пор писать в учебниках наглые и лживые поклёпы на драконов, выяснить его мотивы и провести разъяснительную работу.

– Долго терпели люди соседство злопакостного змейства, – продолжал декламировать ученик пятого класса. – Но вот однажды истощилось терпение человеческое, и пробил час расплаты. Страшен был натиск их войска – несметные рати приспешников не смогли простоять и дня. В страхе бежали драконы на восток, найдя прибежище в логове минотавров. И держалась новая крепость полгода, но всё равно не выдержало. И ворвались люди в последний оплот злопакостных чудовищ, и извлекли драконов на белый свет, и предали их смерти всех до единого...

На Скраага нахлынули воспоминания о том историческом дне, и он смахнул слезу.

– Сорок дней и сорок ночей праздновали люди долгожданную победу. Коптили небо костры, жарящие праздничное мясо, освещали небо торжественные салюты... Но на сорок первый день прошла эйфория от достижения, и задумались люди о том, что же они натворили. И поняли они, что оказались ничем не лучше своих врагов, ибо в запале амбиций своих истребили род древнейших и прекраснейших существ, начинавших свои дни вместе с юностью планеты. И увидели они, что совсем другим стал мир, из неба которого исчезли драконы, ибо не стало романтики и обеднела экологическая система. И узнали они, как ущербна и печальна сделалась земля, лишившаяся хрупкого равновесия добра и зла, ибо со смертью зла и добро всякий смысл. И ужаснулись люди тому, что они сотворили, и плакали сорок дней и сорок ночей, горько сожалея о своём преступлении. Не прошло и года, как все они вымерли от жгучего и непереносимого стыда, а вместе с ними – и многие другие народы, чувствовавшие свою вину за исчезновение крылатого племени. Но перед тем, как покинуть этот мир, сделали люди последний жест почёта, который могли сделать для погубленных драконов – похоронили их с честью и оплакивали до самой своей кончины, пока не покинула последняя капля жизни последнего человека вместе с последней его слезинкой...

– И так свершилось то, чему суждено было случиться! – торжественно произнёс Скрааг, уставившись в пространство. В этот миг он чувствовал себя грозным судиёй, взирающим на мир с высоты последней инстанции исторической истины.

– Без людей и драконов на земле стало совсем уныло и пустынно, – продолжал Сусик, – но остались немногочисленные народы, не чувствовавшие вины и комплексов за драконью погибель. Ибо до самого последнего времени жили они под гнётом алчных чешуйчатых тварей, и не утратили ясного взгляда на реальность. Поистине, злую шутку сыграла с человечеством обретённая им сила, ибо способствовала пробуждению жалости и сомнений в собственной правоте там, где эти чувства были совершенно неуместны...

– Дальше неинтересно, – прервал Скрааг. – Скажи-ка мне вот что, молодой волчонок...

Но довершить свою мысль он не успел – внезапной сиреной возопило чувство несообразности.

– Э, минуточку! Это что получается – драконы тоже умерли?!

– Ага, – кивнул Сусик. – Всех, как есть, под корень извели.

– А я?! – взревел ареал-вождь, вскакивая на лапы и гневно размахивая хвостом.

– А вы тоже умерли, – пояснил пацан с убийственным простодушием. – Вот же ваша могила.

Скрааг сам не понял, как обернулся. Неуловимое мгновение – и он уже стоял мордой к надгробию, в смятении осматривая детали.

Концептуальная статуэтка оказалась ничем иным, как изваянием ареал-вождя собственной персоной, только в уменьшенном масштабе и чуть красивше, чем на самом деле. А чуть ниже едва виднелась надпись, ещё не до конца поборотая временем: "СКРААГ А"НАЛ, ВЕЛИКИЙ ЧЁРНЫЙ ДРАКОН, 15213-Я ЖЕРТВА БЕЗДУМНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖЕСТОКОСТИ. СПИ С МИРОМ И ПРОСТИ, ЕСЛИ СМОЖЕШЬ."

С ареал-вождём случился приступ истерики.

– Этого не может быть! – бился он в немыслимых конвульсиях. – Это бессмысленно! Это провокация! Вот же я, вот! Я мыслю – следовательно, существую! Я жив! Слышишь меня, ты? Маленький лохматый ублюдок, ну-ка быстро подтверди, что я жив!

– Сусик! – послышался строгий и одновременно обеспокоенный голос со стороны рощицы. – Опять с призраками разговариваешь?!

– Нет, мама! – испугался волколачонок, резво отбегая от могилы и делая вид, что смотрит в другую сторону.

Озабоченная волколачиха, подойдя к пацану и уперев лапы в бока, начала ему выговаривать:

– Помнишь, что я обещала, если это ещё раз повторится? Ну-ка пошли к тёте психиатору!

– Я просто книжку читал! – испугался Сусик ещё сильнее. – Честное слово!

– Пошли-пошли! – Волколачиха, взяв верещащее и упирающееся потомство за руку, решительно поволокла прочь. – Сусик, это же серьёзное заболевание, понимаешь ли ты?

К озабоченной мамаше вскоре присоединилась товарка.

– Что, опять рецидив? – поинтересовалась она.

– Опять, – вздохнула мамаша. – Это прямо поветрие какое-то...

– У каждого десятого ребёнка, и даже у некоторых взрослых, – информированным тоном сообщила товарка. – Медики в растерянности.

– А правительство?

– А что правительство? Правительство – как всегда. Молчат и не чешутся, ироды.

– И на что мы платим налоги? – посетовала мамаша.

– И не говори, – поддержала товарка. Таким образом, разговор плавно перетёк на вечную тему.

Скрааг метался вокруг, изрыгал страшные ругательства, махал крыльями.

– Я здесь, глупые самки! Внимайте мне!!

Но волколачихи не обращали на него ни малейшего внимания.

– Вы не смеете игнорировать повелителя! – надсаживался ареал-вождь. – Вы поплатитесь жизнью, бессовестные наглецы!

Но его когти, зубы, могучий хвост и даже яростный пламенный выдох не оказали на жертв ни малейшего эффекта. В страшном отчаянии Скрааг подпрыгнул и плюхнулся оземь прямо на пути ослепших и оглохших существ – но от падения драконьего тела не содрогнулась земля, не пошевелилась ни единая пылинка и не дунуло ни малейшего ветерка, а волколачихи, как ни в чём не бывало, прошли прямо сквозь него, ни на секунду не прерывая разговора.

–...и, раз уж на то пошло, не стоит здесь гулять. Говорят, водятся здесь особенно мерзопакостные призраки, – заинтригованно втолковывала товарка.

– Разве? – удивлялась мамаша.

– Например, Сумасшедший Дракон. Вроде как в той вон могиле похоронен. Рассказывают, что набрасывается на всех, кто его видит – требует признать, что история лжёт, а он, де, самый великий вождь всех времён и народов, и рассказывает, как всё было на самом деле. И может так вещать сутками напролёт. А если вступить в спор или попытаться уйти, не дослушав – говорят, страшно психует.

– А это не опасно?

– Детям с таким лучше не встречаться. Сами-то по себе они не опасны, но детская психика впечатлительна – заслушается, примет слова за чистую монету, а потом на истории рассказывать начнёт. И плакала успеваемость. Твой же в отличники метит, ему это ни к чему, верно?

– Негодяи!.. – рыдал ареал-вождь, злобно рвя и метая вслед удаляющимся волколачихам. Слёзы текли в изобилии, однако земля оставалась сухой. – Вы не можете так со мной поступать! Я не позволю!..

Шум с противоположной стороны отвлёк его внимание: на смену ушедшим подругам и их недолеченному потомству выдвигался новый персонаж. Дракон с удивлением и негодованием признал в нём не кого иного, как Фуца.

За прошедшие годы бывший прислужник сильно постарел, но вместе с тем прибавил степенности и солидности. Вместо дурацкого шаманского одеяния его теперь украшала важная зелёная роба, изрисованная позолоченными рунами, за спиной болталось оружие, инкрустированное драгоценными камнями, а на шее болталась золотая цепочка с небольшим томиком. В руках появился импозантный лорнет, которым Фуц иногда пользовался – останавливаясь возле могил и прикладывая прибор к глазам, он беззвучно шевелил губами, читая таблички. Как выяснилось позднее, у Фуца даже улучшились навыки устной речи. Но не зря говорят, что дурака исправит лишь могила, да и то не всякая. На лице орка по-прежнему сияла неизменная фирменная улыбка, подкупающая непосредственностью и простодушием – разве что слегка прибавлось вставных зубов. Да и лыжи, на которых старикашка уверенно шлындал в летнее время года, вряд ли были надеты по какому-то особо глубокомысленному расчёту великого ума.

– Мерзавец! Предатель!! – накинулся на Фуца Скрааг, но драконьи когти и пламя вновь оказались бессильны, и даже само его присутствие осталось незамеченным.

– Не смей приближаться к моей могиле!..

Но великовозрастный лыжник, судя по всему, пришёл сюда именно за этим. Надпись об 15213-й жертве бездумной человеческой жестокости была прочитана с особым вниманием, а статуэтка удостоилась отдельного рассмотрения.

– Вот вы где, повелитель! – радостно воскликнул Фуц. – Наконец-то я вас нашёл!

В другой его руке красовалось нечто, больше всего похожее на веник. Ареал-вождь не успел моргнуть и глазом, как данный невразумительный предмет был сброшен на могилу.

– Долго вас не навещал, но уж не взыщите. Вот, принёс немного цветочков...

– Идиот! – завопил Скрааг, тщетно пытаясь стукнуть старикашку хвостом. – Я ненавижу цветы!!

– Вы ведь, повелитель, не думайте, что я такой неблагодарный, – говорил Фуц со статуэткой на надгробии, снимая лыжи и усаживаясь поблизости. – Это я просто долго вас искал, а так – с самого первого дня хотел спасибо сказать. Жаль, что с вами так получилось. Надеюсь, вы не в обиде? Знаете, мне ведь те тридцать монеток хорошую сослужили службу. Хватило, чтобы перебраться за океан и обустроиться, а там и дальние родственники нашлись. Серьёзный рыцарский орден оказался, представляете? Взяли меня в ученичество, а там пошло-поехало – постепенно выбился наверх, стал важной персоной... Пару лет назад, представьте себе, в мастера произвели.

Придав своей физиономии оттенок торжественности, он потрогал меч за спиной.

– Да, теперь я важная фигура. Учитель Юда – так меня молодые Жыдаи зовут... – Важная фигура постучала себя по груди, поперхнулась и на пару секунд замолчала. – Но вы, повелитель, не думайте, что я всё забыл! Если б не вы и не ваши дела – кого мне было бы продавать? Так что я вас часто вспоминаю добрым словом. Всё хотел вырваться да навестить, но недосуг было... Вот. Вас, кстати, молодые не уважают. Сволочь, говорят, был твой повелитель, и полная политическая бездарность. А я им – указкой по башке! И говорю: не в политике, неучи, счастье; главное – чтобы хорошие существа вас окружали! Вот. Как считаете?

Скрааг, исступленно рыча, пытался вырвать из земли ненавистный надгробный постамент со статуэткой и обрушить на великовозрастного придурка, но лапы и грудь беспрепятственно проходили сквозь памятник.

– Говорят, кстати, что вас похоронили в стране, где царит вечное лето, – продолжал Фуц, листая книжку с цепочки. Сперва казалось, что он читает, но сие заблеждение вскоре рассеялось: найдя подходящую страничку, учитель выдрал её, покрутил в пальцах и, слазив в карман за пригрошней травы, забил небольшой косячок. – Мне, представьте себе, не верили. Не бывает, говорят, такой страны. Смешной народ. Но я с ними поспорил на червонец, что на вашей могиле лето, даже когда там у нас зима. Специально вышел в путь в январе. Полгода искал, но не напрасно, не напрасно!

Докуривая волшебную сигаретку, он торжествующе огляделся вокруг.

– А что я им говорил? Лето тут, а никакая не зима! Придётся теперь маловерам раскошелиться. Подождите минутку, я щас несколько фоток сделаю – не поверят без них...

Скрааг и сам по себе не смог бы вынести зрелища обкуренного придурка, ползающего вокруг с фотоаппаратом, но стократ хуже было то, что он не мог повлиять на данное безобразие совсем никоим образом. Великий Змий в исступлении колотился головой об землю.

– Идиот! За полгода зима закончилась, орясина пустоголовая!!

Бессловестный аппарат терпеливо сносил мучения, выплёвывал карточки, на большинстве из которых была запечатлена сосредоточенная морда фотографа, и исправно щёлкал затвором – даже тогда, когда фотографии перестали вылетать по причине исчерпания бумаги. Увлёкшийся процессом Фуц заметил это обстоятельство далеко не сразу, а когда заметил, то ещё долго не мог успокоить в себе разгоревшийся азарт.

– Опять мне с вами повезло, повелитель, ну что ты будешь делать. – сказал он, наконец, отдышавшись. – Может, в вас магия такая счастливая?.. О! Повелитель, у меня идея!

Скрааг инстинстивно дёрнулся: идея, пришедшая в голову Фуцу, по определению не могла нести в себе ничего хорошего. Так и произошло.

– Оно ведь получается, что всякий раз, как я нахожусь рядом с вашим телом, мне всегда везёт, понимаете? – излагал свой замысел возбуждённый учитель. – Вот я и подумал: раз такое дело – не откопать ли мне косточку-другую на талисман? Для счастья?

На миг Фуц даже прикрыл глаза и впал в ступор, впечатлённый гениальностью изобретённого им плана.

– Не смей, негодяй! – отчаянно взвыл Скрааг.

– Повелитель, я вас люблю!.. – преданно вскрикнул Фуц и принялся энергично отковыривать могильную плиту, проявляя молодецкую не по годам силушку.

– О ненавистное небо! – проревел ареал-вождь, рухнув на бесплотное пузо и воздев к злому равнодушному небу свои призрачные крылья. – За что?! Почему?!! Как позволило ты мне докатиться до того, что имбецил и предатель разоряет мою могилу, а я даже бессилен этому воспрепятствовать?! О-о-о!!.. Пр-р-роклятый фокусник, я же хотел совсем не этого!..

"Но если я умер, то контракт закончен!" – вдруг ужалила страшная мысль, и внутри Великого Змия всё похолодело.

Послышался гулкий удар, явно не имеющий ничего общего с деятельностью распоясавшегося учителя – во всяком случае, Фуц прекратил свою деятельность и испуганно присел, хватаясь за меч. Земля ощутимо содрогнулась.

– Кто бы ты ни был – покажись! – потребовал орк, воинственно оглядываясь. – Учитель Юда не покупается на дешёвые провокации!

Последовало ещё несколько ударов, один другого сильнее, затем раскололась плита на соседней могиле, и из образовавшейся трещины показалась костлявая рука, крепко сжатая в кулак.

– А-а-а! – завопил Фуц, пятясь назад и осеняя себя патетическим охранным жестом. – Нежить! Нежить пробудилась! Тьфу на тебя, порождение преисподней! Сгинь, пропади, рассыпься, изыди, испарись, самоликвидируйся! Сила Жыдаев хранит меня днём и ночью, защищает ото зла, оберегает от искушения, даёт доблесть в бою и покой во сне, изгоняет мысли недостойные, сторонит соблазнов погибельных!.. Не догонит ног моих волк позорный, не дотянется до души моей ледяная лапа мертвеца загребущего, не отведает крови моей упырь полуночный, не завладеет естеством моим сотона коварный!.. Три древа произрастают на горе зелёной, границе заповедной, одно златое, другое серебряное, а третье оловянное, свежа и живородна сень тех деревьев, могуча преграда из их ветвей, нету пути через неё неупокоенным обитателям далей запретных – во имя трёх древ заклинаю, заклеймляю и изгоняю, их чудотворною силою повелеваю и постановляю, во избавление, спасение и сохранение, свят, свят, свят!..

Бормоча заклинания и отговоры, жестикулируя, рисуя на земле потусторонние символы и разбрасывая различные порошки, учитель доблестного рыцарского ордена довольно быстро уполз из поля зрения, не забыв, впрочем, прихватить с собой лыжи. Не иначе, как сей зимний спортинвертарь закупался на одну из тех самых тридцати монет, и потому был дорог Фуцу, то ли как память, то ли как просто недешёвая в финансовом отношении вещь.

Между тем, костлявая рука пооперировала в районе своего появления, расчищая место; следом появилась вторая, а потом на свет вылезло и всё остальное. По внешнему виду было трудно сказать, кем был обитатель соседней могилы при жизни – кроме скелета с остатками волос и трудноидентифицируемых драных лохмотьев, некогда представлявших собой одежду, от него ничего не сохранилось. Однако жёлтые огоньки, светящиеся в глазницах, показались Скраагу знакомыми, а когда скелет, покопавшись в могиле, достал оттуда замусоленный посох, сомнений больше не осталось.

– Не всё так плохо, – отряхивая с себя пыль, сообщил фокусник (а это, разумеется, был он). – Жизненный путь считается неоконченным до тех пор, пока последняя из молекул, составлявших сердце покойного, не пройдёт полный круг оборота веществ в природе. У вас до этого пока ещё не дошло.

– То есть, я жив? – обрадовался Скрааг.

– С точки зрения здравого смысла – нет, но чисто формально – пока ещё да. Так что у нас с вами осталось специальное последнее желание, и, если хотите, могу вернуть всё, как было.

"Да!!!" – немедленно возопил внутренний голос.

"Нет!!! – тут же перекрикнул его контрголос. – Многоуважаемый Скрааг, в кои-то веки мы, наконец, извели хумансов под корень! После стольких лишений и обманов, хоть какая-то победа осталась за нами – а вы хотите от неё бездарно отказаться?!"

"Мой многоуважаемый собеседник! – умолял внутренний голос. – Если мы скажем "да", то выиграем много больше, чем проиграем! Во-первых, мы снова будем живы. Во-вторых, мы снова будем властвовать над драконами. В-третьих, наше золото вновь будет принадлежать нам, а не каким-нибудь безродным минотаврам! Да, в мире снова появятся хумансы. Но разве не научились мы за свою долгую жизнь терпеть их присутствие, как неизбежное зло? И разве не сможем мы в будущем придумать иного способа, чтобы их извести?.."

"А вы уверены, что сможем? – усомнился внутренний голос. – И потом, уважаемый Скрааг, не забывайте – за контракт положена какая-то неизвестная нам плата!"

"Но в чём смысл от нашей победы, если не осталось драконов, которые могли бы вкусить её плоды?"

"А нас, многоуважаемый собеседник, недостаточно? Хоть бытие наше нынче и безрадостно, но протянули же мы эти страшные первые минуты – значит, как-нибудь протянем и дальше. Драконий дух крепок! Пока мы способны радоваться избавлению от хотя бы одного врага, наша жизнь не была прожита впустую!"

Проведя несколько минут в нешуточной внутренней борьбе, ареал-вождь высказал своё решение:

– НЕТ!!!

Додик наколдовал впереди себя зеркальную плоскость и с её помощью неторопливо приводил в порядок условную причёску.

– Не буду считать это окончательным отказом, – сказал он. – До момента вашей полноценной смерти ещё двадцать минут – вдруг передумаете.

Слово "полноценная смерть" Скраагу не понравилось.

– А что потом?

– Потом... – Додик пожал плечами. – Ну, потом вам всяко будет больше не до проблем мира сего. Распределение – довольно хлопотное мероприятие.

– Что за распределение?

– Распределение упокоившихся душ – в данном случае, вашей, – пояснил Додик, поочерёдно тыкая пальцем то вверх, то вниз. – Будут решать, куда вас направить по итогам земной жизнедеятельности – вон туда или вот туда.

Задрав голову, ареал-вождь увидел огромный мир, купающийся в лучах божественного света. Удивительная обитель простиралась в бесконечной вышине, дальше самой далёкой звезды, но, несмотря на расстояние, Скрааг без труда видел, что её населяет множество обитателей самых разных рас, цветов и размеров. Отдельные индивидуумы даже поддавались рассмотрению в мельчайших подробностях, стоило лишь приглядеться. Все без исключения граждане обители были счастливы и светились безграничной, беззаветной и многогранной любовью ко всему сущему. Некоторые из них оказались знакомы ареал-вождю – но почему-то, в основном, знакомством нехорошего свойства.

Драконов среди населения божественного мира наблюдалось довольно-таки мало, и никого из них Скрааг не знал. Впрочем, нет, одного всё-таки знал... Цирюльник успел поднабрать мышц на свои тощие кости, а на его голове появилась белоснежная чалма, но не узнать данную личность было невозможно. Судя по всему, несчастный доходяга, успевший за свою жизнь побывать беженцем, носовым платком, пинательным мячиком и сейфом, наконец-то обрёл достойное вознаграждение за свои многострадения. В данный момент сидел на коврике перед входом в роскошный шатёр, и курил огромный кальян. Рядом стоял стол, ломящийся от всевозможных ближневосточных яств, а в очередь к шатру выстроилось 70 девственных дракониц, преданно глядя на своего мужчину и ожидая его повеления.

Увидев, что его заметили, цирюльник оторвался от кальяна и приветливо помахал Скраагу лапкой.

– Давайте к нам, о великий! Тут хорошо!.. – На мгновение он приумолк, и на худощавой мордочке появился отпечаток лёгкой печали. – Только начальство говорит, вас могут не пустить. Говорят, нагрешили вы много...

Самой ближней к этому грешному миру частью обители являлись сияющие ворота, у которых тусовалась небольшая группа хумансоподобных ангелов с крылышками. Существа эти, сложив руки, смотрели на Скраага, и физиономии их выражали исключительное осуждение.

Повинуясь внутреннему наитию, ареал-вождь глянул вниз и разглядел там, на столь же бесконечном отдалении, несколько другой мир. Там всё неспешно переливалось багрово-красными тонами, текли реки из субстанции, подозрительно напоминающей кровь, лаяли злобные трёхголовые церберы и полыхали огни, над некоторыми из коих кипели котлы с угрюмым маслом. Из котлов, огней, кровавых рек и церберских пастей периодически высовывались и вопили замусоленные личности, относительно которых трудно было разглядеть что-либо определённое, но совершенно отчётливо бросалась в глаза исключительная их порочность. По всему этому хозяйству деловито сновали бригады чертей, поддерживая жар под кострами и нечистотность рек, а также тыкая особо зарвавшихся грешников вилами и загоняя обратно в положенные места.

– Это неправда! – взревел разгневанный ареал-вождь. – Боги, черти, рай и ад – смехотворные верования низших существ! Души не существует!

– В чём-то вы правы, – согласился Додик, убирая зеркальную плоскость и приступая к смахиванию с посоха налепившегося за долгие годы мусора. – После вас настолько хиловатая субстанция осталось, что душой-то и не назовёшь – так, душонка...

– На себя посмотри! – огрызнулся Скрааг, развернулся к ангелам и возобновил свою тираду. – Один только разум мог бы называться богом, если бы он им был! А вас – нет! Вы – обман зрения! Вы – фикция, сочинённая слабым разом убогих людишек для защиты себя от страха смерти!

Ангелочки согласно кивали, дописывая и подшивая какие-то листки к папке с надписью: "Дело №..." Папка и без того ужасала своей толщиной.

– Это похвально, что вы так тверды в своём неверии, – сказал Додик, достав откуда-то карманные часы. – Но видите ли, в чём дело – они там в себя очень даже верят, и народа там количественно больше. Поэтому, согласно законов ближней метафизической реальности, ваше мнение считается несущественным.

Скривившись, Скрааг вновь посмотрел на адские печи. Черти тоже посмотрели на него – в их взглядах сквозила измождённость работой, отягощённая мыслями вроде: "От блин, ещё один атеист. Там что, совсем на небе рехнулись, вконец нас заэксплуатировать хотят?"

– В общем, минут пятнадцать у вас ещё есть, – сообщил Додик. – Смотрите, если надумаете-таки вернуть всё назад – я всегда наготове.

Перехватив посох поудобнее, он направился по каким-то своим делам.

На сердце (или на чём там, что вместо у него у бесплотного призрака?) стало исключительно скверно. Словно для того, чтобы ещё больше поглумиться над его бедой, небо подёрнулось тучами, стал накрапывать промозглый дождик, а из очередной могилы воспарили три бардообразных привиденьица с потусторонними гитарами. Песнь их была в точности под стать настроению дня:

The filth, the greed, immoral needs,

The shameless urge of consumption;

A lustful motive against a fool

One's will by force to be ruled.

Impulse to destroy

This anti matter,

Contaminated with promise of belief.

This catalyst,

A tour de force,

A smut peddler with no redemption;

Immortal and unclean,

Infected and obscene,

Ill-defined objection.

Swimming

In a world of

Creeps...

Vengeance is mine now! (***)

Над ними всплывали призрачные буквы, давая синхронный перевод с эльдарского языка, столь же надёжно мёртвого, как и сами исполнители:

"Ну вот и подошёл к концу твой путь, ящер. И с чем же ты к нему подошёл, какими историческими делами прославился в истории? Бездарно угробился сам и уморил целые народы, потому что не мог обуздать своей неуёмной жадности, глупости и беспринципной самовлюблённости. "Я всем покажу!" – грозился ты, но в итоге показал лишь собственную голую задницу. Естественно, сего грозного оружия никто не испугался. А вот вонь, разошедшаяся от него по этому миру, ещё долго будет тут стоять, отравляя кислород. И в чём же теперь, спрашивается, сила? А, драконишко? Ждёт, ждёт тебя неминуемое справедливое отмщение!"

"А хумансы-то, гады, в раю..." – горько подумалось ареал-вождю. Мелькнула слабая надежда, что мерзкому фокуснику хотя бы досадит новый непрезентабельный имидж, но она определённо не оправдывалась – Додик, похоже, не очень-то комплексовал по поводу своей невыигрышной мертвецкой наружности.

Скрааг встал на все четыре лапы и встряхнулся.

"Ну что, мой многоуважаемый собеседник, расклад меняется. Мы рассчитывали, что избвление мира от хумансов скомпенсирует выдворение нас из мира живых. Но скомпенсирует ли оно ещё и вечные муки в адском пламени?"

– Я буду отмаливать ваши грехи! – заверил цирюльник. – Я уже давно их отмаливаю! Ваш клан, о великий, был так добр к несчастному цирюльнику – ваши души заслуживают лучшей участи!

Сие заявление ареал-вождя нисколечко не обнадёжило. Даже если предположить, что обещанные старания увенчаются успехом – сам Скрааг ни за что не унизится до того, чтобы принимать подачку из лапок этого гротескного существа с кальяном. Тем более, если суть подачки состоит в том, что его, Великого Змия, снисходительно пустят (!) на порог райских кущ, где заправляют хумансовидные (!!) ангелочки, и самое-то главное – кто разрешит? какой-нибудь такой же хумансоидный божок (!!!) ? Нет! Ни под каким видом!

"Лучше я буду тер-р-рпеть стр-р-радания в огне – стихии, достойной драконов – чем тешить издевательское всепрощенчество этой погани! – твёрдо решил ареал-вождь. – Вы не сломите мой гордый крылатый дух!"

– Слышите, ангелочки? – рыкнул он, задирая хвост и делая прочие всевозможные оскорбительные жесты в сторону рая. – Меня будет развлекать ваше разочарование!

Старательно отворачиваясь от злопакостной небесной обители, Великий Змий начал морально подготавливаться, созерцая картины преисподней. Ужасающие вопли боли и страданий посеяли в нём отчаянное малодушие, но Скрааг усилием воли подавил в себе это недостойное чувство. "Чего бояться уже мёртвому дракону?" – резонно рассудил он...

Между тем, один из грешников умудрился вывернуться из-под бдительного присмотра чертей и неконтролируемо бегал по аду, завывая, подпрыгивая и поминутно хватаясь за дымящийся зад. Черти, угрюмо матерясь, организовали тактическую группу и пытались изловить беглеца, но тот, ловко уворачиваясь, продолжал поддерживать в аду непорядок, и при этом зачем-то всё время показывал Скраагу бумажку с надписью: "E=mc^2".

Ареал-вождь не сразу понял, что сообщение предназначено именно ему, и даже после этого ситуация не прояснилась: смысл послания, коий неизвестный грешник тщился донести до драконьего внимания, по-прежнему оставался туманным.

– Скажи словами, убогое существо! – потребовал он.

Грешник сделал жест, исполненный досады, и выкинул бумажку в сторону. Скрааг с удивлением признал в замученном создании научного сотрудника Хморка.

– Хморк пытается сказать повелителю, что всё относительно! – сложив ладони рупором и перекрикивая рёв адских бездн, завопил научный сотрудник. – То, что является раем для одних, может быть адом для других! Не факт, что вы попадёте именно сюда, повелитель, совсем не факт!

Озадаченно лупая глазами, Скрааг долго вникал в смысл изречённого Хморком. Информация была дюже мудрена, и к разгадке её не имелось никаких зацепок... но тут взгляд ареал-вождя, влекомый каким-то наитием, вновь устремился к шатру цирюльника, а точнее, к очереди драконьих девственниц, выстроившихся возле него.

Взгляды красавиц, направленные на обладателя чалмы и кальяна, оказались отнюдь не исполненными томной страсти, как того логично было бы ожидать – в них сквозила безграничная и мучительная обречённость невольниц, которые делают нечто глубоко противное своим внутренним убеждениям, но не в силах ничего поделать, поскольку не властны ни над единым своим вздохом и телодвижением... Скрааг начинал понемногу узнавать отдельных самок. Вон Первая Боевая Подруга, она же Начальница, вон давно почившая в бозе Вторая, вон ещё кто-то знакомый... Немудрено, что он не сразу их признал: тут и эти дурацкие паранджи на мордах, и... да и вообще – кому, как не Скраагу, доподлинно знать, каким из женщин его клана меньше всего идёт имидж девственниц!..

Цирюльник оторвался от кальяна и поднёс к уху сотовый телефон.

– Ничтожный желает вам доброго дня и слушает... Да... Да-да... Разумеется... Конечно... Да. Вам тоже...

Телефон отправился обратно в то место, откуда был вытащен, а цирюльник, сняв чалму, подошёл к первой в очереди девственнице (каковой на данный момент оказалась Первая Боевая Подруга) и взял её под лапу.

– Пришла разнарядка в 30 сеансов. – Он виновато вхдохнул. – И так стараюсь затягивать с этим делом, как только могу. Будь на то воля ничтожного цирюльника – я бы вообще... Но начальство наседает. Говорят, грешникам должно воздаваться за грехи их...

Девственница взвизгнула и попыталась вырваться, но откуда-то из глубины рая в неё стрельнуло сиреневым лучом, и Первая Боевая Подруга покорно направилась в шатёр, исполняя по дороге экзотические ближневосточные танцы. Лишь затравленно бегающие глаза свидетельствовали о том, что внутри её ждёт не миллион страстных наслаждений, а ужасная, унизительная и неотвратимая повинность...

"Значит, это и есть ад для дракониц?" – смятённо подумал Скрааг. Один из ангелов, нахмурив брови, утвердительно кивнул, а другие устремили на ареал-вождя обвиняющие персты.

"Что же ждёт меня?" – в ужасе затрепетали мысли Великого Змия, а его взгляд вновь метнулся к райским девам, ожидающим своей очереди на оприходование цирюльником. Всё больше и больше подробностей открывались при внимательном рассмотрении. Становилось ясно, что в девственниц переквалифицированы не только самки клана Дайнблутт, но и некоторые самцы...

Ангелочки в предвкушении потирали руки, и ухмылки на их лицах были самые что ни на есть препаскуднейшие.

– ФОКУСНИК!!! – взметнулся из глубины его существа вопль, пронизанный бездонным вселенским отчаянием.

Додик объявился едва ли не раньше, чем ареал-вождь издал сей обречённый крик души. Конечно же, он всё знал, мерзавец. Он с самого начала всё знал...

– Передумали? Правильно. Лучше сейчас, чем за полминуты до истечения срока – так я мог бы и не успеть.

– Презренный кровопийца! – разорялся Скрааг, в исступлении лупя по земле крыльями, скребя когтями и выплёвывая огненные струи. – Ты всё подстроил! Ты извратил все мои желания! Ты – грязный, бессовестный ублюдок, достойный своего смертного папаши!

– Знаете, был в моей практике такой случай, – продолжал фокусник с убийственно лекторским видом, словно бы и не слышал поносительств. – Один клиент умудрился дотянуть аж до того момента, когда его уже волокли на распределение. Вот это была, скажу я вам, интрига! До самой последней секунды было неясно, выкрутится ли он или же всё-таки встрянет окончательно... Но, разумеется, далеко не все мои контракты заканчивались на столь трагической ноте. Обычно последнее желание успевали загадать при жизни и в относительно добром здравии. Вообще, скажу честно – чтобы дошло то такого, как у вас, нужно очень хорошо постараться. Желание должно обладать исключительной злобой и деструктивностью – тогда и ответ мировых равновесных сил будет соответствующе адекватным...

– ЗАТКНИ СВОЮ МЕРЗКУЮ ЛЖИВУЮ ПАСТЬ! ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО НУЖНО ДЕЛАТЬ!!!

– Разумеется, знаю, – согласился Додик. – Но – чисто традиции ради – может, выскажете последнее желание словами? Или хотя бы "пожалуйста" скажете? Вы ведь, кстати, так ни разу его и не сказали – а ведь элементарнейшее правило вежливости...

– Что ещё мне надо сделать, чтобы утолить твою ненасытную утробу, алчущую лицезреть мучения дракона?! – рыдал Великий Змий, лёжа на спине и суча задними лапами.

– Перевоспитывать вас, по-видимому, поздно, – вздохнул Додик. – Но вы ведь точно уверены, что согласны загадать последнее желание?

– Да! – истошно выкрикнул Скрааг, колотясь и кочевряжась в невыразимых душевных конвульсиях. – ДА!!! Да. Да. Да. Да. Да-а-а-а-а-а-а!..

Первая радостная молния, полыхнувшая в мозгу ареал-вождя – снова жив!!! Могучее драконье тело вновь отбрасывало на камни величественную тень, когти вновь встречали сопротивление земли, и даже запах – свой собственный запах, от которого за время пребывания в призраках он успел отвыкнуть – ударил в ноздри ароматом сладчайшего нектара.

– Да! Да! Да! Да! Да! – без конца повторял Скрааг, срываясь на истерический смех. Он целовал свои лапы и хвост, перебирал драгоценные чешуйки, грыз зубами землю, с наслаждением вдыхал воздух, а потом щурил глаза, вновь видевшие слепящий солнечный свет, и с торжествующим благоговением наблюдал, как его смертоносное пламя поджаривает пачку неосторожных пташек, дерзнувших пролететь поблизости. И даже под хвостом ещё посвербливало, напоминая об недавно извлечённых гаврюкинских стрелах...

– Да! – вострубил он, и с удовлетворением отметил, как содрогнулись от повелительского голоса горы и долины. – Я СНОВА ЖИВ!

Когда закончилась эйфория по поводу возвращения в мир живых, пришло воспоминание о том, что он – вновь могучий ареал-вождь, которому беспрекословно повинуются драконы и Армия Тьмы. Встрепенулись и побежали длинным перечнем воспоминания о намеченных расправах и отмщениях, дождавшиеся, наконец, своего часа.

– Боевая Подруга! – грозно рявкнул Великий Змий. – Где моя Боевая Подр-р-руга?!!

И они – обе, живые и здоровые – стремглав примчались на зов. Причём у Первой вновь были на месте все оба глаза.

– Повелитель, мы здесь!

– Повелитель, вы звали?

Издав оглушительный рёв, Скрааг набросился на дракониц с огнём и побоями.

– Бессовестные, лицемерные хрычовки! Вот, значит, каково оказалось истинное лицо распутниц, притворявшихся моими верными Подругами! По страстным ночам бормочете вы в уши мои слова ласки и преданности, а сами за моей спиной брезгливо сплёвываете и утираете яд с ваших лживых губ, дожидаясь, когда можно будет перешагнуть через очередное тело на пути вашего властолюбия! Со сколькими самцами изменили вы мне, пока я не видел? Скольких вы втайне подзуживали погубить меня, предлагая себя призом убийце?!

Растерянные, ничего не понимающие и насмерть перепуганные Боевые Подруги метались по площадке, пытаясь увернуться или хотя бы защититься от повелительского гнева.

– Повелитель, за что?!

– Повелитель, не бейте нас!

– Повелитель, чем мы вас прогневили?

– Повелитель, мы всё отработаем!!!

– Не бывать недостойным ящерицам моими кор-р-ролевами! – рычал Скрааг, загнав Подруг в угол и нависнув над ними, с грозно расправленными крыльями. – Нет места моим наследникам под сердцами, не ведающими любви ко мне, но знающими лишь чёрный карьеризм и низкое ковар-р-рство!

Заслоняясь крыльями и частично друг другом, бедные Подруги истекали слезами и обречённо визжали.

К счастью, в этот момент на звуки готовящейся расправы выбежала другая примечательная личность.

– Повелитель-повелитель? – спросила она, как всегда, готовая служить и выполнять.

Уже было настроившийся на душегубство ареал-вождь дёрнулся от звука сего голоса, словно от прямого попадания молнии. Скорость, с которой он развернулся в сторону примечательной личности, была поистине сверхъестетвенной, а морда Великого Змия расплылась в столь хищной улыбке, что иное слабонервное существо испустило бы дух от одного только драконьего мордовыражения.

– Фу-у-уц!.. – протянул Скрааг, едва не срываясь на смех и рыдания одновременно. – Дорогой ты наш придворный паяц!.. Безродный двудушник, что жрёт наши харчи на правах дурачка и верного лакея, а сам в это время держит в кармане фигу и только и ждёт удобного случая, чтобы сдать приютивший его клан первому, кто отвалит кусок пожирнее! Пр-р-родажная ты тварь!!!

– Караул! Караул! Помогите! – завопил Фуц, драпая со всех ног и уворачиваясь от летящих вслед ему огненных шаров. – Повелитель сошёл с ума! Повелитель сошёл-сошёл с ума!!

Примерно аналогичного содержания были вопли Боевых Подруг, которые, воспользовавшись моментом, удирали по воздуху.

– Как я был слеп, окр-р-ружив себя столь подлыми существами и столь многое им довер-р-рив!!! – грохотал Скрааг, поднявшись на задние лапы, лупя по земле хвостом и изрыгая один сноп пламени за другим. – Но теперь всё будет по др-р-ругому! Слышите, изменники и заговор-р-рщики? Повелитель пр-р-розрел! ВСЕ БУДУТ НАКАЗАНЫ!!!

Чем больше он неистовствовал, тем сильнее разгоралось внутри какое-то странное чувство. Не прошло и двух минут, как оно уравнялось по силе с гневом, заставив ареал-вождя озадаченно замолкнуть, а вскоре завладело им окончательно. Великий Змий, повергнутый в безграничное удивление, зачарованно ощущал потоки огромных энергий, протекавших через его тело, вслушивался в необъятные знания, циркулирующие через его мозг, и даже на мгновение утратил чувство времени... Но какая разница? Он теперь мог повелевать этим временем, даже не шевеля ни единым пальцем. Он мог простым движением своей воли гасить и зажигать солнца, создавать и уничтожать миры, менять законы вселенной и порядок вещей в миллионах реальностей... Это было Всемогущество. Невероятное, абсолютное Всемогущество, навалившееся внезапно и неожиданно, повергающее в глубокий созерцательный ступор, когда все чувства и мысли, обуревавшие до этого момента, вдруг оказываются неважными и незначительными, и ошеломлённый разум отрешённо воспринимает доставшийся ему дар, балансируя между экстазом и неверием.

– Я всё могу... – повторял Скрааг, глядя широко раскрытыми глазами на разверзшийся перед ним калейдоскоп возможностей. – Я властен над пространством и историей... Я способен обращать в пыль и воздымать из небытия... Я знаю кун-фу, наконец!.. Вот она, сила... Вот оно, драконье могущество... Вот тот дар, который я искал...

Но почему так мерзко хихикает фокусник?

– Итак, моя часть контракта выполнена, – бесцеремонно вклинился в созерцание бюрократический голос Додика. – Теперь поговорим о том, что требуется от вас... Плата по контракту, как я уже говорил, зависит от конкретного джинна. Некоторые берут за правило, что по исполнении всех желаний открываются врата в миры, откуда ожидают спасения их сородичи. Другие получают свободу, власть над царствами и огромадные контрибуции. И тому подобные эпические награды... Но не волнуйтесь. Та плата, которую со своих клиентов требую я, скромна и совершенно необременительна.

– Плата? – беззвучно усмехнулся Великий Змий беззвучно. – Мерзкий получеловечишко, я могу уничтожить тебя одной-единственной мыслью...

– Смысл заключается в следующем – в обмен на три с половиной желания, которые я исполняю для клиента, от него взамен требуется...

Он даже не посчитал нужным поворачивать глаз в сторону надоедливого фокусника. Зачем? И такого-то усилия жалко на глупое существо, до сих пор не понявшее, что теперь тут новый хозяин. Можно подумать, Великая Сила снизошла на достойнейшего дракона для того, чтобы...

–...исполнить одно моё. Необходимой для этого силой клиент наделяется.

– Исполнить твоё желание?! – Скрааг вскипел до самых глубин души от такой беспардонной наглости и самоуверенности. – Да я тебя... Да я... я... эээ... Э!.. Э!!!..

Как-то само собой пришло ненавязчивое осознание ужасающегося факта: всей этой безграничной силой разрешено воспользоваться только один раз, и только для того, чтобы исполнить желание ехидного Додика. И было ещё кое-что, заключавшееся в другом, не менее ужасающем факте: исполнение обязательно, абсолютно независимо от хотения самого Скраага.

А Великий Змий совершенно точно был уверен, что исполнять загаданного Додиком ему не захочется.

Потому что он уже знал, в чём состоит замысел фокусника.

И он уже его исполнял...

– НЕ-Е-Е-ЕТ!

Исполненный ужаса, Скрааг оглянулся на родовые пики, до последнего мгновения надеясь, что с ним играет шутку воображение, переутомлённое последними событиями. Но увы!.. Лишним подтверждением тому, что происходящее – отнюдь не заскок праздного ума, служили прочие драконы. Высыпав из пещер и задрав головы, подданные ареал-вождя с немым отчаянием провожали взглядами блестящие вереницы, медленно поднимавшиеся из подгорной тьмы.

Золотые монеты, огромные рубины, чистейшие бриллианты. Несметные сокровища, накопленные непосильным промыслом многих поколений клана Дайнблутт, издревле служившие предметом гордости перед менее полноценными драконами. Все, все до единого драгоценные предметы, один за другим, в неумолимой очерёдности покидали свои вековые лежбища, поднимались в воздух, неспешно покидая драконьи сокровищницы, вылетали наружу и медленно, но целеустремлённо уплывали вдаль, прощально покачиваясь в воздухе...

Были там и предметы из личного фамильного богатства самогО Великого Змия...

До тех самых пор, пока дайнблуттовские закрома не иссякнут до последней копейки, суждено тянуться и тянуться этим змейкам, глумливо переливаясь на солнце дразнящим золотисто-самоцветным сиянием...

– Нет!.. Нет!!.. Нет!!!.. – вскрикивал Скрааг, бросаясь наперерез потокам уплывающих сокровищ. Он пытался хватать их зубами, ловить лапами, накрывать и придавливать туловищем, но тщетно: монетки вырывались из малейших щелей, просачивались между когтями и выскальзывали из-под чешуек, возвращались в строй и продолжали вместе с ним своё невозмутимое, неумолимое продвижение.

Скрючившись на земле, ареал-вождь повернул свою заплаканную морду к подданным и простёр к ним лапы в беззвучной мольбе. Но подданные, всегда готовые броситься на помощь по первому его слову, на этот раз не заметили отчаянного жеста своего повелителя – слишком всепоглощающим оказалось общие горем. Они не плакали, не причитали, не издавали дурных возгласов – в самом деле, кому бы сейчас стало легче, начни он бесноваться и качать права? Вместо этого драконы один за другим беззвучно опускались на колени, роняли головы наземь и прикрывали крыльями глаза, чтобы не видеть беспрецедентного позора своего племени.

– Итак, наш контракт закончен, – послышался торжественный до издевательства голос Додика. – Разрешите поздравить вас и себя с этим знаменательным событием. Этот момент, радостный или не очень, принято как-нибудь отмечать и толкать по его поводу какие-то речи. Позвольте немного статистики. От первого до последнего желания вы продержались восемьдесят четыре часа, тринадцать минут и две секунды личного времени. Историческое время, охваченное вашими амбициями, составило семьдесят четыре года, пять месяцев, восемь дней, одиннадцать часов, восемнадцать минут и тридцать одну секунду. Не знаю, расстроитесь ли вы, узнав, что это очень средние показатели. Но, как бы то ни было, счастье не в статистике. Каждый контракт неповторимо уникален, и всякий раз плодотворное взаимосотрудничество с клиентом способствует обоюдному обогащению наших внутренних миров. Работать с вами, как и обычно, мне было непросто, но познавательно и даже в чём-то приятно, поэтому позвольте под занавес нашего совместного предприятия вынести вам мою дежурную благодарность.

– Мерзавец!!.. – вопил Скрааг, прыгая вокруг, вертя головой и пытаясь найти подлого получеловечишку, но тот неумолимо ускользал из поля зрения. – Вероломный, ублюдочный недоносок!!!..

– По традиции, в заключение клиент говорит несколько слов о впечатлениях, оставшихся от нашей с ним совместной работы. Например, послушайте, что говорили ваши предшественники.

Послышался щелчок магнитофонной кнопки, и, сменяя друг друга, зазвучали отзывы клиентов фокусника. Голоса различались по тембру, акценту и дикции, но все их объединял общий настрой и эмоциональный окрас:

– Ты обманул меня, проклятый маг!!!

– Негламурный урод!..

– Животное! Как ты мог так со мной поступить?!..

– ААААА!!!

– Я тебе этого так не оставлю!

– Чтоб тебе всего того же и туда же!..

– Не прощу! Не прощу!!

– Ты гад и дегенерат!!

– Ну ты и каз-зёл...

Снова щёлкнула кнопка, и голос Додика, исполненный помпезной патетики, дрогнув, якобы от наплыва чувств, на чётко выверенном слоге, предложил:

– Скажите и вы что-нибудь для истории.

– СВОЛО-О-О-О-ОЧЬ!!!.. – проревел ареал-вождь, как следует подпрыгивая и грохаясь об землю. Он хотел только одного – понадёжнее убиться, чтобы не видеть этого кошмара. Но проклятая злая судьба отказала ему и в этой милости, подарив лишь болезненный ушиб участков тела, прилежащих к брюху.

Кто-то осторожно потрогал его за крыло – это оказался цирюльник. Мордочка доходяги была печальна, как никогда раньше.

– О великий, я же вас предупреждал с самого начала... – всхлипнул он. – Ну зачем вы меня не послушали?..

Скрааг пытался пошевелиться – тело и душа огрызнулись всплеском боли, несовместимой с бытовыми усилиями. Ареал-вождь беспомощно захныкал.

– Сырульник! Скажи хоть что-нибудь, дабы утешить моё страдание!..

Цирюльник беспомощно потупился.

– Я бы мог сказать, что, пройдя через это ужасное злоключение, мы всё-таки получили один бесценный дар – получили предупреждение. Но вряд ли вас это утешит...

– Какое ещё, к хумансам, предупреждение?!

– О великий, во всех тех напастях, что остались в нашей с вами памяти, нет ничего сверхъестественного. Джинн просто показал, что может случиться, если мы, драконы, не обуздаем своего высокомерия к окружающим нас существам... Даже к людям, о повелитель! Если мы не научимся понимать и уважать другие народы, не перестанем их обирать и унижать, не слыша ничего, кроме собственного стяжательства, отчего-то почитаемого нами за доблесть и родовое право, если не научимся ценить лояльность наших слуг, а не считать её врождённым долгом непохожих на нас существ, история может повториться вновь, безо всякого джинна...

Скрааг, мучительно взвыв, перевернулся на спину и убито уставился вслед улетающим сокровищам.

Всё дальше и дальше поднимались цепочки монет и побрякушек, радостно сверкая в лучах солнечного дня – почти что сказочные золотые змеи; для полноты картины не хватало только дрессировщика с дудочкой. И Великий Змий знал, куда летят сокровища его народа. Почти наяву замечал он, как оседают богатства в руках изумлённых людей, чьи предки (а то и они сами) были когда-то ограблены драконами. Почти наяву смотрел, как оживает хозяйство полумёртвых городов и деревень, иссушенных долголетними поборами драконов, алкавших нового золота. Почти наяву видел семьи, которые впервые в жизни могли позволить себе достойно встретить праздник, видел лица хумансовских детей, ещё более омерзительные из-за царивших на них улыбок и счастья...

– ФОКУСНИК!!! – надрывался Великий Змий, чёрной молнией взметаясь в небо и разъярённо оглядываясь в поисках мерзавца. – Я НАЙДУ ТЕБЯ, ФОКУСНИК!!!!!

Далеко-далеко, где-то у горизонта, удалялся по дороге некто в развевающемся плаще, опираясь на посох, в навершии которого издевательски поблёскивал бриллиант. Скрааг попытался ринуться в погоню, но навстречу хлестали порывы мощного ветра, сдувая дракона назад и донося до него довольный, жизнерадостный смех лютого врага.

– Я ТЕБЯ НАЙДУ, И ПОГУБЛЮ!!!!..

Трудно сказать, верил ли сам ареал-вождь в то, что ему удастся исполнить свою угрозу. В конце концов, он – далеко не первый из существ Тёмной Стороны, кому пришла мысль извлечь пользу из Додика Гоп-Стопперфельда...

Многие пробовали, и жестоко просчитались.

Многие могущественные существа ищут фокусника по всему миру, желая поквитаться за то, что с ними произошло. Среди этих существ – Люмпиан, Главный Оборотень; Кат-Манду – Великий Носферату; Мирианда – Королева Суккубов...

Скрааг А"Нал, Великий Чёрный Змий, могущественный ареал-вождь клана Дайнблутт, известный своей доблестью и могуществом в четырёх полуденных и шести полуночных странах, а также первоклассный самонадеянный лох, пополнил достойную компанию.

Примечание:

По ходу повествования подразумевались следующие песни:

(*) Funker Vogt, "Follow Me"

(**) Funker Vogt, "Under Control"

(***) Front Line Assembly, "Epitaph"