Есть, дорогие друзья, по соседству с нами замечательная планета Венера. Планета сия, одна из жемчужин Солнечной системы, очень похожа по многим параметрам на родную колыбель нашей цивилизации. Не так давно там была – можете ли себе представить? – жизнь! Её даже успела застать зарождающаяся наука человечества, которая в те времена ещё только-только начинала вооружать свой пытливый взор, устремлённый в небеса. Сам Михайло Васильевич Ломоносов, великий русский учёный и поэт, узрев в зрительную трубу удивительные красоты венерианской природы, был охвачен небывалым вдохновением и написал несколько стихотворений, посвящённых феномену жизни на сем небесном теле.

Особо подчеркнём, дорогие друзья, что многие из живых существ Венеры были наделены даром речи и мышления. Среди них были и многочисленные люди, и гордые грифоны, и легкокрылые пегасы, и белоснежные единороги, и даже загадочные эльфы. Впрочем, эльфы были столь дики и свирепы, что за разумных существ их практически никто не считал. Собственно, потому они и были столь загадочны, что редкому путешественнику, рискнувшему приблизиться к эльфийскому стаду на расстояние прыжка и укуса, удавалось вернуться живым и рассказать об увиденном. Иногда случалось так, что отдельные эльфы, отбившись от общей массы и плутая по лесам, случайно выходили к цивилизации, где их удавалось прикормить, одомашнить и приспособить для охраны имущества. Сторожевые эльфы ценились много выше обычной цепной псины, поскольку были много злобнее, сообразительнее и мстительнее, но в то же время преданность суровых лесных стражей тем, кто их вскормил и взгладил по завшивелой шевелюре, неоднократно входила в легенды. Была, однако, и оборотная сторона медали: в отличие от обычной псины, способной поглощать практически любой корм, организм цепного эльфа мог переваривать только лишь особое кошерное мясо, а повара, умеющие готовить сей продукт, состояли в крайне замкнутых сектах и драли за свои услуги немилосердные бабки. Поэтому содержание цепного эльфа было крайне дорогим удовольствием, которое могли себе позволить лишь очень и очень немногие – например, хранители известной на всю Венеру Арены Красных Грифонов.

Однако, дорогие друзья, позвольте на этом закончить о венерианских эльфах, поскольку наш рассказ не про них.

Из всех многочисленных видов разумных существ, известных человеческой мифологии, не жило на Венере только одного – могучих драконов. Так уж получилось, что странная фантазия природы предусмотрела и людей, и грифонов, и пегасов, и даже эльфов, а драконов почему-то не предусмотрела. Но, несмотря на это, на Венере водилось множество людей, которые всею силой своей души любили драконов и мечтали о драконах. Этих людей называли драконофилами, и были они очень странными существами. Они думали о драконах по 24 часа в сутки (да-да, дорогие друзья, в те времена венерианские сутки длились 24 часа, почти как и у нас!). Они рисовали драконов на бумаге, на заборах и на кукурузных полях. Они не признавали ни одной религии и ни одного законодательства, в которых не предписывалось поклоняться драконам (а поскольку на Венере не было ни одной драконопоклоннической религии или конституции, драконофилы считали себя атеистами и свободными от венерианских национально-юридических предрассудков). Они запинывали тех, кто неуважительно высказывался о драконах, а если супостаты находились вне досягаемости пинка, писали им ругательные письма. Они презирали труд на благо окружающей их цивилизации и мечтали о том, чтобы в один прекрасный день эта цивилизация, порочная и неправильная, накрылась медным тазом, чтобы освободить место для мудрых и великих драконов, которые, несомненно, когда-нибудь прилетят колонизировать Венеру. Они видели себя во снах драконами; они считали, что в их телах живут души драконов – и очень-очень сожалели, что злая природа назначила этим благородным душам убогие двуногие тела, прикованные к земле.

Общество относилось к драконофилам терпимо. На заре драконофильского движения венерианская демократия переживала свой расцвет, и всех, кто узревал в молодом и агрессивном тусняке будущую угрозу цивилизации, аккуратно запинывало действующее правительство, не желая давать политическим оппонентам повода завопить о попрании свободы совести. А позже, когда драконофилы размножились и заполонили Венеру, проявлять к ним нетерпимость попросту стало некому.

Целые дни напролёт проводили драконофилы в воздыханиях над картинками драконов, текстами о драконах и в мечтаньях о переселении в тела драконов. Однако средств переселиться в драконье тело у них не было, а создать их представлялось затруднительным, ибо редкий драконофил мог похвастаться достаточным для этого знанием физики, химии, биологии, аэродинамики, генетики и прочих многомудрых наук. (Вспомним, что достижения цивилизации, посмевшей существовать в отсутствие драконов, они презирали – а значит, и не утруждали себя постижением оных!) Известное оживление в драконофильской среде произвели разговоры о магических средствах, но и они не продвинули дело дальше жарких дискуссий: магия – это ведь тоже наука, и чтобы мало-мальски в ней преуспеть, тоже надо учиться! Не говоря уж о том, что для достижения мечты требовалось работать, а свободного от мечтаний времени на это катастрофически не хватало. Его не хватало даже на столь насущный вопрос, как занятие сельским хозяйством – представляете? Драконофилы, пожалуй, так и вымерли бы с голоду, но климат на Венере был столь тёпл и благоприятен (вспомним, как близка планета сия к Солнцу!), что жратва росла сама по себе, бурно и повсеместно, даже на полюсах.

Так и жили они неделю за неделей, год за годом, десятилетие за десятилетием – окрылённые мечтой и обречённые на её недостижимость. Была у них только одна надежда: одинокий маг, живший на неприступной горе. Этот странный придурковатый тип ещё в молодости построил там башню, в которую стащил остатки цивилизации, не успевшие попасться на растерзание свирепствующим драконофилам, после чего заперся в ней сам, и с тех пор никуда оттуда не выходил.

– Ну колду-у-ун! – скулили драконофилы, бродя вокруг неприступной горы. – Ну дай нам тела драконов! Ты же столько всего знаешь, ну чего тебе стоит!

А колдун иногда высовывался из окна своей башни и вопил гневным сварливым голосом:

– Хрен вам, а не тело дракона! Ваши куриные мозги не доросли до того, чтобы вам было безопасно давать такое – а мне пока ещё не безразлична судьба планеты!

И уходил обратно в глубь башни – настраивать антенну астрального приёмопередатчика и сканировать Венеру в поисках сохранившихся очагов культуры, с которыми можно было бы установить контакт и сообща приступить к возрождению цивилизованного человечества.

Но в один прекрасный день колдун всё-таки сдался.

– Хрен с вами, – сказал он ослабевшим голосом, выезжая из башни на инвалидном коврике-самолёте. – Всё равно помираю через два часа, а никого из нормальных людей найти больше не удалось. Эх, блин, не удалось спасти цивилизацию, жизнь потрачена впустую... В общем, злая это планета. Мы так долго заботились об экологии, защищали её от космогенных катаклизмов, и вот как в благодарность она обошлась с человечеством. Ну и хрен с ней, раз так – пусть хавает то, что выпестовала! Держите, обормоты. Смотрите, как пользоваться...

Передав драконофилам запретное знание, колдун в превеликой мрачности удалился в ближайший лес, где и отдал концы, предварительно окинув взглядом группу единорогов, созерцавших его с высокомерным сочувствием, нагло подмигнув им и заявив с чувством глубокого удовлетворения в голосе:

– Ну что, паразиты копытные? Думали дожить до того момента, когда сможете отлить под корень дуба, выросшего на руинах последнего из человеческих сооружений? Не выйдет!

Испытывать на себе средство драконофилы начинали осторожно: уж очень опасались они подколки со стороны ехидного колдуна. Прошла первая ночь томительного ожидания, а на следующее утро первая партия добровольцев проснулась уже в новых телах. Колдун не соврал! Они действительно стали драконами – большими, сильными и летающими!

Первый день планета провела в ахах, вздохах и восстановлению ориентации в пространстве, пошатнувшейся от небывалой эйфории, а потом процедура перевоплощения в драконов приняла массовый характер, вихрем прокатившись по венерианским полям, лесам и континентам. Не было ни единого уголка планеты, где драконофилы не коптили бы небеса в сокровенных ритуалах, чтобы встретить следующий день в новой телесной оболочке.

Радости и восторгам драконофилов не было предела. Они с упоением рассматривали свои новые тела, крутили хвостами, двигали крыльями, шевелили рогами, выгибали шеи и щёлкали зубами. Они увлечённо исследовали и экспериментировали с новыми возможностями своих организмов, ибо эксперименты эти, дорогие друзья, давали истосковавшимся по драконьим телам душам небывалое эстетическое удовольствие, которое никак не ослабевало, и даже постепенно нарастало. Драконофилы искали и находили всё новые и новые способы извлечения ощущений из своих тел, каковыми не замедляли начинать пользоваться.

Они гнули когти с конечностями, вращали глазами и наслаждались производимым при этом скрипом. Они горланили похабные песни, орали гнусные анекдоты и ржали, с замиранием сердца наблюдая за тем, как гонят воздух могучие драконьи глотки, сотрясая окружающую природу, и прислушивались к тому, как воспринимают звуки чувствительные драконьи уши. Они тоннами пили и жрали всё, что пилось и жралось, чтобы утешиться звуком бурчания драконьего живота.

Они рыгали и блевали, приходя в экстатический восторг от сотрясания драконьего вестибулярного аппарата. Они с энтузиазмом рассматривали, разнюхивали и пробовали на вкус свои рвотные массы, вкушая богатство драконьего цвето– и вкусовосприятия. Они пердели, мочились и испражнялись, приходя в экстаз от мощи драконьего кишечника, прогоняющего через себя тонны вещества, и от силы сокращений драконьего мочевого пузыря, исторгающего из себя водопады, сравнимые по силе с бурными реками. Они совокуплялись сами с собой, друг с другом, с другими видами разумных существ (с гордыми грифонами, с белоснежными единорогами, с быстрокрылыми пегасами, и даже с загадочными эльфами), с собственными лапами и с неживыми предметами, находясь на вершине удовольствия, возникающего от безупречной работы драконьих репродуктивных органов.

Они проделывали всё, описанное в предыдущих двух абзацах, во всех возможных вариациях, позах и положениях: и лёжа, и сидя, и стоя, и в полёте, и даже в экзотическом положении, кое в народной йоге носит имя головоногого существа с клешнями, место зимовки которого покрыто непроницаемой тайной. Они делали это и в одиночку, и при свидетелях – и при добровольных, и при насильно принуждённых к созерцанию. Они творили все эти дела как по отдельности, так и в различных пространственно-временных комбинациях, испытывая богатство драконьей фантазии в сочинении художественных гимнастических комплексов. Они баловались своими новыми телами столь же беспрестанно, как беспрестанно мечтали о них совсем недавно, и не могли насытиться этим баловством – совсем напротив, всё больше и больше заводила и забавляла их желанная игрушка, после столь долгих лет бесплодных мечтаний наконец-то попавшая в драконофильские шаловливые ручонки.

Теперь, дорогие друзья, примите во внимание, что дракон – довольно-таки большая скотинка. Примите также во внимание, что драконофилы, стремясь получить максимум ощущений от своих новых тел, эксплуатировали их в разы сильнее, чем это положено естественным путём. (Посудите сами: разве естественно пропустить через себя за день пищи весом больше, чем ты сам, по мере исчерпания места прибегая к пургену или зондированию желудка для его ускоренного освобождения?). Примите, наконец, во внимание, что драконофилов на планете было довольно-таки много. Согласитесь, всё это не могло не сложиться в достаточно печальную картину: при таких масштабах злоупотреблений и надругательств над окружающей средой последствия для планеты, увы, могли быть лишь только самые печальные. Так и случилось.

В кратчайшие сроки на Венере было сожрано всё живое, а также часть неживого. (Именно поэтому, дорогие друзья, она сегодня имеет несколько меньший диаметр, нежели наша с вами родная Земля.) Перераспределение масс вещества по планете было настолько быстрым и неестественным, что её суточное вращение замедлилось, и даже вовсе направилось в противоположную сторону. Из атмосферы быстро исчез кислород, взамен которого она наполнилась продуктами жизнедеятельности в неумеренных количествах – а ведь были среди оных продуктов и углекислый газ, и метан, и сероводород, и прочие газы, обладающие пагубным парниковым эффектом. Резко возросло нагревание поверхности планеты солнцем. Истлела органика, потекли реки расплавленного свинца, и остатки ландшафта навеки скрылись под облаками, в которые превратились вскипевшие реки, моря и океаны. Печальным и одноликим местом сделалась некогда райская планета, которую жители соседнего с ней небесного тела нарекли в своё время именем своей богини красоты.

Так и совершает она ныне свой путь в космическом пространстве – одинокая, поруганная и осиротевшая. Лишь в последнее столетие донёсся до её унылых просторов отзвук позабытой здесь жизни и затерявшегося в глубинах местной истории разума: залетела с соседней планеты космическая станция "Венера-7", запущенная пытливыми советскими учёными для исследования местной природы. Залетела, оценила обстановку и отослала своим создателям телеграмму, слова которой были кратки, сухи и печальны: "Условия ужасные тчк Всё засрано тчк Жизни нет тчк".

Вот такая печальная судьба, дорогие друзья, постигла прекрасную планету Венеру, что обращается вокруг нашего светила по соседству с колыбелью человеческой цивилизации. А почему сие произошло, и что необходимо предпринять, чтобы не случилось подобного позорного варианта на нашей с вами планете – думайте сами!