Сознание возвращалось медленно и запутанно.

О себе вспомналось немногое. Он знал, что в настоящей жизни его зовут Дро-Йук, и что он послан сородичами на какое-то ответственное задание. Найти... Найти... эх, что же надо было найти? Дальше память заволакивал туман, в котором удавалось разглядеть лишь несвязные обрывки из имён, событий и названий мест.

Другая сторона проблемы была намного хуже. Заключалась она в том, что, помимо его собственных воспоминаний, разум наполняли чужие, куда более связные и многочисленные. Словно бы некая злая неведомая сила украла бОльшую часть личности йуного дрокона и подсунула вместо неё совершенно постороннюю конструкцию. Та, другая личность носила труднопроизносимое для дроконьего языка имя "Вова", и знания её о мире были настолько чужды для йуного посланника, что сознание до конца не было уверено, имеет ли место его приход в себя, или же просто приход. Да и мир вокруг простирался какой-то чуждый и непривычный.

"Наверное, я съел слишком много грибов..." – подумалось Дро-Йуку.

Тело пронизывали странные и непривычные ощущения. Герой приподнялся, пытаясь рассмотреть причину, и пережил второе подряд потрясение: оказывается, от Вовы ему досталась не только личность, но и организм. Причём организм, имеющий значительно бОльшее сходство с Кинг-Конгами, чем с дроконами...

– Нет! – вырвалось у героя. – Этого не может быть! Это абсурд!

И слова эти произнёс не его голос, не на его языке...

Остатки памяти посланца бешено закопошились, пытаясь извлечь из себя правила поведения во время глюков пятой степени кошмарности. Увы, настойчивее всего вспоминалось наиболее безрадостное: "Смирись, Нео, не поможет тебе уже ни синяя таблетка, ни красная..."

Отчаявшийся Дро-Йук не сразу заметил, что держит в руке загадочный кристалл. Артефакт светился мягким светом и, как ни странно (хотя чего странного, в глюках всякое бывает!), телепатически разговаривал с йуным дроконом.

"Оррэйра?" – подумал посланец, вспомнив о мудрой старой дроконе, ведавшей многие секреты грибной реальности.

"Это я, воин. Мы пришли в твой сон, чтобы предупредить – Кинг-Конги узнали о твоей миссии. Тебе угрожает опасность!"

"Так, значит, я сплю? – обрадовался Дро-Йук и поскорее ущипнул себя. Увы, безрезультатно. – Как мне проснуться, о мудрая Оррэйра?"

"Увы, воин, у меня мало радостных слов. Когда мы дотянулись до твоего сна, духи сказали мне – с тобой случилось что-то страшное. Ты заснул на берегу реки, и в этот самый момент её воды пронесли мимо тебя рвотные массы из лагеря Кинг-Конгов. Их ядовитые испарения, проникнув в твой организм, усилили действие грибов невиданным ранее образом. Теперь тебе не проснуться простыми средствами, воин."

"Оррэйра, ты должна мне помочь! – мысленно возопил отчаявшийся йуный дрокон. – Если я не справлюсь – наш народ обречён!"

"А чем я, по-твоему, занимаюсь? Затруднение в том, воин, что тебя занесло далеко, очень далеко. Моей силы и знаний оказалась недостаточно, чтобы вернуть тебя обратно. Даже не уверена, действительно ли я говорю то, что ты сейчас слышишь, или это тебя самого глючит... Но не предавайся отчаянию! Выход из твоего положения есть. Единственное, что омрачает это обстоятельство – ты должен найти его сам, используя те силы и возможности, которые тебе выпали."

"Ты сможешь мне помочь? Это ведь обычный глюк – а кто, как не ты, знает о глюках и сокрытых в них возможностях?"

"Увы, воин. Глюков, как таковых, нет – есть только Великий Калейдоскоп реальности, и каждый фрагмент его – собственный мир. Одни миры, как наш, более стабильны и насыщенны; вокруг них оболочкой находятся менее плотные слои, в которых наши проекции могут витать, не опасаясь потери – их всегда притянет к середине. Но есть и другие миры, не менее стабильные – в них свои законы, своя иерархия сил, своё течение времени. Ты, воин, попал в путы одного из них. Это не так страшно, если остаётся Связь со старым миром – ей я и пыталась воспользоваться для твоего возвращения. Однако всё оказалось сложнее. Твой улёт сопровождался невиданным выбросом силы, в результате которой исказилась ткань мироздания, перепутались линии кармы многих существ и сущностей, на вселенской доске возникли новые игроки... Пока ты не восстановишь пошатнувшееся равновесие, тебе не вспомнить, в чём состоит твоя миссия, не найти утерянных частей твоей души и не вернуться в родной мир. Окружающие тебя сети столь густы и непроглядны, что я не смогу помочь даже советом. Однако в моих силах указать тебе направление поиска, в котором ты должен приложить все свои силы."

"Скажи мне, мудрая Оррэйра, что я должен сделать?!"

"Слушай внимательно, воин. В том мире, куда ты попал, есть место под названием Столица. В Столице можно добыть уникальный артефакт – Флакон Волшебного Клея. – Перед внутренним взором Дро-Йука возникла светящийся сосуд с надписью: "Волшебный Клей: вертолёт гарантирован!" – Добудь этот артефакт и нюхни вещества, что в нём находится. Пока это всё, что я могу сказать."

"Я сделаю это!"

"Не обольщайся – будет трудно. Есть силы, не заинтересованные в твоём успехе, и они всячески постараются тебе воспрепятствовать."

"Я буду биться и побеждать!"

"Похвальные слова, но помни – не все битвы делаются силой, и не столько силы предоставил тебе Великий Калейдоскоп, чтобы ты мог одержать победу в любой из них. Тебе придётся искать другие пути. Используй свой ум, воин! Больше не могу сказать ничего. Мне и так стоит немалых усилий дотягиваться до твоего разума. Очень скоро мы не сможем больше говорить – но это не значит, что ты останешься один. Мы будем следить за твоими успехами, и при первой же возможности снова заговорим..."

"Оррэйра..."

"Я знаю, у тебя уже накопилось много вопросов, но лишь на очень немногие из них я знаю ответы. И, кроме того, учти – у меня осталось сил ответить только на один-единственный вопрос. Подумай перед тем, как его задать."

Дро-Йук промолчал, собираясь с мыслями.

"О мудрая Оррэйра, скажи мне: тот мир, куда я попал – что это? Прошлое или будущее нашего мира? Или, может быть, совсем другое место?"

"Возможное будущее. Очень отдалённое. Будущее, которое нас ждёт, если победят Кинг-Конги – и в нём нет места истенным дроконам... Надеюсь, это знание придаст тебе решимости, воин. Дерзай..."

И кристалл, осветившись в последний раз, окончательно умолк.

Дро-Йук присел на корточки и, подперев ладонями подбородок, задумался.

Что ж, в конце концов, всё не так плохо. Знания Вовы подсказывали довольно обнадёживающие факты. Во-первых, он находится в городе Агрослав, от которого до Столицы – полтора часа на поезде. Во-вторых, на данный момент Вова как раз именно к этому и подготовлен. Всё необходимое уже с собой: в руке – огромный чемодан с манатками, в кармане – бабки на покупку билета, в Столице ожидает школьная тусовка. И, наконец, в-третьих – одной из запланированных целей тусовки является закупка того самого Флакона Волшебного Клея.

Сам Вова, естественно, не догадывался об истинном предназначении Флакона – для него и его окружения, заурядных представителей дальнего генетического потомства Кинг-Конгов, населявшего данный мир, сакральный артефакт представлялся лишь экзотической безделушкой, являющейся символом Столицы (поскольку нигде больше Волшебного Клея не продавали). Но тем лучше для йуного дрокона – у него не будет конкурентов!

Оставалось только пойти в кассу, взять билет и сесть на поезд.

Йуный посланец расслабился и предоставил свободу действий более опытной в этом странном и неприглядом мире части нынешнего себя...

***

Кассирша выглядела законченной дурочкой и примерно так же говорила – всё время заикалась, а иногда отчего-то краснела и затыкалась вовсе, так что Дро-Йуку/Вове приходилось помогать и заканчивать фразу за неё. В иное время Дро-Йук нашёл бы сие забавным, но не сейчас. Поскольку то, что худо-бедно говорила продавщица билетов, забавным отнюдь не представлялась.

– М-м-мест в-в-в п-п-первом к-к-классе нет, с-с-сэр...

– Да и шут с ним, – отмахнулся Дро-Йук/Вова. – Я еду на школьную тусовку, мне должны были зарезервировать во втором.

– И-и-извините, с-с-сэр, но толстомордый Огого в-в-выкупил в-в-ваше м-м-место для с-с-своей с-с-собаки, – сказала кассирша.

Имя "Огого" показалось Дро-Йуку смутно знакомым, но прежде, чем он вспомнил, Вовина память выдала образ жирной и довольно-таки гнусной физиономии известного в данном мире капиталиста. Стало быть, история не блеснула оригинальностью, и толстый кошелёк попрал права простого гражданина...

Впрочем, Дро-Йук не удивился. Совсем наоборот, он почти ожидал чего-нибудь подобного – ведь Оррэйра предупредила о грядущем противодействии неких могущественных сил. Неприятно, да. Но далеко не смертельно. Держи себя в лапах, воин!

– Ладно, давайте тогда третий.

– В т-т-третьем т-т-тоже нет, с-с-сэр, – сообщила кассирша. – И в ч-ч-четвёртом т-т-тоже. Т-т-толстомордый Огого к-к-купил их для с-с-своей ж-ж-жены и т-т-тёщи...

А вот теперь ударяться в панику было можно и нужно.

– Буржуй, гад, сволочь!!! – завопил Дро-Йук/Вова, топая ногами и пытаясь рвать волосы на своей короткой стрижке. – Пекинес перекормленный! Холера фаршированная! (Это было самое любимое после "японского городового" Вовино ругательство.) Урод вонючий! Всё загрёб, скопидомище! Всё покрал!! Всё пропало!!!

Кассирша аккуратно вмешалась в процесс производства паники.

– Не всё, с-с-сэр. Есть ещё м-м-место в п-п-пятом к-к-классе...

– А что, и такой бывает? – не на шутку изумился Дро-Йук/Вова.

– Б-б-бывает, с-с-сэр. Б-б-берёте?

Дро-Йук, прибегая к помощи Вовиных знаний, взвесил все обстоятельства. Третий класс – и тот представлял собой конструкцию, связываться с которой без особой необходимости не хотелось. О четвёртом – и говорить нечего. Что же мог собой представлять пятый?

С другой стороны, особого выбора-то и не оставили – всё одно лучше, чем ползти пешком.

Посланец впервые отчётливо осознал, как сильно недостаёт крыльев его нынешнему телу...

– Хрен с ним, – махнул он рукой. – Давайте!

– Т-т-только, с-с-сэр, вы т-т-того, не обрадуетесь, – озабоченно предупредила кассирша.

– А что делать, растудыть в качель? Ехать-то надо!

Через некоторое время Дро-Йук/Вова, волоча за собой чемоданище с манатками, переступил порог вагона пятого класса.

Ветры и небеса миловали хрупкую психику пассажира от созерцания внешнего вида вагона – погрузка велась через длинный туннель, каждый метр которого патрулировался вооружённой до зубов охраной в противогазах. Судя по всему, пятый класс ездил по дорогам, пролегающим значительно в стороне от более приличных магистралей, и на то имелись веские причины... Ну и пусть себе имеются, не до них сейчас. Дро-Йук/Вова отогнал от себя назойливые размышления о невесёлом и смело шагнул навстречу судьбе.

Внутреннее убранство вагона отдавало крайней халтурой и отсутствием какой бы то ни было культуры проектирования. Удивили стены и потолок – они отличались девственной чистотой от нецензурных надписей, обычно изобилующих в вагонах низких классов. Очевидно, пятым брезговали даже писатели подобных вещей.

"Ладно", – подумал Дро-Йук и, нагнувшись, пролез в своё купе.

Пролезть, не нагибаясь, не представлялось возможным: купе имело размеры, при которых стоять в нём в полный рост мог разве лишь паталогический лилипут. Катастрофически мелкое окно, наряду с низкокачествеенным стеклом, покрывала мощная решётка – подёргав её, посланец убедился, что прутья сделаны на совесть. Что ж, по крайней мере, не выпадем на быстрой езде...

Из мебели наблюдалась только невзрачная лампочка на потолке, да стыдливо примостившийся в углу унитаз с педалью. Этим, собственно, и исчерпывалось вся небогатая обстановка. Ни подстилки для спанья, ни даже крючков на стенках. Нда. Похоже, единственным преимуществом пассажирского вместилища являлась его одноместность. По крайней мере, судя по размерам, оно только на одноместное и смахивает. И то, кто знает...

"Ладно, – скрепил сердце посланец. – Переживём. В кинг-конговском плену приходилось и хуже. Главное – доедем..."

Но если Дро-Йук возомнил, будто понял причины, по которым ему следовало не обрадоваться, то глубоко заблуждался: всё только начиналось – и начиналось с прохождения по вагону проводника, перекинувшего через плечо внушительное двуствольное ружьё. Морда сего персонажа так напоминала несколько иную часть тела, что невольно казалось, будто через плечо перекинуто не ружьё, а иной прибор, которому, в принципе, полагается быть на уровне карманов. Впрочем, имея столь выдающиеся размеры, на законном месте такой прибор всё равно бы не поместился.

Тщательно осмотрев все купе и удостоверившись в их заполненности, проводник взял слово:

– Здравствуйте, господа! Я – ваш проводник, и зовут меня герр Цугундер. Многие пассажиры считают, что я урод, и имя у меня дурное, но привыкайте: этот рейс вам предстоит провести со мной, и вы от меня никуда не денетесь.

Голос проводника оказался писклявым, но настолько самодовольным и жизнерадостным, что смеяться и перечить не хотелось: чувствовались в нём сила и власть, отточенные многими годами профессионального опыта.

– Не буду тянуть резину и приступлю к главному, – продолжал проводник. – Советую сделать две вещи. Во-первых, привяжите ваш багаж к чему-нибудь неподвижному, чтобы не сильно трясло и чтобы не спёрли. Выбор, как изволите наблюдать, невелик – толчок и лампочка. Лампочку не рекомендую, к ней плохо привязывается. Во-вторых, имеет смысл сходить и познакомиться с вашими соседями, ибо путь предстоит неблизкий, и ехать, скажем так, мы будем долго.

Достав мегафон и отстранив Дро-Йука/Вову с пути, он проорал в окно:

– Поезд, блин, отправляется! Провожающим, если таковые имеются, отойти на безопасное расстояние в течение десяти секунд! Рейс Агрослав-Столица, пятый класс, №183-А, отпра-вляйсь!!!

Дро-Йук заметил, что на платформе началось бурное оживление. Суровые мужики в военной форме организованными группами разбегались по укрытиям и залегали, ощетиниваясь оружием. Дольше всех задержался тип в оранжевой каске, махавший флажком где-то далеко впереди, но и он, отмахав положенное по обязанностям число раз, постарался не отстать от остальных. Посланец вновь порадовался, что его миновала участь созерцания состава извне. По-видимому, старт поезда пятого класса представлял собой незабываемое и опасное для здоровья зрелище...

Впереди оглушительно загрохотало, и вагон грозно затрясся.

– Вот это да! – впечатлился Дро-Йук/Вова. – С какой же скоростью мы едем?

– Нормальная для пятого класса скорость. Рельсы ржавые, вагоны бракованные – трясёт сильно, едем медленно. Но зато, если вдруг авария, сильно не пострадаем.

– Насколько медленно? – спросил Дро-Йук/Вова.

– Ну... – Проводник прищурился, вспоминая. – На моей памяти, до Панамонова раньше, чем за три часа, ещё ни разу не добирались.

Вовина память подсказала посланцу, что Панамоново – первая железнодорожная станция после Агрослава на пути к столице, удалённая километров на пятнадцать. И посланец, не выдержав удара, взорвался.

– Сволочи! Обманули! – завопил он, тряся кулаками. – Да я пешком быстрее дойду!

– Как хотите, – пожал плечами проводник. – У вас есть пятнадцать минут, чтобы вернуться и потребовать деньги обратно. Но если передумаете, то успеете догнать и снова погрузиться. Это и есть главное преимущество нашего класса.

– А с чего бы мне передумывать? – возмутился Дро-Йук/Вова.

– Передумаете-передумаете. Знаете, почему люди предпочитают хоть пятым классом, но на поезде? Вокруг Столицы ведь куда ни плюнь – везде кордоны. Останавливают, досматривают, мурыжат... А пешеходов – так тех вообще вяжут без разговоров. Время-то на дворе неспокойное, подозрительное... А поезда не досматривают. На поездах – строгий контроль, туда не всякое чмо пропускают. Ну а пятый класс не досматривают и подавно. С нами ведь, дружище, связываться – себе дороже!

Довольно хихикая, проводник направился дальше.

– Подождите, – задержал его Дро-Йук/Вова. – Вы говорите – пятнадцать минут. А потом что?

– А потом считается, что пассажир согласился на тяготы езды пятым классом и до самого пункта назначения обязуется не слазить. А мы, соответственно, проследим, чтобы он взятые обязательства соблюдал.

В хихикании герра Цугундера появились нотки, очень не понравившиеся йуному дрокону.

С другой стороны, куда ни плюнь – везде получается, что выбора не оставили. Либо тяготы, либо ещё бОльшие проблемы...

Ну да и хрен с ним, пусть будут тяготы. В конце концов, никто не говорил, что спасение мира обещается быть лёгким делом.

Махнув рукой на текущие проблемы, Дро-Йук/Вова уставился в окно на медленно проплывающие мимо пейзажи Агрослава и обгоняющих поезд неторопливых пешеходов. Но занятие сие утомляло однообразиеся и вскоре наскучило, поэтому посланец решил последовать совету проводника и сходить ознакомиться с соседями.

Купе, вместе с Дро-Йуко/Вовиным (вторым по номеру), насчитывалось ровно шесть штук. Йуный дрокон решил начать знакомство с первого – ближайшего по левую руку.

– Здрасте, – постучавшись, вежливо произнёс он.

Ответа не последовало, и это показалось странным – купе не походило на необитаемое.

– Здрасте. Можно войти? – повторно постучавшись, спросил Дро-Йук/Вова. Из купе донёсся первый признак жизни в виде невнятного возгласа.

Посланец, поразмыслив, решил считать эту реплику согласительной. Но не успел он открыть дверь и войти, как моментально об этом пожалел. Купе провоняло дурманным куревом, а посередине, обхватив руками увесистый магнитофон, восседало не поддающееся идентификации существо, по-хипарски лохматое, в полутёмных очках, джинсах и пирсинге. Очки сидели идеально ровным образом, но сие представляло собой скорее побочный эффект, нежели достижение эстетики. Всё остальное, включая морду лица, безбожно перекосило.

Пассажир удостоил вошедшего одним-единственным мутным взглядом, коего хватило, чтобы моментально отбить у Дро-Йука всякую охоту дальнейшего знакомства. Йуный дрокон успел выскочить за дверь как раз вовремя – неидентифицируемый лохматый хипарь переместился от магнитофона к унитазу и принялся пафосно блевать.

"Однако!" – подумал Дро-Йук, переводя дух и морально настраиваясь на посещение третьего купе.

– Чего? – последовал недружелюбный отзыв на дежурный стук и приветствие. Голос оказался хриплым и грубым, но, по крайней мере, говорил членораздельным человеческим языком, и это обнадёживало.

– Я ваш сосед слева. Еду вот на школьную тусовку... – начал представляться Дро-Йук/Вова, заходя в третье купе, но осёкся на полуслове, увидя перед собой молодца весьма маньяческой наружности. Хищные тараканьи усищи так и топорщились. Гвоздём картины был полуметровый ножичек, который молодец заботливо обтачивал и иногда вытирал об окровавленный фартук.

– А я мясник, – недружелюбно буркнул молодец маньяческой наружности.

– Вы... эээ... тоже на тусовку?.. – пролепетал Дро-Йук/Вова, запоздало осознавая, какую чушь порет.

– От психиатора! – буркнул мясник ещё недружелюбнее. – Ну, чего уставился? Мясников не видел? Всё лазют тут, блин, и лазют... Щас как дам по жбану!

Из глубин личности Дро-Йука, как йуного дрокона и воина, всплыла и мелькнула глупейшая мысль: "А не принять ли вызов и не пойти ли в битву?". Но здравый смысл быстро возобладал над этим поползновением: телосложение Вовы, к сожалению, очень и очень не предрасполагало к битвам. Сделав неуклюжий реверанс, посланец поспешно ретировался.

"Всё страньше и страньше," – подумалось огорошенному ездоку на тусовки.

Результаты знакомств с первыми двумя соседями оказали такое сильное впечатление, что Дро-Йук не решился продолжать в порядке нумерации купе и начал сразу с шестого – самого удалённого от мест, оставивших столь свежую и неприятную память.

В шестом купе всё оказалось покрытым противной и липкой слизью зеленоватого цвета, а посередине восседала хтоническая насекомовидная тварь.

– А-А-А! – завопил Дро-Йук/Вова, слишком потрясённый, чтобы своевременно вспомнить об отступлении. Это задержало его в шестом купе на несколько секунд и дало хтоническому существу возможность сказать печальным шелестящим голосом:

– Я еду из сАмого Крыжополя. Я представляю инопланетный вид, поэтому Институт послал меня на командировку в Столицу. Меня будут показывать на симпозиуме по изучению генофонда вселенной. Я не питаюсь минералами, это неправда. Я кушаю огурцы...

Но Дро-Йук/Вова уже выскочил, объятый первобытным ужасом. Сердце бешено колотилось, а мысли неслись, путаясь и лихорадочно обгоняя друг друга.

"Бежать... Да нет, какой бежать? Подальше от этих... Нет! Остались ещё два... Закрыться у себя, никого не пускать! Я должен спасти мир... Нет, не надо... КАРАУЛ!!!"

Последнее слово посланец выкрикнул вслух, когда до его плеча осторожно дотронулись сзади.

– О, извините, – сказал интеллигентный гражданин предпенсионного возраста в очках, шляпе и халате, поспешно отдводя руку. – Не хотел вас напугать... Несколько неожиданно, правда? В наши дни на поездах подчас возят такое, что и не догадаешься.

– А вы, собственно, кто? – слегка успокоившись, спросил Дро-Йук/Вова.

– Я, собственно, Гарри Сцукерман, – представился интеллигент, приподнимая шляпу. – Доктор разнообразных наук, профессор, светило науки. Извините, если не совсем скромно, но мой вклад в науку поистине неоценим. Может, вы слышали про нашумевшую диссертацию...

– Профессор! – прервал посланец разговорившееся светило науки. – Какая диссертация? Посмотрите на меня – я же ещё в школе не доучился...

– Прошу прощения, – закруглился Сцукерман. – Но, знаете ли, молодой человек, когда будете учиться в вузе – всё-таки обратите внимание на мои диссертации. Очень, знаете ли, полезные и незаурядные работы... ой, что же это я, самое главное и забыл. Моё купе – номер четыре.

– Моё – номер два. – Дро-Йук вспомнил о соседях слева и справа и ещё раз содрогнулся.

– Тоже решили познакомиться с соседями? – понял Сцукерман. – Правильное решение. Никогда не помешает знать, с кем едешь за стеной... Хотя, не скрою, пребываю не в восторге от подобного знания.

– Это точно, – согласился Дро-Йук/Вова.

– В пятую уже ходили? И правильно, не советую. Там некто Ибрагим. Насколько я узнал, он дворник, но не простой, а исключительно подлый.

– Подлые дворники? – удивился посланец. – Разве такое бывает?

– Ещё как бывает, – заверил профессор. – Подлые дворники – это специальная распределённая группировка, созданная правительством полвека назад для партизанского противодействия. Они профессионально обучаются вредительству, а в свободное от вредительства время – маскируются под мирное население, занятое на низкоквалифицированных должностях. Идея, скажу я вам, не самая глупая: в мирное время имеем чернорабочих, а в военное – специалистов, хорошо обученных диверсионной деятельности. Да вот беда – когда войны нет, диверсионная подготовка, она ведь никуда не денется, верно? Вот и пакостят помаленьку – ведут привычный образ жизни, да и форму поддерживают... В общем, мой вам совет: как увидите какого-нибудь дворника – обходите стороной. Мало ли что.

– Спасибо, приму к сведению, – пообещал Дро-Йук/Вова.

– Ну, ещё увидимся, молодой человек, – сказал профессор, пожимая руку посланцу. – Только ещё вам совет: ко мне лучше не заходите. Я, знаете ли, сейчас работаю над одним законом, сильно ухожу в науку, если отвлекут – могу и мелкоскопом по кумполу... Лучше ждите меня сами. Ну и на обедах, само собой разумеется, будем встречаться...

– А тут ещё и обеды бывают?

– Бывают, ещё как бывают. Хотя, говорят, такие, что лучше бы их и не было... Первый как раз через две минуты... Ну, счастливой поездки.

Профессор спрятался в своё купе, а Дро-Йук/Вова направился к своему, стараясь ступать как можно аккуратнее, дабы неосторожным шумом не привлечь внимания обитателей первого и третьего.

"Итак, с соседями познакомились," – заключил посланец, присаживаясь на чемодан. Нельзя сказать, чтобы знакомство сие сколько-нибудь порадовало. Ни в коем случае. Назовите, пожалуйста, хоть один повод радоваться от знания, что соседи подобрались какие-то, скажем прямо, отмороженные. Не можете назвать? Ну, вот то-то и оно... Хотя, если рассуждать логически, кого ещё могли возить пятым классом? Не звёзд же эстрады?

Размышления бесцеремонно прервал герр Цугундер, пробегая по коридору с ружьём наперевес и пинками распахивая все купе.

– Что такое? – не понял Дро-Йук/Вова, недовольно высовываясь в коридор. Другие пассажиры тоже подали признаки недовольства. Послышался визгливый вопль профессора:

– Не слишком ли вы обнаглели, сударь?

Мясник со словами: "А по жбану?!" – выскочил из своего купе, размахивая ножичком. Из пятого купе воровато высунулась небритая физиономия в ушанке.

– Обед, господа пассажиры! – торжественно объявил проводник, распахивая тяжелобронированную дверь с надписью: "Вагон-ресторан."

– На хрен обед! – прорычал мясник.

Герр Цугундер, нацелив ружьё на строптивых пассажиров, улыбался до глубины ушей.

– Посещение обедов обязательно, – пояснил он. – Ну-ка, быстро, быстро! Шевелим ножками, не заставляем шеф-повара ждать... Быстр-р-ро!!!

Не прошло и минуты, как офигевших пассажиров согнали в вагон-ресторан – неаппетитное помещение, по оформлению и запаху болеее походящее на общественный туалет, нежели на столовую, и заперли за ними дверь.

Негодованию пассажиров не было предела.

– Как вам это нравится? – возмущался профессор. Мясник, стуча ножом по столу, нечленораздельно рычал, бешено крутя вытаращенными глазами. Лохматый джинсовый хипарь из первого купе нервно курил какой-то косяк, поминутно доставая его изо рта, чтобы произнести слово, созвучное с наименованием животного "песец". Хтоническое чудище из шестого купе вело себя скромно и смирно, но распространяющейся вокруг него антисанитарии оказывалось достаточно, чтобы держать пассажиров на внушительном удалении от себя и провоцировать дальнейшую эскалацию недовольства.

Подлый дворник Ибрагим, крадучись, сновал по вагону, высматривая, какую бы гадость сделать соседям. Дро-Йук/Вова зазевался, за что и поплатился, обнаружив на своём стуле искусно подложенную в самый последний момент россыпь кнопок.

– Да что же это такое, друзья?! – прогремел его неистовый вопль, когда ловушка сработала. – Нас тут за людей не держат, а вы ещё друг другу пакостите!

Но в этот момент появилось новое действующее лицо.

Помятый худощавый тип в заляпанной жилетке, ковбойской шляпе и наутюженных брюках, гремя подносом с шестью консервными банками, ковбойской же походкой зашёл в вагон-ресторан с другой стороны, задраил за собой дверь, напоминающую скорее переборку, и, небрежно бросив свою ношу на стол, окинул аудиторию презрительным взглядом. Физиономия типа по своей мерзостности мало уступала герру Цугундеру, но отличалась утончённостью черт и гордым орлиным профилем. Невольно Дро-Йук представил себе, как сей профиль мог бы смотреться на какой-нибудь денежной единице, но фотогеничность картины быстро нарушилась – тип поднёс к носу своего профиля платок и оглушительно высморкался, разрушив хрупкую иллюзию эстетики.

Пассажиры, заинтригованные столь нестандартным началом, попритихли и уставились на типа, ожидая развития темы.

Поджав губы, тип развернулся к сидящим, и весь его вид говорил о крайне брезгливом отношении к публике. Спустя секунду, выражению лица последовало словесное подкрепление.

– Меня зовут Лысый Череп. Я ваш шеф-повар, по совместительству официант, диетолог и тренер пищеварения, и в мои обязанности входит набивать ваши пуза питательными веществами, чтобы вы случайно не подохли от голода в процессе поездки. Да, именно таковы мои обязанности – и, не сомневайтесь, я буду их выполнять обстоятельно и добросовестно, невзирая на ваше мнение! Вне всякой зависимости от вашего желания, вы будете строго по регламенту ровно два раза в день приходить сюда и жрать, что бог послал. Зарубите на носу, что на время нашей поездки обязанности бога по этой части исполняю я!

Оглядев озадаченных пассажиров, Лысый Череп снял шляпу (под которой действительно обнаружились следы недоделанной трепанации), высморкался вторично, на сей раз в рукав, и продолжил:

– Начнём с того, кто вы такие есть. "Есть" – не в смысле кушать. В смысле "кушать" – это вы все сейчас и так будете, это даже не обсуждается... Поговорим о том, кто вы есть в смысле бытия. Думаю, не ошибусь, если скажу, что здесь собрались самые худшие отбросы общества. Все вы – худшие отбросы общества! Почему? Ответ самоочевиден: потому что вы едете в пятом классе. Почему вы едете в пятом классе? Да потому, что вас постеснялись пустить в первые четыре! Почему вас постеснялись пустить в первые четыре? Вас, паразитов, постеснялись туда пустить, потому что вы, паразиты, есть никто иные, как самые худшие отбросы общества! И не просто отбросы. Скажу больше: все вы – задницы! А раз так, то и кормить я вас буду, как задниц – то есть, всяким дерьмом!

Откупорив и раскидав банки по окончательно утратившим дар речи пассажирам, шеф-повар полюбовался на результаты своего труда, затем выдвинул из стенки некую телескопическую конструкцию и продолжил:

– В процессе жранья у вас, задниц, наверняка найдётся, что сказать. Поэтому вот микрофон, и каждая задница, которая имеет что-то сказать, будет выходить вот сюда и в него говорить. Но предупреждаю сразу: всё, сказанное вами, задницами, не будет иметь абсолютно никакого значения! Это не будет иметь никакого значения по той простой причине, что я не дурак и прекрасно понимаю – всё, что вы сейчас будете говорить и/или делать, будет преследовать одну и только одну цель – всячески избежать того, чтобы пожрать именно здесь, именно сейчас и именно то, что вам предлагается! Ну-с... Присту-пай!!

Пассажиры заглянули в банки. Воздух заполнился запахом примерно двухгодичной просроченности. Дро-Йук долго не решался последовать общему примеру.

Лохматый джинсовый хипарь криво поглядел на продукт и спросил:

– А чем жрать?

– К микрофону, пожалуйста! – потребовал Лысый Череп.

Джинсовый хипарь вылез к микрофону и повторил:

– Хавать-то, блин, чем, говорю?

– Ртом, – посоветовал шеф-повар.

– Не, ну это понятно. Чем в рот-то класть?

– Руками, конечно!

Джинсовый хипарь хотел сказать что-то ещё, но тут ему немножко поплохело, и он, махнув рукой, сел на место.

Дро-Йук/Вова, набравшись мужества, уронил осторожный взгляд на емкость с пищей и увидел некую гнусную массу, над которой весело кружились мухи. Одно из насекомых имело неосторожность взять слишком малую высоту и вляпалось в продукт, вследствие чего тут же задымилось и обуглилось. Дро-Йук почувствовал, что его щас вырвет.

– Куда-куда-куда? – возмутился Лысый Череп, подбегая к посланцу и всучивая ему пакет. – Сто-о-оп! Блевать только в пакеты! И ни в коем случае не после обеда – не то заставлю съесть заново! Предупреждаю – пока все не пожрут, никто отсюда не выйдет! Жрать за соседа запрещается! Всё сами, только сами!

Пассажиры, видя безысходность положения, начали есть.

Легче всего поглощение пищи давалось хтоническому чудищу из шестого купе – единственный из всех, монстр проявлял заметные признаки аппетита. Да и то один раз он не утерпел и вышел к микрофону:

– А огурцов у вас не найдётся? Мне бы закусить бы...

Лысый Череп с ухмылкой посмотрел на выжидательно глядящего в его сторону монстра, не торопясь с ответом. Вероятно, с целью подольше насладиться реакцией пассажиров – созерцание на самом видном месте вагона истекающего нелицеприятными субстанциями существа напрочь отшибало у них последние моральные силы к приёму пищи.

– Садись, животное! – раздавались натужно-нетерпеливые вопли. – Не стой над душой, и без тебя тошнит!

– А огурцы, дорогой, тебе не помогут, – ласково произнёс Лысый Череп, почти вежливо скаля золотые зубы, после чего, внезапно посуровев, рявкнул: – Лопай, что подают!

Монстр сел на место (к своему ужасу, Дро-Йук обнаружил, что это рядом с ним) и, мокро вздохнув, возобновил питание.

– Как ты можешь это есть? – только и смог выдавить из себя посланец, морщась от органического отвращения.

– Я представитель инопланетного вида, – прошелестел монстр, моргая красными фасеточными глазами. – Меня зовут Дрон Зю. На самом деле, немного по-другому, но по-другому вашими буквами не написать, поэтому в моём паспорте написано так.

– А у тебя ещё и паспорт есть?! – окончательно офонарел Дро-Йук/Вова.

– Конечно, есть. Мне сказали, что без паспорта на этой планете далеко не уедешь... – Интонации голоса инопланетного существа угадывались трудно, но неоспоримо чувствовалось, что обладание местным паспортом составляет для него предмет великой гордости. – Хотите, покажу?

– НЕТ! – процедил Дро-Йук/Вова и, как можно старательнее отвернувшись, злобно уткнулся в свою банку.

Питание, как уже упоминалось, далось без труда только Дрону Зю. Остальные пассажиры кушали, как получалось. Например, мясник, предусмотрительно прихвативший с собой ножик, теперь ковырялся им в своей банке и некультурно ел с лезвия. На него смотрели с завистью и иногда, улучая момент, когда владелец единственного на всё помещение столового прибора выпускал его из рук, пытались позаимствовать. Но мясник бдил и своевременно отшивал наглецов своим любимым "по жбану". Профессор Сцукерман, после долгих размышлений, додумался снять очки и ковырялся в продукте кончиком их дужки. Словом, народ жрал в высшей степени изобретательно.

Лысый Череп преспокойно наблюдал за действием, пока банки худо-бедно не опустели.

Вскоре у большинства отобедавших начались нездоровые судороги. Нимало не смущаясь данным обстоятельством, шеф-повар заметил:

– Для желающих поблевать разъясняю ситуацию – окна закрыты, а подача в канализацию воды, делающей возможным слив в толчках, на время обеда прекращена. Иначе говоря, куда бы вы не наблевали – оно неминуемо останется в поезде, и вас, задниц, ничто не спасёт от необходимости съесть всё обратно. Я тщательно прослежу, чтобы вы это сделали. Думаю, вы уже догадались – наилучшим для вас вариантом является только пищеварение. А чтобы какая-нибудь слабовольная задница всё-таки не блеванула, вам залепят пасти пластырем и объявят тихий час.

В подтверждение того, что так оно и будет, вошёл герр Цугундер. Помимо ружья, он нёс с собой рулон пластыря.

– Э! – возмутился мясник. – А по жба...

Докончить фразу помешала резкая рвотная атака. Из-за неё мясник и стал первой жертвой операции: молниеносно, опережая неудержимо рвущийся наружу обед, Лысый Череп подскочил к незадачливому пассажиру и великолепно поставленным движением залепил ему рот. Герр Цугундер пресекал попытки сопротивления методом заламывания конечностей за спину. Удивительно, но проводнику для этого потребовалась всего одна рука. Другой он держал ружьё, не выпуская пассажиров из-под прицела, и прикрикивал:

– Не рыпаться! Не разбегаться! Ждать своей очереди!

Дворник Ибрагим, пригибаясь и прячась за столами, попытался просочиться к двери, но столкнулся с как раз вошедшим в оную бритым чувачком с кастрюлей, допустил задержку и был настигнут проводником.

– Не разбегаться, кому сказали!

Остальные пассажиры не стали пытаться повторить манёвр дворника.

Во время тихого часа Дро-Йуку не оставалось ничего иного, кроме размышлений о своей тяжёлой доле. От Вовы периодически доставались мысли на тему: "И за фига надо было ехать в эту Столицу?.."

Пока несчастный посланец предавался размышлениям, в купе зашёл проводник.

– Ну как, варится? – осведомился он.

– Угу, – угрюмо промычал Дро-Йук/Вова, ворочаясь на чемодане. (Сидеть и лежать, напомним, было больше негде.)

– А я специально хожу, проверяю, – сообщил проводник. – Чтобы все соблюдали порядок и переваривали. У нас за этим делом – строгий контроль!

В соседнем купе неожиданно громко и горестно зарыдал мясник.

"Что это с ним?" – подумал озадаченный Дро-Йук. Герр Цугундер, охваченный аналогичной мыслью, озабоченно оглянулся и вышел посмотреть. При развороте в коридор он то ли случайно, то ли намеренно задел стволом ружья по лбу привставшего Дро-Йука/Вову.

"Вот сволочь!" – взбешённо подумал посланец, но не успел до конца сформировать свою мысль, как проводник вернулся и жизнерадостно изрёк:

– Во даёт! Додумался пластырь отковырять – ну, усы на нём и остались. Умник, блин...

Рыдания мясника вдруг в чём-то сочно захлебнулись.

– Ой, – сказал проводник, перестав улыбаться. – Всё-таки случилось. Сблевало засранца. Ну, щас будет скандал...

Захлопали двери, послышался топот и возмущённый голос Лысого Черепа:

– Ну что, задница, доигрался? Я ведь, блин, предупреждал! Давай теперь, жри заново.

Мясник издал возглас, скорее, похожий на вой затравленного зверя. Но Лысый Череп ещё более громким и невероятно свирепым голосом прикрикнул:

– И БЕЗ ФОКУСОВ!

Вой прекратился, уступив место малоэстетичному чавканью.

Дро-Йук/Вова нервно икнул и почувствовал, что его собственное пищеварение вдруг заработало со страшной силой. Ни в коем случае не от голода, разумеется – исключительно по страшной необходимости, теперь ещё и подкреплённой наглядным примером.

Через пятнадцать минут поступило распоряжение:

– Всем снять пластыри!

Герр Цугундер, заглянув в каждое купе, тщательно претворил распоряжение в жизнь, а следом за ним прошёлся Лысый Череп, удовлетворённо рассматривая жертв своей кормёжки и проверяя на отсутствие внештатных ситуаций. Перед тем, как покинуть вагон, он напоследок равнодушно бросил кряхтящим пассажирам:

– Ну что, задницы, поздравляю с окончанием вашего первого обеда! Теперь можете блевать и исходить поносом. Но не советую. Ужин наступит быстрее, чем вы думаете! Если вам, задницам, хочется иметь хоть какое-то личное время, не тратьте его на попытки выблевать мою еду! Тем более, что я ни одной заднице этого не позволю. Все всё поняли?

Размеры окошка в купе не позволяли толком рассмотреть ситуацию снаружи вагона – некоторое время бесплодно помучившись над сей задачей, Дро-Йук/Вова окончательно установил факт её неразрешимости и вышел в коридор, где обзор отличался в лучшую сторону. Он намеревался узнать, насколько поезд продвинулся с начала путешествия. Оказалось, что километра на четыре, и к тому же сейчас стояли, поскольку железную дорогу переходила длинная толпа каких-то пионеров. Нисколько не задумываясь о проблемах пассажиров, вынужденных из-за сей демонстрации простаивать в поезде и опаздывать к станции назначения, пионеры несли шарики, размахивали транспарантами и распевали задорные песенки.

Посланец ощутил лютую ненависть к детям, и столь несвойственное дрокону чувство порядком его обеспокоило.

Пассажиры, озлобленные после обеда, гуляли по вагону и вели себя, как в гостях – то есть, будто бы нарочно стремились побольше навредить в салоне. Хипарь, запершись в тамбуре, запихнул в рот сразу четыре косяка и дымил почище паровоза – даже сквозь герметично закрытую дверь просачивалось столько газов, что никто не решался приблизиться к ней меньше, чем на два метра. Ибрагима Дро-Йук заметил не сразу – дворник, укромно примостившись в углу, пытался рисовать на стене какую-то букву. Тайна отсутствия на стенах нецензурщины неожиданно раскрылась – оказывается, никакое пишущее вещество на стене просто не приживалось. Было ли это сделано специально, дабы ещё сильнее досадить пассажирам? Не исключено...

Из купе мясника вылетали разные предметы вперемешку с непечатными возгласами, создавая грохот и завал в коридоре. Дро-Йук/Вова едва не поскользнулся на одной из разбросанных манаток и хотел возмутиться по этому поводу, но тут сзади подполз Дрон Зю. Существо сие, несмотря на свой устрашающий вид, оказалось вполне покладистым и недалёким, но не лишённым некоторого нездорового любопытства.

– Тебе-то чего надо? – не очень дружелюбно спросил Дро-Йук/Вова. – Учти, на твой паспорт я смотреть не пойду!

– На вас написано, что вы – дурак, и цена 5 копеек, – прошелестел Дрон Зю. – Разве такое бывает?

Посланец посмотрел на него надлежащим образом.

– Ты чё, совсем опух? – грозно спросил он.

– Я не сам так придумал, – смутился инопланетянин. – На вас табличка такая...

Дро-Йук/Вова, потратив немало трудов, обнаружил прилепленный к своей спине плакат указанного содержания, причём написанный с нарочитой безграмотностью.

– Ну и кто это сделал? – возопил он, отдирая памятник народной письменности. Оказалось, что табличка ещё и пачкается. – Кто это сделал?!

Из пятого купе, предусмотрительно закрытого изнутри, донёсся злорадный хохот Ибрагима.

– Тьфу, подлый дворник! – в сердцах сплюнул Дро-Йук/Вова, подошёл к мусоропроводу и осторожно, чтобы не запачкаться окончательно, спровадил туда злополучный лист с письменами. Как раз в этот момент ему навстречу распахнулась дверь тамбура, и оттуда вывалился обдолбанный хипарь, тщетно пытаясь ухватиться за плотную дымовую завесу. Надо сказать, это ему почти удавалось. От падающего тела посланец ещё как-то увернулся, но газовой атаки избежать не сумел. На мгновение мир ощутимо покачнулся.

– Ты, торчок, совсем охренел?!

Дро-Йук/Вова в сердцах пнул валяющегося на полу типа. Но хипарь никак не отреагировал на пинок, поскольку был слишком занят – его основательно колбасило.

"Как же быстро я озлобился! – подумалось посланцу, и по его спине пробежал неприятный холодок. – Не овладевает ли мной, незаметно для меня самого, этот Вова – потомок Кинг-Конгов?" Эту мысль Дро-Йук решительно отогнал, в том числе и из соображений двусмысленности, заложенной в слово "овладевает": йуному дрокону никак не следует допускать в себя таких мыслей до достижения совершеннолетия. "Один профессор тут и радует, – переключился он на другую тему. – Сидит себе у себя, тихо-мирно, никому не мешает, науку двигает..."

Между тем, из мясницкого купе, в числе прочих вещей, вылетел и сам мясник. Уткнувшись носом в кафель, он некоторое время лежал спокойно, потом пошарил вокруг, нащупал ножик, приподнялся, подвигал покосившейся мордой и вдруг завопил:

– Всех пер-р-рер-р-режу-у-у-у!!!

Дро-Йук/Вова почувствовал, как неприятный холодок вновь разливается по организму.

– Слышь, дядя... – силой заставил он себя выдавить более-менее смелые слова, достойные йуного мужчины. – Ты, того... этого... так не шути. Оно ведь... того... не смешно, ага...

– Да он и не шутит, – разъяснил Ибрагим, проверяя, надёжно ли он заперся в купе. (Голос у подлого дворника оказался бархатный и вкрадчивый, вполне вписывающийся в профессиональный образ.) – Он просто пьян.

– Как это? – не понял Дро-Йук/Вова.

– А вот так. Ему, чтобы антисанитарию извести после блевоты, купе спиртом протёрли. А он додумался стенку лизнуть – понравилось. Так и нализался, поц усатый...

Мясник подвигал мордой в другую сторону, и левая часть его тараканьих усищ – после инцидента с пластырем их, судя по всему, прилепили на место – позорно отвалилась. Этот досадный факт привёл мясника в окончательное озверение, и он понёсся по коридору, нечленораздельно ревя и размахивая ножом.

Дро-Йук/Вова успел воспользоваться заминкой агрессора и спрятаться в купе, от чего испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Удалось успеть практически впритык – едва он захлопнул за собой дверь, как туда заколотили и завопили:

– Эй, мелочь! Педикулёз! Ты чё такое, в натуре, вякал? А ну, вылезай, я щас тебе так пошучу, блин, что надолго!..

Дро-Йук/Вова стоял перед дверью, скованный невыразимым экзистенциальным ужасом. Причём экзистенциальность дошла до того предела, когда морда лица становится не просто каменной, но приобретает неестественно спокойное выражение, которому мог бы позавидовать иной покойник. Контролёр, терпеливо глядящий на припёртого к стенке гражданина, тщетно ищущего в карманах билет – вот, пожалуй, отдалённая аналогия, и то далеко не полная...

Под молодецким напором верхняя часть двери не выдержала и, оторвавшись от нижней, на мгновение распахнулась. Это дало Дро-Йуку/Вове возможность увидеть мало чем привлекательную морду мясника, а также получить некоторое представление о своей собственной, поскольку другая стена коридора, на совесть отдраенная, отдалённо походила на мутное зеркало, и через мясницкое плечо кое-что в ней даже поддавалось рассмотрению.

Экзистенциальное выражение физиономии посланца, по-видимому, жестоко озадачило мясника. Он сбился на полуслове, попытался было снова заорать, но неожиданно сорвался на писк, пошатнулся и оставил "педикулёзную мелочь" в покое. Дро-Йук подумал было, что пьянство перешло в лежачую фазу, но нет: послышались неровные шаги, замершие где-то в районе четвёртого купе, и последовал громкий стук, сопровождаемый чрезвычайно грубым голосом:

– Слышь, дохтур? Ты учти, я ведь щас войду, хошь ты этого иль не хошь!

Но профессор Сцукерман отреагировал на наглость решительно и однозначно – за скрипом открываемой двери последовал резкий, сочный, оглушительный звон. По-видимому, произошло соударение мясниковского кумпола с чем-то тяжёлым и металлическим. "Мелкоскоп", – понял Дро-Йук. Вскоре он убедился в правильности предположения – мясник, оснащённый теперь крупным фингалом, пошёл в другой конец вагона (видимо, поприставать к хипарю), а взбешённый профессор, высунувшись из купе, махал ему вслед мелкоскопом и вопил:

– Сколько раз просил – не отвлекать, когда я занимаюсь наукой!!!

До хипаря мясник не дошёл: на полпути его поймал и куда-то поволок подоспевший герр Цугундер.

Дро-Йук/Вова облегчённо вздохнул, и вдруг до него дошло, что спрятался-то он не в своём купе, а в шестом!

– А вы знаете, ко мне нечасто заглядывают в гости, – послышался уважительный скрип Дрона Зю из-за спины.

Дро-Йук/Вова обессиленно охнул и, не теряя времени даром, упал в обморок.

Пришёл он в себя от того, что кто-то похлопывал по его щеке неким предметом, на ощупь напоминающим обложку паспорта.

– Нет, мама... В школу я сегодня не пойду... – Посланец приоткрыл один глаз и увидал склонившуюся над ним хтоническую рожу инопланетянина. Заботливый попутчик действительно использовал для приведения в чувство паспорт – единственную деталь своего организма, не грозившую антисанитарными или тяжёлыми психологическими последствиями при соприкосновении с аборигенами.

– Вы в порядке? – спросил Дрон Зю. – А то я уже заволновался...

Дро-Йук оценил заботливость представителя инопланетного вида, но в повторный обмрок всё равно упал.

Следующее пробуждение случилось от крайне противного запаха.

Помня о неудачном прошлом опыте, посланец решил не открывать глаз, поэтому ничего крамольного не увидел. Из темноты доносились голоса.

– Профессор, вы уверены, что это сработает? – допытывался Дрон Зю.

– Сработает-сработает, – уверенно отвечал профессор Сцукерман. – Я на своём пёсике отрабатывал. Знаете, а он ведь почти дожил до того момента, когда этот препарат довели до совершенства. Бедняжка. Наука не забудет его жертвы...

– Где я? – на всякий случай, спросил Дро-Йук/Вова.

– В шестом купе пятого класса, молодой человек, – сообщил профессор, и тут же добавил. – И постарайтесь, пожалуйста, больше не падать в обморок. Очень уж, знаете ли, трудно вас оттуда поднимать. Мы тут с гражданином просто из сил выбились. Уважайте наши труды, пожалуйста. Скажу, не кривя душой: если вы ещё раз допустите подобное безобразие, мы просто выкинем вас в окно.

"А ведь могут!.." – подумалось Дро-Йуку.

Быть выкинутым в окошко посланцу не хотелось, поэтому в обморок он решил больше не падать. Однако организм не потерпел столь авантюрных решений в обход собственного мнения, и Дро-Йук/Вова не успел сделать ничего путного, как вновь оказался в беспамятстве.

– Ну вот что ты с ним будешь делать? – раздосадованно крякнул профессор, хлопая руками по бёдрам. – Может, и правда в окно?

– Не надо, – попросил Дрон Зю. – Это же непродуктивное насилие. И всё равно не получится – там решётка...

...Придя в сознание и не ощутив поблизости присутствия живых душ, Дро-Йук ожидал увидеть себя валяющимся близ железной дороги в каком-нибудь щебкарьере на окраинах Агрослава. Но, к своеобразной смеси облегчения и разочарования, обнаружилось, что валяется он всего-навсего у себя в купе на аккуратно подложенном своём же чемодане, а до щебкарьера, кстати говоря, поезд до сих пор не доехал.

"Хорошо хоть, не обратно у этого й-йопланетянеина..." – подумал Дро-Йук/Вова и, выудив из чемодана кружку, нацедил из унитаза воды с целью слегка умыться. (Других доступных месторождений воды в вагоне, к сожалению, не наблюдалось.) Но помывка не удалась – дверь бесцеремонно распахнулась, и в неё ворвались посторонние.

– Что?! – нелюбезно спросил Дро-Йук/Вова, оборачиваясь в сторону двери. Первым, что он увидел, оказались дула двустволки, расположенные в опасной близости от своего лица, и этот факт порядком поубавил решимости качать права.

– Питаться пора-а-а!.. – оптимистично улыбаясь, нараспев произнёс герр Цугундер.

Пассажиров снова согнали в вагон-ресторан.

На сей раз физиономии кушающих блистали чуть большим аппетитом – суровая тренировка обеда дала определённые плоды. Лысый Череп, довольно оглядев контингент, спросил:

– Ну что, задницы? Обед пошёл вам на пользу, не так ли?

Послышались нестройные возгласы "да".

– Что-что? – переспросил шеф-повар, прикладывая ладонь к уху. – Не слышу вашего пердежа. Громче!!!

– ДА!!! – дружно грянула аудитория.

– Правильно, так и было рассчитано. Теперь ваше пищеварение заметно окрепло, не так ли?

Дро-Йук почувствовал, что так. Казалось, теперь он на пару с Вовой в состоянии переваривать хоть железные болты.

– Я рад, что вы это поняли. – Кормилец поезда, садистски оскалившись, и не скрывал, что знает мысли пассажиров наперёд. – Потому что сейчас вы, задницы, именно их и будете жрать.

И он раздал всем по мешочку самых настоящих железных болтов.

Питающиеся, немало озадаченные подобным оборотом событий, недовольно зашумели.

– К микрофону!!! – рявкнул Лысый Череп.

К микрофону вышел возмущённый до глубины души профессор Сцукерман.

– Ну знаете, уважаемый, это уже переходит все границы!

– Да нет, мы пока ещё только разминаемся, – без тени сочувствия заявил шеф-повар. – Вам, задницам, лучше не бухтеть, а привыкать, пользуясь отведённым для этого временем. Завтра начнём питаться по-настоящему!

– Да я на вас в суд подам, что вы тут людей травите!

– Подавай, подавай, – осклабился Лысый Череп. – Посмотрим, подпустят ли такую задницу к суду...

– Я вам не задница! – вопил взбешённый профессор. – Я – светило науки!

– Если ты такое светило – почему в пятом классе, а не в первом?

– Да потому, что науку у нас не уважают!!!

– А раз у нас её не уважают, почему должен уважать я? – резонно возразил Лысый Череп. – В честь чего ты от меня такое требуешь, задница? Что-что? Сказать нечего? Вот раз нечего, то садись и жри!

На смену кипящему профессору, побеждённому неотразимым полемическим искусством шеф-повара, вышел Дрон Зю.

– Обед был ещё ничего, – прошелестел он, – но это, боюсь, у меня не переварится.

– А знаешь, что делают, если не переваривается? – спросил Лысый Череп.

– Не знаю.

– Гадят непереваренным! Так что садись и лопай!!!

Окончательно озадаченная аудитория долго не решалась приступить к странному ужину, но шеф-повар терпеливо и неумолимо ждал.

– Кстати, задницы, забыл ещё кое-что, – вдруг вспомнил он и выставил на стол красный флажок с некой надписью. – Начиная с сейчас, вводится новое правило. Видите вот этот флажок?

– Я не вижу! – неожиданно подал слово дворник Ибрагим.

– Совсем не видишь? – удивился Лысый Череп.

– Ага, – закивал Ибрагим, напустив на себя подозрительно натуральный вид идиота.

– Слепой?

– Не слепой, но флажок не вижу.

Из публики начали прорываться сдавленные смешки, а дворник, косясь на сидящих по сторонам, расплылся в ухмылке, свидетельствующей о чрезвычайной его гордости за собственное остроумие.

– Тогда вылезай сюда, – потребовал шеф-повар. – Очень удачно, как раз на тебе и продемонстрируем... Эй, задницы! Посмотрите внимательно на вот эту вот задницу. Она прикидывается слепой, хотя, между тем, вполне зряче пытается прикрутить мне на спину какую-то хрень...

Уличённый Ибрагим не успел даже удивиться, как получил по рукам и запоздало одёрнул их вместе с обломками упомянутой хрени.

– Как вы думаете, и кто же подобная задница после этого? Правильно – это КОНЧЕННЫЙ. Поздравляю, господин конченный! – обратился он к озадаченному Ибрагиму и, взяв флажок, наколол его на дворницкую шапку.

– Немного подробностей для тех, кто не понял всей сути. Конченные – это тот контингент, из которого берут в поликлиники для опытов, а также показывают в зоопарках при недоукомплектации животных. Одной из характерных черт конченного является, прежде всего, обязанность жрать хуже, чем более порядочные члены общества... Эй, конченная задница, ты меня не слушаешь? Полагаю, у тебя возражений нет?

– Угу, – ответил дворник, только что отковырявший от шапки флажок и пытавшийся, пользуясь переключением внимания Лысого Черепа на аудиторию, соорудить взамен несостоявшейся подлости какую-нибудь новую. Он слишком запоздало понял, что обращаются к нему.

– Второй раз ловите меня с поличным, – произнёс он. – Этого ещё никому не удавалось. Разрешите пожать вашу мужественную руку!

Разумеется, в Ибрагимовской руке предусмотрительно притаился заряженный конденсатор. Однако лапища Лысого Черепа оказалась, во-первых, в резиновой перчатке, что на корню сгубило замысел подлого дворника, а во-вторых, не пустой.

– В нашем поезде конченные отмечаются специальным флажком и обязаны на каждом приёме пищи слопать в два раза больше, чем остальные. Так что держи вот это, и попробуй только не съесть!

Ибрагим ошалело посмотрел выданный ему второй мешочек с болтами.

– На сегодняшний ужин конченным назначена вот эта задница, – продолжал шеф-повар. – В дальнейшем звание будет переходить к тому, кто во время очередного приёма пищи жрал медленнее других. И ещё одно. Конченный, ты почему флажок сколупал?

И под нервное молчание публики позорный знак был вновь налеплен на ибрагимовскую шапку.

– Не сметь самовольно снимать! Снимаю только я, когда посчитаю нужным. За самоуправство последуют штрафные меры. Для начала – тройная порция.

Ибрагим получил на руки третий мешок болтов. Лысый Череп погрозил пальцем.

– Если самоуправство повторится, штрафные меры ужесточатся. Следующий раз проштрафившаяся конченная задница получит особое питание – моё фирменное блюдо!

Ибрагим, очевидно, имел сказать ещё немало, но понимал, что продолжение потуг на остроумие против шеф-повара ему помочь не поможет, но навредит наверняка. Ни узнавать, каково из себя фирменное блюдо Лысого Черепа, ни инако испытывать судьбу дворник желанием не горел, и потому предпочёл сесть.

– Для тех, кто ещё раз решит посостязаться со мной в остроумии, скажу следующее, – заявил шеф-повар. – Мне платят жалованье за то, чтобы я вас, задниц, кормил, и я это сделаю, как бы долго и упорно вы ни пытались отвлечь меня от этого дела своими кривляниями. Если я начинаю что-то говорить и делать, то, как бы вы ни пытались меня перебить или устроить ещё что-нибудь в этом роде, можете не сомневаться – как только я с вами разберусь, прерванное будет возобновлено в запланированном порядке и доведено до завершения. Ясно?

Видя, что рыпаться абсолютно бесполезно, пассажиры обречённо взялись за ужин.

Болты мало того, что отличались естественной металлической жёсткостью, ещё и оказались покрыты какой-то весьма гадостной смазкой. Дро-Йук/Вова старался глотать их целиком. Из прочих ужинавших подобной смекалкой отличались далеко не все: с двух или трёх сторон доносился зловещий хруст, знаменуя трудную и неоднозначную борьбу зубов с железом.

После ужина начался знакомый период тошноты, для предотвращения которой пассажирские рты вновь заклеили пластырем на пятнадцать минут. Всё это время, а также трудноопределимую часть ночи, Дро-Йуку/Вове было необыкновенно паскудно, поэтому он апатично валялся на чемодане и, за неимением других занятий, слушал творящееся вокруг. Судя по звукам, соседям если и приходилось легче, то ненамного.

Из одного конца коридора в другой плавало исступленное мычание – Ибрагим, не зная, как теперь жить и куда деваться после тройной порции болтов, да ещё и с позорным флажком на шапке, беспомощно слонялся туда-сюда, не находя себе места.

Мясник довольно громко икал, засунув физиономию в какой-то сосуд, что придавало его иканию интересную гулкость. (По всей видимости, в унитаз – больше вроде было некуда...).

Хипарь в первом купе сдавленно рыдал под агрессивно-заунывную музыку из своего магнитофона. Дро-Йук прислушался к одной из песен – это оказался хит некоей известной в казуальских кругах пузи-металлической группы, в котором рефреном повторялась фраза: "Оторрву, укушу и в ведёрко выбррррошУ!"

Ближе к ночи, уже сквозь полудрёму, посланец услыхал приглушённый разговор кого-то двоих – кажется, профессора с ещё кем-то.

– ...Есть у них хоть какие-то границы?

– Да откуда, папаша? Пятый, блин, класс. Здесь работают худшие отморы, которых никуда больше не взяли...

– Над человеческим организмом нельзя издеваться бесконечно – существует естественный предел. Уж до смерти-то нашей они не должны довести!

– Да как тебе сказать. Читал я один раз ихний устав. Так вот, что пишут-то: пассажир не должен помереть во время транспортировки. И только. Втыкаешь? Как только вылазишь из поезда – тут их ответственность кончается. То есть им не нужно заботиться, чтобы никто не помер совсем. А уж до конца поездки дотянут палюбас. Опыт, блин, имеется...

Не успев дослушать окончания разговора, Дро-Йук/Вова окончательно провалился в сон.

Спалось плохо, мрачно и без сновидений, а пробуждение наступило от резкого удара.

– Не надо! Не хочу! – вырвалось у посланца, решившего, что герр Цугундер зашёл расталкивать пассажиров на очередной приём пищи. Но оказалось, что на сей раз проводник ни при чём – просто поезд резко тормознул, и все незакреплённые предметы, в том числе пассажиров с багажом, с размаху приложило об ближайшие стены.

– Японский городовой!.. – в сердцах завопил Дро-Йук/Вова. Крики, исполненные возмущения, донеслись и из соседних купе.

Крайне разгневанный, Дро-Йук/Вова выскочил в коридор с твёрдым намерением найти машиниста и высказать этому недоделанному водиле всё, что он о нём думает. Навстречу выскочил мясник с ножичком и аналогичными намерениями.

– Где машинист?!! – вопил он. – Вот я щас ему по жбану!!!

Сзади подтягивался профессор Сцукерман с мелкоскопом. Дро-Йук впервые увидел сей пресловутый прибор воочию – он оказался весьма увесистым, а его внушительное основание покрывали подозрительные бурые пятна. За профессором, воинственно размахивая метлой, топал Ибрагим, а последним, щёлкая клешнями, полз Дрон Зю. Даже хипарь из первого купе демонстрировал готовность к решительным действиям, но пока не мог выйти в коридор, поскольку из-за сильного окосения всё время промахивался мимо двери.

Из растворившейся двери появился заспанный проводник – что характерно, без ружья, каковой факт придал пассажирам дополнительную решимость.

– Где тут машинист сидит, едрипть твою прабабку?! – крикнул Ибрагим.

– Вон там, – показал герр Цугундер. – Поругаться хотите? Лучше не надо. Машинист у нас больно злой. Покалечить может.

– Мы лучше знаем, что нам лучше, – грубо отозвался Дро-Йук/Вова, следуя во главе колонны к вместилищу машиниста.

Путь пассажирам преградила дверь с картинкой черепа и костей, подписанная словами: "Осторожно! Злой машинист! Не влезать – убьёт!" Дро-Йук/Вова попытался с ходу распахнуть дверь пинком, но та не открылась, и посланец, от неожиданности потеряв равновесие, шлёпнулся на пол.

– Ну-ка, дай мне! – подступил мясник и с разбегу попытался высадить дверь плечом. Увы, с тем же результатом, что и предыдущий попытчик.

Хипарь, выудив из глубин своих джинс пистолет устрашающе кустарного вида, высадил в дверь полную обойму и пнул ботинком. Результат был по-прежнему нулевой.

– Отойдите, люди, – предложил Ибрагим и попытался подложить под дверь гранату. Но граната, как яркий образец промышленной халтуры, взорвалась у дворника в руке, придав ему космато-закопчённый вид и полностью лишив боевого задора. Пошатываясь, Ибрагим отодвинулся, уступая дорогу Дрону Зю.

Инопланетянин попытался взять преграду химическим штурмом, окропляя дверь одной из многочисленных разноцветных жидкостей своего организма. Однако данный процесс производил настолько неаппетитный вид и запах, что у пассажиров началось обострение рвотных рефлексов. Под давлением соратников Дрону Зю пришлось прекратить своё занятие, тем более, что пользы оно также не принесло.

Профессор Сцукерман, прежде, чем подступиться к неподатливой двери, долго раздумывал и что-то считал в уме. Научный подход в очередной раз восторжествовал над грубой силой: учёному удалось вычислить, что дверь всего-навсего открывается наружу. Последнее препятствие на пути народного гнева рухнуло.

За дверью обнаружилась гнусная, внушительная и хищно ощерившаяся рожа, в которой неуловимо сквозило нечто кабанье. От вида сей репы Дро-Йук/Вова невольно оробел и отодвинулся из первых рядов, а на его место встал более решительный мясник.

– Ты, блиннафиг, машинист?! – заорал он.

– Ну, я машинист!! – рявкнула рожа. Голос у неё оказался не менее внушительным и ещё сильнее усилил сходство с кабаном – через каждые два слова машинист издавал нетранскрибируемое междометие, сильно похожее на хрюк.

– Ты, каззёл, небось, не дрова везёшь!!!

– Шо нагрр-ррузили, то и везу!!!

– А по жбану?!!

Через мгновение мясник, запущенный мощным пинком, со свистом пролетел над головами трудящихся. Трудящиеся, проводив мясника взглядами, поняли, что разговор окончен, и поспешили покинуть обиталище машиниста, как можно осторожнее и деликатнее затворив за собой дверь.

Снова появился герр Цугундер, на сей раз в форме и с ружьём.

– Ну что? – радостно хихикая, спросил он. – Поговорили?

– Мы всё равно будем жаловаться! – грозился профессор Сцукерман.

– Да жалуйтесь на здоровье. Хоть в обком. Если добежать успеете... – Проводник вдруг перестал улыбаться и обиженно поджал губы. – Неблагодарные. Всё для их же блага, а они – жаловаться...

– Какое ещё, нафиг, благо?! – возмутился хипарь. – Мафон, ёлки-палки, чуть не расколотило! А он две тыщи стоит, между прочим!

– А благо, дружище, такое, – терпеливо разъяснил герр Цугундер, – что мы, оказывается, ехали не в ту сторону. Теперь вот поедем правильно.

– Что-о-о?!! – полезли глаза на лоб у пассажиров, включая даже Дрона Зю.

– Через четыре часа будем в Агрославе, – обнадёжил проводник. – Да, кстати, и не забывайте – для вашего развлечения сейчас начнётся культпрограмма... – вновь заулыбавшись, он щёлкнул курком и вскинул ружьё, – ...посещение которой обязательно.

Культпрограмма проводилась в вагоне, располагавшемся от пассажирского по другую сторону, нежели вагон-ресторан. За исключением этого, никаких различий между вагон-рестораном и культпрограммным залом не обнаруживалось, как Дро-Йук ни приглядывался. Та же общественно-туалетная отделка, та же атмосфера... Вполне возможно, что это таки он и был, просто в организме, утомлённом сюрреалистическим абсурдом происходящего, начало чудить чувство направления.

Хотя нет, кое-какие различия всё же имелись. К примеру, на стене висела пара портретов каких-то деятелей культуры и стояла трибуна с микрофоном... Переоборудовали, что ли?

Руководство культпрограммой поручалось блондинистой пожилой тётке. В глаза бросалась коммунистическая выправка и подчёркнуто библиотекарская наружность. Пожалуй, слишком подчёркнутая.

– Это Дэзи Андреевна, – представил герр Цугундер. – Прошу встречать, уважать и слушаться. Если не будете – сами себе злобные буратины. Дэзи Андреевна, передаю вам слово.

И, с хихиканьем потирая руки, проводник покинул помещение, не забыв запереть за собой дверь.

Дэзи Андреевна вышла на трибуну, со скрипом подтянула галстук и прополоскала горло из графина с водой.

– Щас будет толкать речь, – мрачно догадался Дро-Йук/Вова.

– Не толкать, а произносить, – поправил Дрон Зю.

– Не по делу базаришь, чувак, – сказал инопланетянину хипарь. – Учись говорить на языке современности...

– Замолчите!!! – пронзительно, словно сирена, воскликнула Дэзи Андреевна.

Пассажиры заткнулись, и культпрограммщица начала толкать речь.

– Итак, товарищи, в моём лице вам предоставлено... ээ... нет, на так...

Она замолкла, копаясь в бумажках с речью.

– Лектор хренов, – шепнул Дро-Йук/Вова.

– ...Культпрограмма, – продолжала Дэзи Андреевна, сориентировавшись в бумагах, – заключается в том, что в свободное от приёма пищи и сна время вы будете собираться здесь и повышать свой культурный уровень, читая хорошие стихи...

– Ка-а-акие стихи?! – возопил скорее Вова, нежели Дро-Йук. – Мало мне в школе литературы, теперь ещё и здесь?!!

– Хорошие стихи, – с расстановкой повторила Дэзи Андреевна. – Лучших поэтов классики и современности. А не нравится, молодой человек – ну что ж... Заставим.

– А можно вопрос? – поднял руку Ибрагим. Судя по голосу, подлый дворник был настроен крайне нагло.

– Задавайте.

– Говорите, стишки читать будем?

– Да.

– Это как дети на праздник с флажком и шариками на новый год читают? Как это, знаете: "Стоит статУя в лучах заката, и вместо..."

– Читать будем без флажком, но с выражением, – пояснила культпрограммщица, с мастерством заправского комиссара пресекая дворницкое остроумие на полуслове. Но Ибрагим не сдавался.

– Скажите, а плясать мы не будем?

– Танцы в культпрограмме тоже будут.

– А случайно, не танго?

– И танго тоже.

– А может, прямо сейчас и начнём? – продолжал распоясываться Ибрагим.

– Да, товарищи, именно сейчас и начнём, – ответила Дэзи Андреевна чрезвычайно строгим тоном. – И прежде всего для того, чтобы вы усвоили правила поведения на моём мероприятии: неумеренная болтливость чревата претворением ваших тупых хохмочек в жизнь. Итак, первый пункт сегодняшней культпрограммы – пассажиры танцуют танго!

Мясник неприлично заржал.

– А что тут смешного? – спросил профессор Сцукерман. – В моём возрасте, с моими костями это непозволительно. Я не могу танцевать. Я не буду.

– Будете, товарищ, – решительно заявила Дэзи Андреевна, доставая автомат и передёргивая затвор. – Будете, как миленький. Все будете... Ну-ка, приступили!

И, прежде чем кто-либо успел возразить, а мясник, всё ещё до конца не поверивший в происходящее – докончить вырвавшуюся на автоматизме фразу: "А по жбану?..", – их всех распределили по парам, затолкав каждому второму в рот по розе. Заиграла музычка отвратительного качества.

– Танцуем, товарищи, танцуем! – поощряла Дэзи Андреевна, помахивая автоматом.

В сложившихся обстоятельствах пассажирам не осталось ничего иного, кроме как танцевать.

Звуковое сопровождение, помимо отвратительной музычки, состояло из стихов про зимние вечера, которые культпрограммщица, придерживая автомат свободной рукой, выразительно читала из потрёпанного томика. Но пассажирам было не до того, чтобы вслушиваться в стихи – очень уж интересные им достались пары, и для правильного осуществления танца приходилось проявлять недюжинные подвиги силы воли.

Мясник плясал с хипарём, которому, с одной стороны, всё время оттаптывал ноги своей неловкой слоновьей поступью, а с другой стороны, всячески воротил нос и отпихивался подальше от партнёрской хари, стремясь вдыхать поменьше косячных паров. Профессору подсунули подлого дворника Ибрагима, и тот всё время лез метлой профессору в лицо, одновременно пытаясь подстроить хоть какую-нибудь, да подлость. Сцукерман не успевал пресекать дворницкие замыслы и стучать по вражескому кумполу лупой в массивной металлической оправе в ответ на особо наглые попытки.

Дро-Йуку/Вове повезло наименее всего – ему в партнёры достался Дрон Зю. Пляски с ним уже сами по себе оказались непростым занятием: нормальная поза инопланетянина диаметрально отличалась от человеческой, поэтому приходилось приподнимать его переднюю половину, зажимая под мышками клешни, а самому сильно сгибать колени. И это не считая инопланетного обмена веществ, который, маяча в ужасающе интимной близости от лица, постоянно дразнил вестибулярный аппарат.

– А у вас неплохое чувство ритма, – заметил Дрон Зю.

– Издеваешься, плесень?! – прошипел Дро-Йук/Вова.

– Ну кто, кто так танцует танго? – послышался сзади них сердитый пронзительный голос Дэзи Андреевны. – Эй! Вам говорю, второму и шестому!

Дро-Йук/Вова измождённо обернулся.

– Что на меня-то смотришь? – продолжала культпрограммщица. – Сейчас ты должен своим ртом перехватить розу у него изо рта!

Посланец закашлялся, словно ошпаренный.

– Давай-давай, не безобразничай. – Дэзи Андреевна выразительно погладила автомат.

Дро-Йук/Вова затравленно посмотрел на печальную морду инопланетянина, сжимавшую розу в чём-то, похожем на рот, но явно выполнявшем другую физиологическую функцию. Роза и так отличалась редкостной колючестью, а теперь её ещё покрывали зелёные светящиеся сопли...

Неожиданное спасение пришло в лице Лысого Черепа. Шеф-повар нёс под мышкой толстенный красочный фолиант, озаглавленный: "Рабыня из Аура: мыльный сериал века – теперь на бумаге!", и поглядывал на культпрограммщицу, с крайне нехорошей улыбкой.

– Теперь я вспомнил, Дэзи Андреевна, где же я вас всё-таки видел, – приговаривал он. – Теперь я, хе-хе, вспо-о-омнил!..

– Товарищ, что вы здесь делаете? – Почуяв неладное, Дэзи Андреевна отвела глаза, делая вид, будто смотрит на часы. – Ваши полномочия начинаются через десять минут. Пожалуйста, покиньте помещение!

– Вы работали техничкой в нашей школе, и должны были, кроме всего прочего, давать звонки...

– Это сейчас не имеет значения. Покиньте, пожалуйста...

– Но вы любили засиживаться в библиотеке, пить чаёк и смотреть всякие мыльные сериалы, – неумолимо продолжал Лысый Череп. – Из-за этого звонки с уроков частенько задерживались...

– Вы... – начала Дэзи Андреевна.

– Один раз вы так обнаглели, что опоздали на пятнадцать минут, за которые я успел получить аж четыре двойки, – продолжал упорно продолжать шеф-повар. – Из-за этих двоек мой аттестат так испортился, что меня не взяли в престижный вуз. Как следствие, с тех пор мне были доступны только самые малооплачиваемые и презираемые должности...

– Э...

– И тогда я поклялся, что, когда вырасту, то найду эту техничку, куплю её любимый сериал в бумажном виде и заставлю съесть до последней страницы, – наконец-то закончил Лысый Череп, перекидывая фолиант из руки в руку. – За время работы шеф-поваром в пятом классе у меня накопилась неплохая практика... Пора отвечать за грешки, Дэзи Андреевна. Пора!

Взвизгнув, культпрограммщица вскинула автомат, но шеф-повар отлично поставленным приёмом отвёл ствол в сторону, припёр Дэзи Андреевну к стене и принялся неторопливо засовывать ей в рот по страничке из фолианта.

– А для вас, задницы, – обратился он к шокированным пассажирам, трясшимся у стены, – на сегодня культпрограмма закончена. Выметайтесь и готовьтесь к обеду! Напоминаю, что обед начнётся через девять минут пятнадцать секунд.

Пассажиры, выскочив в коридор и попрятавшись по купе, приходили в себя не менее получаса.

– Ничего, товарищи, – злобно пообещала проходившая мимо Дэзи Андреевна, отплёвываясь бумажными комьями. – На следующей культпрограмме мы наверстаем упущенное. На следующей культпрограмме я уж вам устро-о-ою!..

Остаток предобеденного времени, за неимением лучших вариантов, Дро-Йук вместе с Вовой решили провести, предаваясь мрачным мыслям. Но мысли отчего-то не шли. Некий неуловимый, но назойливый фактор постоянно отвлекал от раздумий...

Дро-Йук долго пытался понять, что именно за химера его тревожит, и, наконец, догадался: в купе хипаря стояла уж очень подозрительная тишина. Традиционных возгласов, знаменующих собой начало прихода – и тех не доносилось.

Почуяв неладное, посланец заглянул в первое купе. Там было пусто.

Хипарь обнаружился в конце коридора, около мусоропровода. К моменту обнаружения Дро-Йуком/Вовой он, подсвечивая себе фонариком, заканчивал выпихивание туда магнитофона.

– Ээ... А что вы тут, собственно...

– Тиш-ше!.. – прошипел хипарь, настороженно оглядываясь.

Озадаченный Дро-Йук/Вова замолчал, заинтригованно наблюдая за дальнейшим развитием событий. А хипарь, не теряя времени даром, вытер со лба пот, снова открыл мусоропроводный люк и, к величайшему удивлению Дро-Йука, влез туда сам. Послышался грохот.

– Эй, всё в порядке? – поинтересовался посланец, аккуратно вглядываясь в чёрный зев мусоропровода, но вскоре понял, что смотрит не туда. Основные события теперь разворачивались за окном. Хипарь, поудобнее перехватив магнитофон под мышку, во все лопатки улепётывал прочь от злополучного поезда.

На шум повысовывались встревоженные пассажиры, но бурнее всех отреагировал герр Цугундер. Подбежав с ружьём наперевес и изучив ситуацию, он моментально просёк безобразие.

– Всем отойти в тот конец! – распорядился проводник, выбивая стекло стволом оружия и просовывая его сквозь решётку. – Стой!!! Стрелять буду, сцука!!!

И он действительно сделал два предупредительных выстрела, тщательно целясь в голову. Без особого успеха. Хипарь же, заслышав стрельбу, пригнулся, запетлял между деревьев и вскоре скрылся в чащобе.

– Ну надо же, – с досадой процедил проводник, доставая ружьё из окна. – Убёг, гад... Эй! Шурик, Тузик!

Появились два приземистых типа. Облачённые в одинаковые рабочие спецовки с беретами и удивительно сходные помятыми физиономиями, они смахивали на близнецов. Каждый держал в руке по инструменту трудовых свершений – гаечный ключ и сварочный аппарат.

– Куда на этот раз? – спросил тот, который слева.

– В мусоропровод, – сообщил герр Цугундер, указывая на злополучный люк. – Работайте, братцы!

Шурик с Тузиком принялись герметично заваривать мусоропровод.

– Что это они? – шёпотом спросил Дро-Йук, всё меньше понимая в ситуации.

– Меры предосторожности, – шёпотом же ответил Ибрагим.

– От чего?

– Ты что, на пятом классе никогда не ездил? Тут, брат, такие скотские условия, что пассажиры то и дело сбегают. А им это невыгодно: если до станции доезжает меньше, чем село – значит, у пятого класса низкий рейтинг, и если так будет повторяться – министерство может его совсем отменить, как не оправдавший ожиданий потребителя. Поэтому за каждого сбежавшего пассажира им делают некислый втык. Соответственно, всякий раз, когда кто-то сбегает, они смотрят, каким путём ему это удалось, и этот путь перекрывают. Почему, думаешь, на окнах решётки? То-то и оно.

– Да если б я знал, – сплюнул Дро-Йук/Вова, – ни в жисть бы не поехал! Я и так бы не поехал – но обстоятельства, блин, вынудили...

– У нас, брат, у всех обстоятельства. Почему, думаешь, мы тут едем? Не потому, что задницы, которым лишь бы в пятом классе покататься. Меня, например, в первых четырёх полиция шукает. Попалили, когда один прикол перед универом сделать пытался...

– А я, – подал голос мясник, – из-за одной мафиозины. Я вообще в Столицу на машине ехал, а она, сволочь, под Агрославом, взяла и заглохла. Я туда-сюда – не заводится. А тут мимо этот едет – весь из себя на иномарке, в очках, понты – до асфальта... Я ему – мужик, мол, помоги толкнуть машину. А он, сволочь, и толкнул... В смысле, продал... Бабки забрал себе. Так я и остался – без тачки и без бабок. А ехать надо... Эх, по жбану бы ему надавать – да там с ним мордовороты сидели... вроде этого, блин... машиниста...

– А мне, – сказал профессор Сцукерман, – зарезервировали место в первом классе. Прихожу, а мне говорят: ваше, господин, место перекуплено за большущую взятку. И больше мест нигде не было, представляете?

– Кого точно в первые четыре класса не пустили – так, небось, его, – предположил мясник, тыча ножичком в сторону Дрона Зю.

– Меня вообще не должны перевозить в поезде, – прошелестел инопланетянин. – Меня, по инструкции, должны были везти в цистерне со спиртом.

– Ну ни фига се, халявщик!.. – загалдели пассажиры.

– Но то по инструкции. А получилось так, что какой-то человек увидел мою цистерну, она ему очень понравилась, и он её выкупил для себя.

– Ничего себе, – присвистнул профессор. – Это же против правил ТБ при транспортировке образцов! Что за продажные люди в институтах пошли?!

– Они сами были не рады, – печально произнёс Дрон Зю. – Но мне сказали, что он – очень богатый тип, и с ним лучше не связываться...

– А у тебя что за обстоятельства? – спросили Дро-Йука/Вову.

– Так же, как у профессора, – ответил посланец, угрюмо глядя в пространство. – Моё место во втором классе выкупила толстомордая сволочь Огого...

– Постойте-постойте, – вмешался профессор. – Моё место ведь тоже он...

– И у того урода, который мою машину загнал, на очках было "Огого" написано! – подхватил мясник. – Я думал, это тоже понт. Оказывается, фамилия...

– А тот прикол, за который меня ищут, знаете, в чём был? – хитро прищурился Ибрагим. – Я иномарке в трубу картошку пытался забить. А иномарка оказалась угадайте чья?

– Да, так звали того, который выкупил мою цистерну, – припомнил и Дрон Зю.

– Чмо поганое! – единогласно постановили пассажиры относительно толстомордого Огого.

На этом идиллия закончилась, и всех погнали обедать.

Обед состоял из чего-то длинного, мохнатого и неприятного на вкус. Дро-Йук/Вова подумал было, что это особые макароны, но, как объяснил Лысый Череп, макароны на задниц не переводят, а пища, которую они кушают, приготовлена из фаршированных тараканов, отловленных на кухне после плановой дихлофосной атаки.

– Я так больше не могу! – заявил после обеда профессор и, запершись в своём купе, с энтузиазмом уселся на унитаз.

Бдительный шеф-повар немедленно появился с ключами и, на всякий случай, ломом.

– Эй, Сцукерман! – крикнул он, стучась в купе. – Воды нет! Сливать нечем! Твой понос не пойдёт тебе на пользу!

– Не пойти ли вам, молодой человек, в задницу? – предложил профессор непривычно злорадным тоном и на удивление несвойственными для себя словами, после чего из купе донеслись звуки энергично нажимаемой педали. Дверь ключами не открывалась – похоже, её подпёрли чем-то изнутри.

Лысый Череп пустил в ход лом, но было поздно. Помещение пустовало, педаль, подпёртая морковкой-переростком с биркой "Образец", стояла в положении "слито", а на борту унитаза, шипя и пузырясь, работал непонятный агрегат. Экспертиза показала, что профессор Сцукерман, использовав одно из своих гениальных изобретений, перевёл себя в жидкую форму и через унитаз смылся наружу.

После этого инцидента Шурик и Тузик наглухо замуровали все толчки, а в ответ на возмущённый вопль Дро-Йука/Вовы: "А куда гадить-то?!" – пассажирам раздали по специальному гигиеническому мешку.

Никто не успел моргнуть и глазом, как приключился следующий побег. Дворник Ибрагим, подпрыгнув, застрял в вентиляционном люке на потолке, под предлогом подышать свежим воздухом.

Герр Цугундер смотрел на его потуги со снисходительной улыбочкой, зная, что длина трубы, соединяющей люк со свободой, не менее одного метра, и бОльшая её часть предусмотрительно смазана техническим вазелином. Но Ибрагим оказался далеко не так прост – вместо того, чтобы тщетно карабкаться по неподатливым стенкам, подлый дворник дождался, когда над поездом появится вертолёт, неожиданно выстрелил в него из метлы, оказавшейся замаскированным устройством для закидывания верёвки с кошкой, и вылез наружу на глазах у обомлевшего проводника. После этого поезд остался без вентиляции, и в и без того удушливом вагоне начал накапливаться невыносимый смрад.

Таким образом, к началу ужина в поезде остались только Дро-Йук/Вова, мясник и Дрон Зю.

Удовлетворённо оглядев поуменьшившийся контингент, Лысый Череп сказал по данному поводу следующее:

– Итак, я вижу, количество задниц за последние сутки уменьшилось примерно на 50%. Само по себе это меня совершенно не удивляет, равно как и не трясёт: деньги за проезд уплачены, моя часть обязательств добросовестно выполнена, а что с ними случится вне поезда, то есть вне моей юрисдикции – уже не имеет никакого значения. Но интересен другой момент. По моим (а также ведущих специалистов) расчётам, в этом поезде остался ровно 1 (один!) неперекрытый выход. Найти его будет трудно. Но и в том случае, если кто-то из вас, задниц, преуспеет, остальным двум задницам всё равно придётся ехать до конца. Как вам такой расклад, задницы?

И, мерзопакостно улыбнувшись, шеф-повар выдал им такой обед, что даже Дрон Зю съел его, по меньшей мере, с четвёртой попытки.

Дро-Йук понял до ужаса простую и предельно очевидную вещь: из этого чёртового поезда нужно выбираться любой ценой, или его привезут в Столицу закормленным и окультуренным насмерть.

Не требовалось телепатического мастерства, чтобы догадаться о присутствии аналогичной мысли в умах остальных пассажиров. Как только закончился обед, все трое, не сговариваясь, бросились осамтривать, ощупывать и простукивать вагон на предмет той самой, последней оставшейся лазейки на свободу.

Герр Цугундер, отлично понимая, в чём дело, бдительно прогуливался по вагону с ружьём и иногда останавливался, чтобы отпустить тому или иному пассажиру ехидное замечание.

– Ну что, не видно? – спросил он, оказавшись рядом с Дро-Йуком/Вовой, пристально изучавшим какой-то коврик.

У посланца вырвался тяжёлый вздох.

– Отож! – гордо отозвался проводник. – Шурик и Тузик своё дело знают. Ищите-ищите. У вас десять минут до культпрограммы...

Дро-Йук/Вова, не вытерпев, с вызовом глянул прямо в наглую, самодовольную физиономию герра Цугундера.

– Ты, фашист, не гордись! – заявил он. – Выход найдём обязательно, и ничего ты с этим поделать не сможешь!

– Ну это ещё как сказать, – хихикнул герр Цугундер. – Тут и до вас много желающих было, да не всем удавалось. Бывало и так, что находили, но не успевали воспользоваться – мы их перехватывали. Так что выходы, они и даром пропадать могут, да.

И он засмеялся своим странным смехом.

– Мне сказали, что кто-то тут назвал меня зелёным уродом, – подполз Дрон Зю. – Это правда?

– Что за чушь? – удивился Дро-Йук/Вова. – Кто тебе такое сказал?

– Вот он...

Инопланетянин протянул клешню в направлении мясника как раз в тот момент, когда со стороны того раздался торжествующий вопль.

– Вот засранец! – крякнул проводник, хватая ружьё наперевес, и все трое, подбежав к источнику вопля, увидели ногу мясника, исчезающую в малоприметном люке. Декоративный пейзажик, ранее его прикрывавший, был варварски отломан. Идея заколотить ход маскировочной картинкой была хороша, но обострившееся чутьё загнанного в угол пассажира раскусило нехитрую уловку...

Назначение обнаруженного люка представлялось совершенно загадочным – никакие допущения и логические рассуждения не могли дать ответа на вопрос, за каким хреном он должен присутствовать, причём присутствовать именно здесь. Даже рабочие и конструктора, собиравшие вагон, понимали всю абсурдность данной детали, но изменить в готовом и утверждённом проекте, когда уже налажен производственный цикл и горит план, ничего было нельзя. Поэтому сборщики сделали то, что оставалось в их силах – аккуратными буквами, словно извиняясь, начертали на крышке непонятного люка: "КОНСТРУКЦИОННАЯ ОШИБКА. НЕ ОТКРЫВАТЬ!" А для пущей надёжности прикрыли картинкой: с одной стороны, дефект вроде и прикрыт, а с другой - если вдруг выяснится, зачем он нужен, и сильно приспичит, то можно откупорить его прямо в полевых условиях. Вряд ли работники промышленности предполагали, что сия ошибка в один прекрасный день сыграет столь благоприятную роль в жизни одного отдельно взятого разумного существа.

Дро-Йук/Вова, подбежавший первым, попытался улезть следом, но мясник со словами: "А по жбану?" – отпихнул его пяткой. Подоспевшие Шурик и Тузик оттащили посланца от люка, передали под присмотр герру Цугундеру и намертво заклепали конструкционную ошибку бронелистом.

Проводник долго смеялся, глядя на расстроенных Дро-Йука/Вову и Дрона Зю, после чего похлопал одного из них по плечу и удалился по своим делам, напоследок бросив:

– Готовьтесь к культпрограмме!

– Едр-р-рипть тя через коромысло!.. – обречённо сказал Дро-Йук/Вова, садясь на пол.

– Меня? – спросил Дрон Зю.

– Да не тебя... – вздохнул посланец. – Тебе никакое коромысло не поможет... А вот министерство – это бы да, его бы не помешало... Какого хрена! Ну что за психических они допускают до работы с пассажирами?! Да их в последнее ПТУ не взяли бы!!!

– Ошибаетесь, – возразил герр Цугундер, выглянув из-за двери, за которой он, как выяснилось, подслушивал. – Многие в нашем экипаже закончили как раз ПТУ. А лично среди меня, – гордо добавил он, стуча по груди, – около 90% – выпускники Политехнического!

– Среди него, видите ли, 90%... – проворчал Дро-Йук/Вова. – Не совестно врать-то, а, политехник?!

Но проводник уже удалился по своим делам, на сей раз взаправду.

– С-с-сволочи!.. – сплюнул посланец, доставая из кармана билет и с размаху кидая об пол.

– Не могу не согласиться, – прошелестел Дрон Зю, и из него на пол выпало несколько капель.

Дро-Йук/Вова поспешил отвернуться, не желая видеть этого физиологического непотребства, но в самый последний момент вдруг обратил внимание на занятную деталь: оказывается, выпавшие флюиды очень даже неплохо проедали пол вагона.

После недолгих соображений и математических расчётов родился гениальный план побега.

– Слушай, как там тебя? – шёпотом обратился посланец к тому, что, согласно данному плану, являлось главным и незаменимым инструментом.

– Дрон Зю, – ответил инструмент.

– Тссс! Тише говори... Дрон, можешь прослюнявить в этом полу дырку?

Инопланетянин посмотрел на пол, потыкал его конечностями.

– Смогу, – прикинул он и задумался. – А зачем?

– А БОЛЬШУЮ дырку?

– А-а-а... – сообразил теперь и сам Дрон. – Наверное, смогу. Только мне придётся сосредоточиться...

– Попробуй, – подбодрил Дро-Йук/Вова. – Я на шухере постою.

Через некоторое время в полу образовалась довольно большая дыра, в которой Дрон Зю незамедлительно исчез с оглушительным радостным писком. А вот Дро-Йука/Вова, к своему ужасу, обнаружил, что он сам дальше пояса в созданный проход не пролезает.

К счастью, состав двигался столь медленно, что, даже задевая ногами шпалы, можно было без особого напряжения и вреда для здоровья идти по ним в ногу с поездом. Но это обстоятельство, хотя и удачное, не устраивало посланца. Из поезда требовалось убежать совсем, а вот этого-то как раз пока и не получалось.

Из коридора донеслись приближающиеся напевы: "Куда, куда вы, о-о-о, вы удали-и-ились?.." Дэзи Андреевна, настроенная весьма поэтически, решила самолично зайти за пассажирами. Песня затихла как раз неподалёку. Далее последовал щелчок снимаемого с предохранителя автомата, звук отпираемой двери и почти вежливый призыв:

– Товарищи пассажиры, выметайтесь на культпрограмму!

Дро-Йук понял, что, если не сумеет покинуть поезд в ближайшие две секунды, дело будет плохо. Он приложил самые отчаянные усилия, и к тому моменту, когда дверь уже раскрылась, в проходе, обрамлённом лоскутьями подранной одежды и кровоподтёками, наблюдалась лишь исчезающая рука посланника.

– Ку-у-уда?! – завопила Дэзи Андреевна, необычайно резво для своих лет подскакивая к месту безобразия и успевая схватить убегающего за руку. – Стойте! Стойте! Проводник! Проводник!

Но Дро-Йук/Вова не растерялся и показал пойманной рукой жест из оттопыренного среднего пальца. Интеллигентная натура Дэзи Андреевны не вынесла такой вульгарности, и культпрограммщица, ахнув, схватилась за сердце, выпуская беглеца.

"Свободен!" – колоколом забилась мысль, отдаваясь в каждом уголке Дро-Йуко/Вовиного существа. Охваченный небывалой энергией, он пополз по шпалам, пытаясь вырваться из неудобного промежутка между колёсами. Ещё несколько метров – а там поднапрячься и сделать откат вбок...

Увы, свобода продлилась недолго. Проломив пол, из вагона просунулась цепкая рука герра Цугундера, сразу же нашарила пассажира и моментально втащила его обратно.

Культпрограмму и последующий ужин удалось пережить только непонятным чудом. Дэзи Андреевна и Лысый Череп, чьё внимание, избавленное от необходимости разрываться между несколькими персонажами, теперь безраздельно уделялось единственному оставшемуся, проявляли просто-таки чудеса смекалки в изобретении новых способов причинения пациенту сытости и высокого культурного уровня. Дро-Йук/Вова не помнил, как он дотянул до отбоя. Он всё время бредил, метаясь из стороны в сторону и выкрикивая в беспамятстве: "На кого ты меня оставила, мудрая Оррэйра?!.. Где ты со своим опытом, когда он нужен, как никогда?!.." И образ пожилой дроконы пару раз действительно являлся к нему. Оррэйра смотрела на него, но не говорила ни слова, а раскладывала вокруг организма йуного воина цветы и грибы, и выражение морды её лица отражало скорбь и слёзы, словно речь шла об отпевании и откуривании покойника. Да и лежал-то он действительно в гробу...

Пронзительно взвизгнув, Дро-Йук/Вова дёрнулся и пробудился от кошмара. Стояла глубокая тёмная ночь, и стоять ей предстояло ещё долго, ни на мгновение не утрачивая ни глубины, ни темноты: электричества в вагоне нынче не наблюдалось.

"На кого ты меня оставила?" – безысходно пробормотал посланец и выполз в коридор, дабы использовать редкое свободное время для прогулки и размышления над своей исключительно тяжёлой судьбиной.

Время от времени, поддаваясь внутреннему порыву, он кидался в ту или иную сторону и отчаянно атаковал стены и полы в поисках какого-нибудь чудом сохранившегося неучтённого выхода, или хотя бы надежды на оный. Увы, всё было тщетно. Рука везде натыкалась на холодную гладкость пуленепробиваемых стальных листов, коими вагон одтелали с предельной тщательностью, а после инцидента с Дроном Зю покрыли ещё и химически устойчивой краской. Единственным предметом, висевшим на голых стенах, оказался огнетушитель, об который Дро-Йук/Вова впотьмах дважды или трижды стукнулся лбом. Каждый удар почему-то вызывал в памяти мысль: "Используй свой ум, воин!" Посланец горько усмехался, думая эту мысль. Однако после четвёртого удара возникло странное впечатление, что имеет смысл действительно попробовать использовать ум.

"Странно, – рассудил Дро-Йук. – Мыслей о целесообразности использования ума у меня раньше не возникало..."

Прислушавшись к странному и непривычному ощущению, он понял, что из глубин Вовиного подсознания всплыла смутная идея. Она основывалась на паре эпизодических наблюдений, которым в своё время не было придадено большого внимания. Вокруг разворачивались куда более драматические события - мелочи просто ускользали, теряясь в экзистенциальном ужасе происходящего. Но теперь, когда выяснилось, что любая мелочь может оказаться решающей...

Наблюдение номер один касалось придурковидного гражданина, носившего кастрюлю через вагон-ресторан. Поднапрягши память, Дро-Йук/Вова припомнил некоторые подробности. Во-вервых, каждый раз граждане и кастрюли оказывались разные, и даже надпись на кастрюле – "Корм для скотов" – от станции к станции изменялась по оформлению и незначительно варьировалась по содержанию. Всё это давало повод предположить, что гражданин и кастрюля приходят в поезд извне и возвращаются обратно, а портом их приписки является не поезд, а станция – соответственно, кастрюленосец навряд ли связан общими целями с экипажем поезда. Во-вторых, у гражданина наблюдался очень удобный распорядок поведения на поезде. На некоторое время он завозил кастрюлю в кухню, находившуюся в недоступной для пассажиров стороне от вагона-ресторана, потом проходил через вагон, унося сосуд куда-то в сторону культпрограммного зала и машиниста, потом ещё раз проходил через вагон, задерживаясь у какого-то резервуара с крантиком, и только после этого, по-видимому, покидал поезд. На все указанные действия, прикинул Дро-Йук, уходило изрядное время. При желании - достаточное, чтобы перехватить товарища по дороге и попробовать с ним договориться.

Вспыльчивый воинский темперамент Дро-Йука немедленно предложил дерзкий вариант – затащить чубрика в купе, выключить, переодеться в его манатки и, зашифровавшись под данный кусок персонала, сбежать из поезда. Но здравый смысл категорически восстал против сего плана. Даже если допустить, что удастся оприходовать гражданина без лишнего шума и проблем, и его одежда окажется впору субтильному Вове, всё равно останется куча проблем. Нужно не напортачить во время выполнения должностных обязанностей, а учитывая, что Дро-Йук/Вова не имел понятия, в чём именно они состоят, это могло получиться проще простого. И потом, не следует недооценивать экипаж, который – можно не сомневаться – успел хорошенько запомнить морду последнего пассажира и ежесекундно бдит на предмет её появления в неподобающих местах. Нет. Доблестный и романтический вариант, увы, отпадал. Но что же тогда оставалось?

И вот тут в игру вступало наблюдение номер два.

Заключалось оно в том, что утром посланник видел в окно станционную табличку: "дер. Шпакино. Приличным поездам останавливаться не рекомендовано!". Учитывая скорость состава, за прошедший день они вряд ли далеко отъехали от сего населённого пункта. А между тем, деревня Шпакино кое-чем отличалась от неисчислимого множества прочих деревень. Вова точно помнил, что здесь проживал его некий весьма дальний родственник, видавший на своём веку обе мировых войны и в обеих отличившийся бурной партизанско-диверсионной деятельностью. Почта в деревне присутствовала – это Вове тоже помнилось точно. От родственника на праздники иногда приходили письма, по поводу которых неизменно случались проблемы с полицией: заложник профессионального прошлого, родственник-партизан не мог удержаться, чтобы не вложить в письмо (на правах подарка) методичку с описанием какого-нибудь взрывного устройства, схему диверсии, пособие по конспиративному общению, а то и вовсе кусок тонкослойного взрывчатого вещества с инструкцией по применению. Весьма занятные книжки, Вове их содержимое даже запоминалось наизусть. Такой вот интересный феномен: зазубривание стихов и теорем в школе давалось с огромным скрипом, а тут – с первого раза... Но не будем отвлекаться, вернёмся к исходному посылу. Итак – поблизости обитает довольно квалифицированный в подрывном деле и союзнически настроенный родственник.

Стало быть...

Весь остаток ночи Дро-Йук, собрав в единый кулак все скудные познания Вовы о физической и экономической географии родного края, посвятил составлению письма, начертанию детального плана местности и схемы поезда с пояснительными надписями. А назавтра, после обеда (кормили на сей раз, как ни странно, вполне обыкновенным рисом, хотя и пожаренным в машинном масле), наступило время Х. Ожидание гражданина с кастрюлей, казалось, растянулось на вечность. Посланец не раз ловил себя на предательской мысли: "А вдруг он сегодня не придёт?" Подобные мысли подвергались максимально суровому придушению в зародыше. Дро-Йук/Вова терпеливо ждал, дежуря поблизости от намеченных мест и держа под контролем неудержимые рвотные поползновения от нынешнего питания.

Наконец, колоссальная выдержка была вознаграждена.

Нынешний работник кастрюли оказался почти лысым человечком чуть повыше и чуть помощнее Дро-Йука/Вовы. Единственное, что роднило его с предшественниками – служебная униформа (замызганный комбинезон с белой рубашкой) и невысокий уровень умственного развития. Подловив кастрюльщика у резервуара, Дро-Йук/Вова рывком отодрал дежурный послеобеденный пластырь и, стараясь не сблевать, спросил:

– Слушай, друг, есть небольшое дело. Не мог бы ты отправить по почте одно послание?

Как ни был туп нынешний кастрюленосец, но с понятием почты, по-видимому, был знаком. Во всяком случае, он кивнул, промычав:

– Угу!

Потом повернулся к Дро-Йуку/Вове и переспросил:

– Вы что-то сказали?

Посланцу стоило немалых усилий удержать разгорающийся внутри себя гнев и жажду насилия.

– Друг, отправь, пожалуйста, по почте вот это вот письмо, – попросил он, протягивая имбецилу конверт, свёрнутый довольно хитрым образом (что, кстати говоря, являлось не пижонством, а специальным условным знаком, выполненным в строгом соответствии с пособием – родственник должен будет понять).

– Угу, – сказал кастрюльщик, беря конверт, разглядывая его и издавая жуткий возглас. Дело в том, что конверт, помимо марки, адреса и прочих почтовых реквизитов, украшало определённое количество симпатичных картинок про черепа и ножички. (Это тоже являлось частью шифра.)

– В чём дело? – незамедлительно появился бдительный герр Цугундер.

На счастье, в кармане Дро-Йука/Вовы оказался дохлый таракан.

– Да вот, товарищу за шиворот таракан забежал, – не растерялся Дро-Йук/Вова, доставая таракана и демонстрируя проводнику. – Помог достать...

– Таракан, говоришь? – Герр Цугундер придирчиво осмотрел предъявленное животное. – А мне казалось, Лысый Череп всех тараканов вам вчера на обед скормил...

– Ну, значит, не всех, – пожал плечами посланец, состраивая одну из самых наглых рож, на которые был способен.

– Ладно. Будем считать, не врёшь, – смилостивился проводник. – Только это, зря пластырь-то снял. Если блеванёшь – сам знаешь, придётся кушать по новой...

Последующую пару часов Дро-Йук/Вова не находил себе места, изнывая от неопределённости. Сработает ли его отчаянный план? Сомнений было много. Во-первых, гражданин с кастрюлей изрядно походил на тот самый вид умственно неполноценных, который вполне мог забыть о своей высокой миссии и применить письмо не по назначению. Во-вторых, почта суть контора, печально известная фортелями, которые периодически любит выкидывать. Её стараниями письмо может не дойти или, того хуже, дойти слишком поздно. В-третьих – нельзя, наконец, исключить, что Вовина память подвела по части принципов конспиративного общения, и родственник может его не понять...

Но, к счастью, опасения оказались напрасными.

Родственник дал о себе знать, разведя условный костёр справа по курсу. Дро-Йук/Вова, заметив сигнал, схватил чемодан и покрепче уцепился за заглушку, оставленную Шуриком и Тузиком от унитаза. "Взрыв последует в ближайшие две минуты," – отчеканила память отрывок из пособия по конспиративному общению. И взрыв действительно последовал. Состав со скрипом остановился, вагон затрясло и опрокинуло.

Послышался грохот, звон и скрежет, вслед за ними поднялся топот и раздались возбуждённые вопли персонала. Мимо пробежал герр Цугундер, переодевшийся из проводницкой формы в камуфляж, обмотавшийся лентами патронов для авиационного пулемёта и захвативший вместо двустволки собственно сам авиационный пулемёт.

– Пассажирам оставаться на местах! – рявкнул он. Голос проводника загадочным образом утратил всякую писклявость и превратился в грубый прокуренный бас заправского боевика.

– Что такое? – нетрезвым заплетающимся языком спросил из другого конца коридора то ли Шурик, то ли Тузик.

– Какие-то контры поезд перевернули, – прорычал герр Цугундер. – Йо-о-опс! Да вы посмотрите, какую дыру проломали... Ну га-а-аврики!.. Ну дво-о-орники подлые!..

– С-сволочи, – согласился Шурик или Тузик с глубочайшей оскорблённостью в голосе: видимо, испортили одно из тех мест, над отделкой которого он лично трудился.

– Лысый, Дэзи! Где вас чёрт носит – быстрее подтягивайтесь! Щас будем разбираться!

Забряцало нечто, наводящее на зловещие мысли о крупнокалиберном вооружении. Не иначе, в пятом классе предусматривались самые обстоятельные приготовления даже на случай вооружённой атаки на поезд...

Кто-то прокашлялся в мегафон и заорал на всю округу:

– Эй, хамы! Вы знаете, на кого наехали? Вы нанесли ущерб имуществу крупнейшей перевозочной фирмы региона! Советую немедленно сдаться, а не то сделаем вам плохо.

Откуда-то издалека, тоже через мегафон, насмешливо отозвался родственник-партизан:

– Вы? Мне? Странно. А мне казалось – это я вам плохо делаю...

– Ты и сделал. Но не думай, редиска, что это тебе сойдёт с рук! Если не сдашься – будем стрелять!

– Стреляйте, – невозмутимо предложил родственник.

Бригада герра Цугундера открыла шквальный огонь.

Дро-Йук/Вова, в принципе, и ожидал чего-то подобного, но всё равно немного смутился и некоторое время провёл в колебаниях, не решаясь покинуть купе.

Между тем, стрелки взяли перерыв на перезарядку оружия и оценку нанесённого противнику урона.

– Вы закончили? – спросил родственник.

– Ну не хамло?! – возмущённо воскликнул то ли Тузик, то ли Шурик (но не тот из них, кто говорил в предыдущий раз).

– И ещё какое! – согласился родственник, после чего грянул ещё один взрыв.

Герр Цугундер, сбегав куда-то, завопил с совершенным озверением:

– Сволочара! Ещё одну дырку сделал!

– Такое прощать нельзя, – процедил Лысый Череп.

– Эдди! – гаркнул проводник. – Ну-ка, займись!

Дро-Йук/Вова услышал, как что-то вышибли ударом необыкновенной силы. Несомненно, в игру вступил машинист: посланец больше не припоминал никого из экипажа, от чьей поступи могла бы так затрястись земля, и обладавшего столь запоминающейся дикцией. Хрюкая и изрыгая проклятия, машинист потопал в направлении предполагаемого расположения родственника-партизана, подбадриваемый дружным скандированием болельщиков: "Эд-ди! Эд-ди! Эд-ди!"

Горячая поддержка экипажем карательного начинания машиниста невольно придала ситуации некий хоккейный оттенок. Это немного развеселило и расслабило Дро-Йука/Вову, и он, наконец, решился на вылазку.

Вооружённый до зубов экипаж, стоя у внушительной трещины в полу (ныне принявшем роль правой стены), высунулся из неё по пояс, вопил и размахивал кулаками. Их настолько поглотило данное занятие, что выползшего пассажира никто не заметил – несомненный плюс ситуации. Вокруг были разбросаны различные реквизиты, от опустошённых магазинов до окурков. Дро-Йук/Вова, аккуратно проползая позади буйствующих работников поезда, позаимствовал удачно лежавший бинокль.

– Эд-ди!!!.. – в последний раз воскликнула группа поддержки, но тут послышался звук соударения чего-то железного – кажется, лома – с чем-то не менее железным, и отдалённые хрюко-рычания машиниста затихли.

– Закончился бензин у вашего Эдди, – с сожалением сообщил родственник. – Что за хлипкая молодёжь нынче пошла...

Экипаж затратил секунду на гробовое молчание. Дро-Йук/Вова тоже затих, притаившись за резервуаром рядом с дырой, облюбованной для дальнейших поползновений.

– Вот каззёл!.. – прошипел герр Цугундер. – Смерть ему тоже будет козлиная... Шурик! Тащи наше секретное оружие...

Посланец возобновил деятельность над выбранной дырой. Как и следовало ожидать, без западла не обошлось - оказалось слишком узко. В обычное время Дро-Йук/Вова без колебаний спасовал бы перед сей преградой. Но сейчас...

Всё-таки не зря прошли тренировки пищеварения – настало время повернуть науку, преподанную Лысым Черепом, против него самого. Гы!

Собравшись с силами, посланец принялся выгрызать недостающую часть выхода зубами.

– Эй, мужик! – надсаживались в мегафон. – Прежде, чем тебя постигнет козлиная смерть, ответь на один вопрос: ну и за каким хреном ты это сделал?

Шурик подтаскивал секретное оружие. Больше всего оно напоминало ракету, только очень волосатую, и на самом видном месте выделялась большая фирменная этикетка с изображением окровавленной оторванной башки льва-самца. Башку прорисовали в TLK-стиле, весьма натурально, с любовью и знанием дела. Под этим делом присутствовала не менее фирменная и недвусмысленная надпись: "NEUE SIEGER".

– За каким хреном? – отозвался родственник. – Да вот получилось так. Иду себе, гуляю, и вдруг смотрю – поезд не поезд, газенваген не газенваген... В общем, катится по рельсам не пойми чё, а морда – самая что ни на есть фашистская. А фашиста я всегда бил и буду бить. Дай, думаю, рвану...

Наступила пауза.

– И всё? Эй, мужик, почему заглох?

– Погодьте. У меня речь на бумажках записано, они тут мальца перепутались...

"Молодец родственник, – понял Дро-Йук/Вова, лихорадочно догрызая дверь на свободу. – Время тянет..."

– Ага, нашёл. Вот... Дай, думаю, рвану, а там посмотрим, что получится.

Наступила ещё одна пауза.

– Это и всё? – разочарованно спросили с поезда.

– Пока всё. Если хотите – щас ещё что-нибудь придумаю.

– Всем нагнуться!!! – скомандовал герр Цугундер. С поезда стартовала волосатая ракета.

Дро-Йук/Вова, подумав, решил последовать вражеской команде, и правильно сделал: бабахнуло так, что мало не показалось. В щель, подготавливаемую посланцем для выхода, ворвался поток раскалённого газа, сметя попавшиеся на своём пути помехи и, в частности, завершив за Дро-Йука/Вову дело доломки дыры до приемлемого размера. Беглец с трудом сдержал возглас, когда на него капнуло расплавленным металлом.

Экипаж разразился ликованием, а Дро-Йук/Вова, обуреваемый тревогой за родственника, выглянул наружу, нашаривая рукой бинокль.

"Батюшки! – пронеслась в голове мысль. – Пол-леса снесло!.."

И действительно, деревья по обстрелянную сторону железной дороги аккуратно лежали пластом, макушками от эпицентра поражения. С неба сыпались пичужки и подброшенные взрывом тушки животных – какие целые, а какие и дотлевали прямо в воздухе.

– Думаете, удивили? – небрежно бросил родственник, дождавшись, пока все радостно отвопятся и отсмеются. – У меня тоже секретное оружие есть.

Дро-Йук/Вова, вскочив, глянул в бинокль, и первое, что предстало его глазам – не менее грозная и волосатая ракета. Отличие состояло лишь в оформлении: в отличии от синей вражеской, эта имела красный цвет, на её этикетке изображалась не львиная башка, а посиневший и вываливший язык дракон, подвешенный за шею в петле из колючей проволоки, и надпись была другая, не менее убедительная: "ГИТЛЕР КАПУТ!"

Внутри Дро-Йука/Вовы всё оборвалось.

"Да ты чё?! – подумал он. – Я же писал – любыми средствами, но в пределах разумного!"

– Не боись, родственник, – обнадёжили из бывшего леса. – Усё рассчитано, усё будет в ажуре. Эй, фашисты на поезде! Считаю до десяти: раз, два, три, десять!

Герр Цугундер, быстро смекнув, в чём дело, заорал: "Ложись!!!" – ещё громче прежнего. Дро-Йук/Вова метнулся к противоположной стене и даже не успел затрястись за свою жизнь, как случилось прямое попадание.

Когда посланец очухался, вокруг простирались вожделенные открытые пространства, но пейзаж не отличался особой привлекательностью. К снесённой половине леса прибавилась вторая, по другую сторону от дороги и с эпицентром чуть позади поезда. Сам поезд, точнее, его обломки, натужно догорал, коптя небо густым и смердящим чёрным дымом. По округе разлетелись разные мелкие предметы, гильзы и прочая фигня. Ветер доносил до железной дороги злодейский смех родственника – блестяще выполнив свою задачу и вдоволь позабавившись, тот удалялся восвояси.

Справа от Дро-Йука/Вовы валялся его чемодан с манатками, который он тут же и взял. Слева нашёлся бинокль, а под ботинком обнаружилась некая бумажка, весьма кстати оказавшаяся картой близлежащей местности. Определив стороны света, изучив внешние ориентиры и сверившись с картой, посланец удовлетворённо хмыкнул: пристоличный кордон они как раз проехали, и оставалось лишь добраться до собственно Столицы. Для этого предстояло покрыть ещё примерно треть от изначального пути, и, скорее всего, пешком – но, учитывая знания о пятом классе, коими обогатился Дро-Йук за время путешествия, бывали альтернативы и похуже.

Дро-Йук/Вова позволил себе задержаться, чтобы сделать несколько вдохов полной грудью. Наконец-то! Как долго он ждал этого момента!..

Откуда-то сзади послышались стоны, шебуршения и громыхание. Смачно отплевавшись, обозначил своё присутствие герр Цугундер:

– Ищите, ищите хорошенько этого чёртова пассажира! Если опять припрёмся в Столицу пустыми – шеф живыми не выпустит!

Дро-Йук/Вова незамедлительно перешёл на бег.

– Вон он! – заверещала Дэзи Андреевна. – Держи!

– Не уйдёшь, задница! – вторил ей Лысый Череп.

Дро-Йук/Вова никогда не подозревал в себе способности так быстро перемещаться. Тем не менее, в этот драматический миг его организм раскрыл себя с самой неожиданной стороны, а преследующий экипаж создавал несомненный стимул продолжать сие раскрытие. Йуный дрокон так и не понял толком, когда именно они остали: топот и улюлюканье за спиной мерещились до самого финиша, а пару раз он находил в себе силы оглянуться, и оба раза убеждался, что погоня всё ещё в пути...

***

Финиш наступил на ближних подступах к столице, когда ободранный, истекающий слюной и пОтом Дро-Йук/Вова, шаря вокруг покрасневшими глазами и бормоча нечленораздельные рулады, вывалился из леса на шоссе, где был подобран водителем проезжего грузовика. Водитель, увидя столь колоритного фигуранта, принял его за сбежавшего из-под надзора психически больного и повёз сдавать в соответствующее учреждение. А в соответствующем учреждении посланца перехватила его школьная тусовка, уже возвращавшаяся из Столицы.

– И как же тебя угораздило так хитроумно вляпаться? – не уставали удивляться тусовщики.

– Да фигня, – отмахнулся Дро-Йук/Вова и сразу перешёл к главному животрепещущему вопросу дня. – Чуваки, вы Волшебный Клей купили?

Тусовщики виновато потупились.

– Не получилось, Вован... Весь месячный тираж флаконов скупил толстомордый Огого.

– Что?!! – возопил Дро-Йук/Вова.

– Он со своей бандой сегодня улетает в Мексику тусить на выходные. Поскупали весь алкоголь и всё, чем можно ширнуться...

– Сволочь! Паразит!

И в этот момент, словно по заказу, поезд остановился, пропуская через переезд длиннющую иномарку.

– А вот и он, – удивлённо произнесли тусовщики. – Лёгок на помине...

Дро-Йук/Вова заорал ещё громче и заметался по поезду.

– Пустите меня! Пустите меня к нему! Огня! Огня!! В смысле, дайте что-нибудь для стрельбы!

Тусовщики, не на шутку взволнованные, тщетно пытались урезонить товарища.

– Вован, ты чё? Успокойся!

– Совсем человека учёба довела...

Ружьё, впрочем, Дро-Йуку/Вове всё же подали.

Удовлетворённый посланец сжал оружие, выскочил из поезда и побежал за колымагой буржуина Огого, вопя: "Стой, гад! Догоню! Убью!"

Погоня за вражеским транспортом оказалась нелёгким делом. Колымага грубо нарушала правила дорожного движения, игнорировала полицейские посты, а из окон постоянно швыряли банановую кожуру, что причиняло определённые неудобства как преследующему Дро-Йуку/Вове, так и другим машинам, имевшим неосторожность ехать сзади. Но йуный дрокон, охваченный беспрецедентной жаждой мести, был неостановим. Увёртываясь от вылетающих на обочину тачек и мотоциклов, перепрыгивая пробки и аварии, он неуклонно продолжал преследование гнусного капиталиста.

Так продолжалось до самого аэропорта, где толстомордый Огого, сопровождаемый пачками телохранителей, секретарей, разнокалиберных мопсов и женщин лёгкого поведения, вылез из машины и прошествовал вовнутрь. Дро-Йука/Вову же на самом входе тормознул полицай, в крепких выражениях объяснивший, что в аэродром всякую чернь нынче пускать не велено.

– Что значит "чернь"? – пытался качать права посланник. – Я, может, пассажир! Я, может, на самолёт опаздываю!

– Толстомордый Огого много заплатил за аренду аэропорта, – разъяснил полицай. – Сегодня тут только две категории граждан: он со своими приспешниками, и чернь, которую приказано тотчас же выпроваживать.

В доказательство своих слов он показал на аварийный выход, из которого энергично выталкивали толпу возмущавшихся пассажиров, снятых прямо с рейсов вместе с багажом. На взлётно-посадочной полосе тоже творилось неладное – группы людей и строительных машин, раскрашенных во все цвета радуги, суетливо и бесцеремонно раздвигали в стороны самолёты, освобождая путь одному особо крупному, разрисованному и навороченному.

– Построен по личному заказу Огого, – сообщил полицай, указав на самолёт.

Ближе к самолёту выстроилась вереница расфуфыренных и тяжеловооружённых молодчиков, почём зря паливших в воздух.

– Тоже он нанял, – сказал полицай. – Дают салют в честь погрузки...

– А как же расписание, как же запланированные посадки? Как же грузоперевозки? Как же использование аэропорта для государственных нужд?

– Всё проплачено, – вздохнул работник правопорядка. – Приходится исполнять...

– Как вы можете это терпеть?! – возмутился посланец.

– Приходится... Слишком крутая персона, слишком большие бабки, слишком крутые связи. Мы, простые служаки, ничего против него сделать не можем. А ведь так хочется по всей строгости закона – по нему не один пожизненный срок плачет... Но приказано молчать. Попробуй только пикни – сразу же из рядов выпрут и посадят за все самые тяжкие. Вся прокуратура, все суды на корню скуплены...

– А пробовали в неслужебном порядке? – воровато оглядевшись, спросил Дро-Йук/Вова чуть приглушённым возгласом.

– Если б всё было так просто. Я же и говорю – вся прокуратура в кармане у Огого, чуть что случится – будет расследование почище, чем государственной измены. Достанут из-под земли, пришьют половину кодекса и посадят! Если его молодцы по криминальной линии раньше не доберутся... Нашёлся недавно один подлый дворник – Ибрагимом, кажись, звали – он буржуйской иномарке картошку в трубу попытался забить. Поблизости был полицейский пост – ну, наши люди быстро поняли задумку и решили поспособствовать, насколько возможно: подрулили к толстомордому и отвлекали его разговорами. А сами всё смотрели, что у дворника получится. А знаешь, что оказалось? Оказалось, что у капиталиста в трубе специальный сторожевой робот стоит – картошку выплёвывает, нарушителя фотографирует и автоматически отправляет заявление по интернету. Теперь вот ищем того мужика. Так-то!

Дро-Йук/Вова с невыразимой тоской посмотрел на толстомордого Огого – через стеклянные двери было видно, как тот колотит туфлёй по морде какому-то сотруднику аэропорта, взбешённо оря нечто на тему: "Плевать, что погрузка багажа – кто вы такие, чтобы мой вылет затягивать?!" Оставалось лишь догадываться, сколь многого стоил отважному полицейскому посту отвлекающий манёвр во время ибрагимовского манёвра с картошкой...

– Господин начальник, дайте мне попасть на самолёт! – взмолился посланец. – Мне б только до глотки его добраться...

Полицай сочувственно всмотрелся в решительную физиономию Дро-Йука/Вовы.

– Да, молодой герой, – заключил он, и служебность на мнговение как рукой сняло. – Я вижу, что тебе по силам это сделать... Пустить, разумеется, не могу, но есть много способов проникнуть в аэропорт, и не все из них охраняются. В один из них ты сможешь пролезть, а я буду смотреть в другую сторону и ничего не замечу.

Оглядевшись на предмет отсутствия случайных свидетелей, работник правопорядка отодвинул малозаметный люк наподобие канализационного.

– Сюда, – предложил он. – Погрузочное отделение. Как раз проезжает багаж Огого. Только поосторожнее, там у него тоже сторожевые роботы!

– Ага... – рассеянно отреагировал Дро-Йук/Вова, занятый проникновением в люк. – Ой! Ма-ама!!

Сторожевые роботы, бдительно хранящие хозяйский багаж от наглых несанкционированных посягательств, немедленно принялись охаживать чужеродное тело щётками и дубинками. Отчаянно замахав руками и ногами, посланец принялся противостоять машинерии, и вскоре человеческо-дроконский гений, хотя и с неимоверным трудом, но всё-таки сумел одержать верх над бездушной электроникой.

– Тьфу, – сказал Дро-Йук/Вова, выныривая из-под обломков поборотой робототехники, выплёвывая набившиуюся в рот щетину и оглядываясь. Вокруг монотонно гудели транспортировочные механизмы и царила темнота, в которой последним островком дневного света брезжил люк, уплывающий по потолку куда-то вдаль. Полицай, просунув туда озабоченную, но счастливую физиономию, наблюдал за процессом.

– А если не секрет, – спросил он, – за что ты на капиталиста так озлился?

– Мне из-за его жирной задницы пятым классом ехать пришлось! – коротко и ёмко ответил Дро-Йук/Вова. Полицай заметно проникся уважением.

– Так это ты? Первый человек, которому удалось сбежать из пятого класса после перекрытия последнего выхода?

– Отож! – Дро-Йук/Вова почувствовал за себя усталую гордость. Не напрасны, стало быть, оказались мытарства – вон, о нём уж и слава пошла...

– Значит, я в тебе не ошибся! – окончательно уверился полицай. – Кстати, учти – экипаж тебя до сих пор ищет.

– Как так? – Внутри посланца всё похолодело.

– У последнего сбежавшего пассажира всегда такая судьба – будут искать, пока не найдут и не довезут до пункта выгрузки. Или пока не примут-таки закон об отмене железнодорожных классов ниже четвёртого – но это вряд ли, его не один год мурыжат... Вряд ли скажу тебе что-то новое, но ни в коем случае им не попадайся. Страшные люди. С ними даже сам Огого не фамильярничает.

Дро-Йука охватили смешанные чувства. С одной стороны, теперь, когда он узнал, от каких могущественных сил сумел ускользнуть – появился повод для ещё бОльшей гордости. С другой стороны, зная, что на хвосте висят не какие-нибудь заурядные наёмники, а те ещё кадры, которые – можно не сомневаться – просто так не отцепятся...

– Ты, главное, не паникуй, – ободрил полицай. – Я тебе щас немного помогу. Держи!

По кумполу Дро-Йука/Вовы что-то сильно стукнуло – к счастью, не очередной робот, как ему сперва показалось, а всего лишь свёрток, где обнаружились боевые грабли, рогатка с оптическим прицелом, фонарик и пособие-самоучитель "Теория и практика ремесла подлого дворника."

Посланец с удивлением обнаружил, что пособие написано Ибрагимом в соавторстве с родственником-партизаном, причём, судя по дате выпуска, как раз после побега предпоследнего из поезда.

– Учись и тренируйся! – напутствовал полицай. – Самолёт летит двенадцать часов. К моменту выгрузки ты должен быть всесторонне подготовлен к битве! От тебя зависит судьба мира – не подведи!

– Не подведу, – пообещал посланец, и люк скрылся за поворотом.

***

Итак, впереди – двенадцать часов на то, чтобы перевести дух, подготовиться к предстоящим испытаниям и продумать план дальнейших действий...

Отдышавшись, Дро-Йук/Вова открыл пособие и с удивлением обнаружил там несколько записок, начертанных светящимися буквами. Не понимая, в чём прикол, он решил перебрать и прочитать их по одной.

"Поздравляю, воин! – гласила первая записка. – Ты успешно решил первую задачу, распутал первые узлы кармы и вернул один из фрагментов своей души. Узнай же истину!"

Словно часть пелены спала с памяти посланца. Воспоминание об Истенных Йайтсах пылающими символами возгорелась в его мозгу, и перед глазами, словно прорвав плотину, поплыли образы недалёкого прошлого...

Дро-Йук/Вова, охнув, залёг и закрылся руками, справляясь с первыми впечатлениями.

– Оррэйра, это ты? – спросил он.

"Нет, – гласила вторая записка. – Она уже знает о твоём успехе, но не сможет выйти на связь до приземления. Мы – другие. Но у нас тоже есть интересы, и в них входит твоё преуспеяние в деле борьбы против толстомордого Огого. Предстоит ещё немало испытаний, прежде чем ты сумеешь овладеть Флаконом Волшебного Клея, но мы будем тебя иногда украдкой поддерживать."

– Меня что, впутывают в новые левые интриги? – возмутился посланец.

"Хочешь ты того или нет, но это было предопределено, – ответствовала третья, и последняя, записка. – Идёт вселенская игра, воин. Судьбой одного твоего родного мира дело не ограничивается – слишком многое вовлечено в коловорот судеб и событий, запущенный много веков вперёд и назад неосторожным Экспериментом. И на тебя в этой игре очень большие ставки. Ты не подведи, а то будет ещё хуже!"

– Не подведу, – буркнул посланец, отбрасывая записку, включая фонарик и углубляясь в чтение ибрагимовского пособия.

...Погрузка закончилась. Самолёт, заревев моторами, лениво проплыл по взлётной полосе, с трудом оторвался от земли и взмыл в небо, унося в себе четыре сотни тонн запланированного груза и одну наглую человекоединицу незапланированного. Он летел в ночь через тысячи километров, через равнины, горы и океаны, унося Дро-Йука навстречу судьбе и неведомым чужим географическим открытиям...

Копец первому тому.