Назад к списку текстов...

Взхоббит спасает вселенную!

(Героико-эпическое полотно маслом в жанре ненаучной фантастики).

Введение.


Группа мальчиков-эльфов в белом шла по извилистой горной тропинке к мрачному храму, возраст коего исчислялся не одним столетием. Это были молодые послушники Церкви Духа-Хранителя – Великого Перегара, Золотого Змия, из пасти которого всегда благоухает винным ароматом. Согласно легенде, Золотой Змий стоит на страже сущего и отгоняет от Круга Мира всевозможные беды. Великий Перегар – божество благородное, но чрезвычайно мрачное. Он не вмешивается в дела Мира, поскольку занят ежеминутной борьбой с вредительскими силами Извне, и лишь изредка, когда выпадают редкие минуты отдыха, обращается взор божества на грешную землю. И радуется доблестный Дух в эти минуты, созерцая удивительное многообразие и причудливое развитие жизни в хранимом им Мире...
...Но не способствует сие созерцание радости Стража Сущего, ибо несознательные дети Мира полнят его развратом, пороками и насилием.
Вот для того, чтобы от вида безобразий, творимых в Мире, у Великого Перегара окончательно не пропало желание его защищать, и существует святая Мать-Церковь. Её служители занимаются тем, что создают места гармонии и благообразия, скрашивающие общую бедность картины. А на тот случай, если Великий Дух не заметит сих скромных мест, существуют специальные Ритуалы Ублажения, призванные привлечь его внимание и напомнить о благодарности и почитании со стороны детей Мира.
Именно одним из этих Ритуалов и предстояло заняться молодым послушникам.
– Шевелись, тупица!
Это относилось к замыкавшему группу отроку с дурацким для эльфа именем Федя. Ему не повезло не только с именем: одно ухо Феди было заметно короче другого и неприлично напоминало человеческое. За столь досадный врождённый дефект другие дети называли его полудурком и инако дискриминировали, да и суеверные взрослые старались по возможности держать неполноценного дитятю подальше от себя. Вот и сейчас несчастный молодой эльф, пыхтя от натуги, волок на себе всё оборудование для Ритуала, которое, по идее, должны были нести все шестеро, распределив нагрузку по справедливости. Также ему подвернулась банановая кожура, заботливо подброшенная кем-то из идущих впереди товарищей.
Федя встретил этот облом стоическим молчанием – с ним подобные вещи случались практически ежедневно, поэтому сетования на несправедливость Мира были давно забыты. Только вот больно, чёрт возьми... И со стороны смотрится непрезентабельно...
– Эй, полудурок, чего под ноги не смотришь? – под общий ржач поинтересовался некто Пофиглин, следовавший во главе процессии.
Злые языки справедливо утверждали, что Мать-Церковь уже давно деградировала в нравственном плане и неспособна выполнять свои задачи. Пофиглин – стриженый бугай из знатного рода – один из многих достойных тому примеров. Родители определили его в Мать-Церковь из соображений хорошей кормёжки, перспективы для карьеры и откоса от регулярного призыва в непобедимый Эльфийский Легион. При этом не обошлось без нехилой протекции, поскольку имелся конкурс на столь престижное место, не говоря уж о том, что в данном случае речь шла о принятии в молодые послушники лица призывного возраста... Спросите, а как же без протекции туда попал наш Федя? О, это долгая и захватывающая история. Всё началось с того, что некий отец-Настотель А подсидел другого отца-Настоятеля В (по политическим соображениям имена не разглашаются). Но отец-Настоятель В, будучи, как и все эльфы, существом мстительным и злопамятным, решил сделать преемнику прощальный подарок, дабы тот не слишком возрадовался от долгожданного продвижения по службе. В качестве подарка отец В аккурат перед сложением полномочий зачислил Федю в послушники, мотивируя сей шаг исключительно командирским решением Настоятеля. Довольны остались все: и Федин папа (он, не колеблясь, выдал согласие, поскольку таким образом исполнял свой отцовский долг, заодно избавляясь от помеченного дурным роком отпрыска), и отец В, тонко рассчитавший на широкий общественный резонанс, последствия которого предстояло расхлёбывать уже отцу А. Резонанс же намечался огромный: на дефицитное место претендовали несколько куда более достойных, нежели неблагополучный уродец, кандидатов, что усугублялось ещё одним мелким, но гадостным обстоятельством. Решение о принятии в послушники, согласно высочайшим правилам, отменить было нельзя. Не то чтобы Настоятели так уж стремились придерживаться высочайших правил, но нарушать их без особой необходимости ой как не следовало – в желающих на высокий пост не было недостатка, и про подобные факты всегда нещадно стучали.
Собственно, вот и весь сказ. Осталось разве добавить, что отец-Настоятель А пробыл Настоятелем очень недолго.
Но, кажется, мы немного отвлеклись от нашей истории. А между тем, процессия подошла к центральному месту храма – бронзовой чаше неприветливой расцветки, из которой медленно поднимался и уходил в отверстие на потолке густой чёрный дым. Надлежало произвести самую ответственную часть Ритуала.
– Ну чё, одноухий, – сказал Доходягиль, ещё один пример нравственной деградации Матери-Церкви, поворачиваясь к Феде и хлопая его по спине. – С первым Ритуалом Ублажения тебя! Давай, начинай.
Федя озадаченно посмотрел на суровую чашу, потом на товарищей по процессии, которые вдруг приняли подозрительно серьёзный вид и, в свою очередь, уставились на него.
– Я? Почему?
– Давай-давай. Не каждому выпадает честь своими руками проводить Ритуал, особенно всяким там (хе-хе...) одноухим уродцам! Не трясись, мы тебе будем всё рассказывать по ходу дела.
Следуя указаниям, Федя взял из мешка с оборудованием две пачки какого-то порошка, спички и полотенце, подошёл к дымящей чаше и, опустившись на одно колено, устремил взгляд на потолок.
– Смотри, – торжественно продолжал Доходягиль. – Священный пар постепенно становится всё светлее и скоро исчезнет совсем. Дождись момента, когда последние клубы его будут уходить вон в ту дырку, и тогда ты должен будешь высыпать порошок в чашу и поджечь его спичками. Потом затуши огонь полотенцем и жди, когда в дырку уйдут первые клубы нового пара.
Федя нервно принюхался – священный пар, как выяснилось, отличался редкостным зловонием.
– Плохо пахнет, – с сомнением заметил он.
– Очень плохо, – подтвердил Доходягиль. – И ещё пачкается.
– А может, не надо так близко?
– Обязательно надо, Федя. Так предписал сам Великий Перегар!
Дети встали подальше от чаши и с интересом наблюдать за страданиями Феди.
Благодаря замечательной вонючести и въедливости священного пара, этот Ритуал Ублажения был особо трудным и неприятным – случалось, что осуществлявших его потом приходилось долго откачивать, не говоря уж о последующей необходимости отстирывать почерневшую одежду... Уже не один светоч Матери-Церкви свихнул мозги, пытаясь понять, каким образом такое зверство может быть угодно Великому Перегару, но Ритуал на всякий случай продолжали неукоснительно соблюдать. Послушников же, непосредственных его исполнителей, интересовали более приземлённые материи – каким образом избежать личного участия в мероприятии. Для этого кидались жребии, либо (как сейчас) исполнение почётной обязанности перекладывалось на плечи наиболее бессловесных согруппников.
Глядя на постепенно синеющее лицо злосчастного товарища, дети старались не рассмеяться в голос и даже начали делать ставки на промежуток времени, через который одноухого полудурка стошнит. Однако время шло, а Федя и не думал проявлять признаки слабоволия. На его лице читалось такая неподдельная вера и готовность страдать ради выполнения священного долга, что его подлых товарищей (они практически поголовно не верили в существование Великого Перегара, хотя и считали, что эта сказка весьма полезна с точки зрения пропитания Матери-Церкви) хватил приступ зелёной зависти.
– Ты гляди, каков перец, – с досадой шепнул один из послушников Пофиглину, когда священный пар стал истощаться. – Ну просто железная воля, шайтан его подери!
Послышался лёгкий скрежет, очевидно, связанный с попыткой Пофиглина сделать небольшое усилие мысли.
– А давай мы над ним приколемся, – предложил великовозрастный бугай, потихоньку утаскивая спички, которые Федя положил за спину. Вскоре дело дошло до поджигания порошка, и пропажа была обнаружена.
– Где спички? – сипло выдавил из себя Федя. (После беспримерного подвига на большее его не хватало).
– А ты что, потерял спички? Тьфу, растяпа, сорвал весь ритуал! Да ты знаешь, что теперь будет?
Тёмно-синее лицо Феди приобрело испуганный вид.
– Ищи давай. Куда ты их мог подевать? Может, туда? Ищи, Федя, не ленись, мы за тебя твои ошибки исправлять не будем!
Федя в поте лица метался из угла в угол, осматривая различные места, а гадкие товарищи, подло посмеиваясь, по ходу дела вносили новые советы относительно места поиска.
– Ладно, – наконец смилостивился Пофиглин, когда новых мест придумать было уже нельзя. – На твоё счастье, сейчас вот вспомнил, что я – маг и волшебник, к тому же по понедельникам добрый. Смотри-ка сюда.
Он сделал пару дешёвых жестов.
– Фокус-покус!
Полное отсутствие дара фокусника было налицо: коробка, призванная эффектно появиться на полу, банально вывалилась из рукава.
Федя, перепачканный копотью от священного пара и пылью из мест, где шёл поиск спичек, слишком устал, чтобы впадать в буйство.
– Блин, – хрипло сказал он, глядя на разразившихся дружным ржачем товарищей. – Ну вы и скоты, народ...
Однако забаве было суждено прерваться быстрым и довольно ужасающим образом.
– Слышь, братцы, – вдруг сказал кто-то, наиболее бдителный. – Там, кажись, какая-то фигня происходит.
Все прислушались – действительно, всё тот же скрип, который мы ранее попытались предписать умственным потугам Пофиглина. Только теперь он стал гораздо громче, а через некоторое время стало ясно, что это вовсе и не скрип, а дикий рёв.
– АаааААааААААРРР!!! – оглушительно зарычал чудовищный бас, а стены древнего храма стали сотрясаться от мощных ударов.
– Это изнутри горы! – крикнул кто-то. – Оно приближается! Бежим!
Но, намертво скованные ужасом, дети не могли сдвинуться с места. Как в страшном сне, смотрели они на громадную дыру, прошибаемую в дальней стене мощными ногами, и на появление оттуда их жуткого обладателя – громадного роста мужика в причудливой формы наморднике, скрипящих железных латах и кирзовых сапогах. В одной руке мужика была раскрытая книга типа талмуд, а другой он держался за намордник, и из-под него валил до боли знакомый священный пар. Несмотря на то, что латы были проедены ржавчиной, в них ещё угадывался радикально чёрный цвет, а на груди болталась покрытая многолетней пылью табличка: "Тов. Гнуснокнижник, бич и повелитель Вселенной. ВСЕМ БОЯТЬСЯ!!!"
– РрррА! – рыкнул ужасный Гнуснокнижник и резким движением сорвал с себя загадочный намордник, из-под которого вырвалось чёрное облако. – Кха-кха! – прокашлялся он, парой взмахов разогнал остатки священного пара и оглядел фон с присутствующими посредством покрасневших глаз на закопчённом молодецком лице.
– Гады! – громоподобно взревел он, отбрасывая дымящийся намордник, топая ногами и потрясая кулаком. – Сволочи! Как они могли! Подумать только, меня, МЕНЯ – и так кинуть! КИНУТЬ!!! Эта м... м-макулатура!..
С ненавистью посмотрев на книгу типа талмуд, ужасный Гнуснокнижник поднял её над головой и, издав душераздирающий вой, попытался разорвать. Этого сделать не удалось, и он, взвыв ещё более душераздирающим образом, отшвырнул её в сторону. Жуткие проклятия и угрозы понеслись из-под сводов древнего храма, сопровождаемые гневным топотом, выдиранием булыжников из пола и швырянием их в небеса.
– Негодяи! Вам это даром не пройдёт! Трепещите, о подлые Владыки, ибо я вернулся в Мир! А раз я вернулся, значит, я отомщу! И берегитесь, грязные трусливые недомерки, ибо страшна будет месть Гнуснокнижника!!!
Тем временем детей уже не было в разрушающемся храме. Ужас постепенно перешёл из сковывающей стадии в отступательную, и теперь незадачливые отроки улепётывали со скоростью, которой в менее позорных обстоятельствах позавидовали бы даже быстроногие гонцы непобедимого Эльфийского Легиона. Во главе процессии, естественно, нёсся добрый фокусник Пофиглин, одной рукой отгоняя весело кружившихся вокруг мух, а другой стремительно загребая воздух.
Однако Федя не убежал. Глядя на ужасного Гнуснокнижника, он вдруг ощутил, что больше нет сил жить так дальше. Надоели и сверстнички со своими милыми шутками, и взрослые, которые в своём к нему отношении тоже недалеко ушли, надоел и этот долбаный Мир, неизвестно за что наградивший его дебильнейшим украшением и услужливо вскормивший ему таких друзей с близкими – всех, как на подбор, извергов и недоносков; даже почитаемый буквально минуту назад Великий Перегар, который всему этому попустительствовал, теперь вызывал лишь глухую обиду. Надоело решительно всё.
Взгляд Феди был преисполнен такой скорбной обречённости, что Гнуснокнижник, заметив это, даже перестал неистовствовать.
– А ты что не убежал? – спросил он с неподдельным удивлением.
– Достали... – отрешённо произнёс Федя. Последние преграды рухнули, и истерзанная душа, смиренно томившаяся в течение многих лет его недолгой жизни, вдруг хлынула наружу обильным потоком жалоб, разбавляемых рыданиями, соплями и ругательствами, которые, исходя из уст столь несовершеннолетнего подростка, привели бы в ужас даже невозмутимого Настоятеля, случись таковой поблизости.
Слушая эти излияния, ужасный Гнуснокнижник прослезился.
– Бедное дитя, – всхлипнул он. – Как я тебя понимаю... Как ты на меня похож...
Федя, вытерев нос грязным рукавом, посмотрел на неожиданно проникшегося чувствами собеседника.
– Да, о бедное дитя, – подтвердил Гнуснокнижник, в свою очередь, вытираясь рукавом лат (это оставило на прокопчённом лице яркий рыжий след). – У меня очень много общего с тобой. Как ты можешь судить по этой вот табличке...
Посмотрев на табличку, он с ненавистью отодрал её и запустил вслед книге типа талмуд. Причиной такой немилости послужила приписка, сделанная, как неожиданно выяснилось, под основным текстом: "Гнуснокнижник-лох! Утверждаю: Михаил Сигизмундович."
–...Я был далеко не последним из Владык. О, ты даже представить себе не можешь, насколько я был высок! С высотой моего положения могло сравниться лишь значение тех великих и благородных замыслов, которые я намеревался осуществить. Но эти зажравшиеся Владыки не поняли меня! Они смеялись надо мной, они изгнали меня с того места, где я должен был быть по праву рождения! Но этого им было мало. Они боялись меня, о дитя (и правильно делали, ибо ты себе даже представить не можешь, насколько я могуч!). Они боялись, как овца боится волка, как подлый кот, нагадивший перед парадным подъездом, боится неизбежного возмездия, как жирующий издатель боится в один прекрасный день потерять все свои миллиарды!
От негодования Гнуснокнижник даже заикал.
– Есть ли тут что выпить? – спросил он.
– Там, кажется, жертвенное вино, – вспомнил Федя, показывая на противоположный угол храма, где возвышался столик с огромным золотым кувшином (там послушники более высокого круга в другое время проводили ещё один Ритуал Ублажения). – Только постойте! По-моему, оно не очень качественное...
Молодые послушники уже давно не слишком-то серьёзно относились к своим обязанностям. Например, не так давно кто-то на полном серьёзе поспорил, заметит ли Великий Перегар, если жертвенное вино из лучшего арлангорского винограда в данном Ритуале ему разбавить, к примеру, не вином. Судя по всему, Великий Перегар разницы не заметил, и с тех пор у обнаглевших юнцов разбавление, а то и полная замена вина другими жидкостями вошла в обычай. Как правило, часть вина перед этим отливалась в специально припасённый резервуар, дальнейшая судьба которого была окутана тайной для слишком молодых послушников. О том же, что за жидкости подчас служили заменой жертвенному продукту, можно было лишь возмущённо помалкивать.
Гнуснокнижник, опрокинув в себя половину кувшина, очень сильно поперхнулся.
– Ой, дяденька, извините! – Федя подошёл к выроненному кувшину и на всякий случай осторожно поставил его на место. – Принести воды?
– Спасибо, не надо, – отплёвываясь, отмахнулся Гнуснокнижник. – На чём я там остановился? Они боялись так, что не останавливались перед любыми подлостями, лишь бы от меня избавиться. А их последний поступок – это просто апофеоз низости и бесчестия! Знаешь, что они сотворили?
Федя испуганно помотал головой.
– Я тебе потом расскажу, – пообещал Гнуснокнижник. – А пока есть предложение: раз этот Мир так несправедливо обошёлся и со мной, и с тобой, поступай ко мне в ученики. Будем мстить вместе!

(C) Mikle, aka Антидракон, 2002

Назад к списку текстов...
Hosted by uCoz